Все, что я знаю, и все, что я умею, всем этим я обязана своей бабушке. Об обручении с удачей я узнала, когда мне было всего двенадцать лет.

Однажды к бабушке пришел мужичок, был он небольшого роста и со спины смотрелся, как подросток. Людей приезжало к бабушке очень много, и многие люди во время приема плакали. Но вот как плакал этот мужичок, я видела впервые. Он закрывал лицо старой овечьей шапкой и рыдал так, как обычно рыдают на похоронах. Тщедушное тело его содрогалось, и на худой шее дергался кадык. Шапка у него была настолько стара, что лицо плачущего было все облеплено кусками отвалившейся от нее шерсти. Это было бы смешно, если бы не вой и плач маленького мужчины.

Сперва бабушка пыталась его уговорить, но от ее ласковых речей мужик еще пуще и безутешнее зарыдал. Тогда бабушка сказала, что если он не прекратит поливать пол слезами, то она его отправит восвояси. Наконец он успокоился. Все лицо у него опухло от слез, и выглядел он довольно жалко и некрасиво. Из его рассказа я запомнила, что у него девять душ детей, а жена его перед Пасхой умерла. К тому же у мужика, как на грех, сдохла корова и вдобавок кто-то, пока он отвозил свою жену на кладбище, украл из сарая свинью. Кроме свиньи, воры забрали все, что только могли забрать, даже детские вещи. Время тогда было и без того голодное, а тут все сразу – и смерть жены, и воровство. Мужик растерялся и не представлял, как жить и как кормить своих детей.

Бабушка выслушала его и, даже когда он уже замолчал, сидела и о чем-то напряженно думала. По ее лицу я видела, что она принимает какое-то решение. Наконец она встала и подошла к иконе. После поклонов она попросила у иконы прощения, говоря ей, что делает это ради девяти душ сирот. Я знала, что бабушка никогда ни для себя, ни для людей не просила у Бога ни денег, ни богатства, потому что истинный мастер может просить Бога только лишь о жизни и здоровье. Заговорные слова для хорошего торга и удачи она знала и давала их тем, кто был в нужде. Но сама она никогда ничего такого для себя не просила. Слово она дала своей матери, которая приходилась ей по нашему закону наставницей, а потом и с меня такое же слово взяла, когда передавала мне свою корону.

«Слушай, касатик, – сказала она мужику, – дам я тебе три пятака. Двумя пятаками закрывали покойнику глаза, а третий, тот, что я тебе сейчас дам, был заговорен еще моей бабкой. Ты не перепутай эти пятаки. Два вот этих отнеси на могилу и положи их в голове у покойника. А из этого пятака сделай себе обручальное кольцо. В эту субботу в нашей церкви будет тайно венчаться одна пара, сам знаешь, сейчас редко кто венчается и все делают это по-тихому. Вот к субботе ты и сладь для себя кольцо. Приди в церковь в двенадцать часов дня, встань в правый угол входной двери и, как только хор запоет «Аллилуйя, Аллилуйя», одень себе на палец кольцо. Я же в это время прочту одну молитву на обручение тебя с удачей. А там, где удача, там есть все: и деньги, и здоровье, и долголетие. Только ты никогда уже больше не подходи ко мне, потому что вольно или невольно, но вовлек ты меня в обман. Через тебя я своего слова не сдержала. Теперь девять лет в рот сахарок не покладу и девять лет буду вымаливать прощение у покойников моего рода. Душа моя надеется, что поймут они меня и простят, ведь делаю я это не для себя, а для сирых детушек».

Позже я узнала, что мужик тот разбогател. Обручение с удачей пошло ему на пользу, деньги к нему липли, как пчела к меду. Сперва он нашел на мосту кошель с деньгами. С этих денег купил корову, а она оказалась стельной и принесла сразу двух телят. Купленный с тех денег билет облигации дал ему небывалый по тем временам выигрыш. Все эти подробности он рассказал мне сам, когда я уже была гораздо старше. В тот день приходил он поклониться моему, то есть бабушкиному дому, но не смел близко к нему подойти. Я его окликнула и спросила, кто ему нужен, и тут мы с ним разговорились. А бабушка моя не брала в рот сладкого девять лет, хотя я-то знала, как она любит сладкий чай. За этого человека она не один час отстаивала на молитве и все шептала: «Батюшки мои, матушки, не гневайтесь, души светлые, сердце не стерпело, больно мне жалко было его детей…»

Старые люди знают, что если к человеку обратились с просьбой быть названой крестной матерью, то большой грех отказывать в подобной просьбе. Если крестная мать своей рукой раздает сорок платков и сорок милостынь о здравии того, чьей названой матерью она стала, то тогда этот ребенок будет счастлив и проживет долгий век. Я хорошо помню, как одна женщина прислала моей бабушке слезное письмо, где она рассказывала ей о том, что все ее дети не доживают до года, умирают без видимых причин. В письме к бабушке она написала: «Ради Христа, будьте названой крестной матерью моему ребенку, и, может быть, хоть этот ребенок останется жив!»

Конечно, бабушка ответила ей, что принимает это предложение и согласна стать ее ребеночку названой крестной матерью. Да и не смогла бы она ей отказать, потому что когда люди просят ради Христа, то отказывать никак нельзя.

Об одном только бабушка сокрушалась: где достать то, что нужно для долголетия ее названого крестника? Кроме того, на обновки и платки нужно было много денег. Не раз поступали подобные просьбы от разных людей, которых она никогда и не видела. Всем детям, за кого ее просили, она была названой крестной матерью, и так как она считала всех этих детей своими, то до конца жизни не забывала о них молиться и раздавать за их здравие продукты, одежду, в которой в те нелегкие времена была большая нужда. Зато как она радовалась, когда ее названые крестники и крестницы присылали ей подарочки: детские рисунки, вышивки и нехитрые сладости. Как-то я ее спросила: «Не тяжело ли душе быть крестной матерью для стольких детей?» Но бабушка улыбнулась и сказала: «Это такая радость – молиться о своих крестниках. И ты, Наташа, когда тебя кто-нибудь попросит стать крестной матерью, смотри не отказывай, и крестники долго жить будут, а тебе Бог зачтет все твои старания».

Однажды пришел к бабушке дьякон и с порога говорит: «Не знаю, грех ли, но я за помощью, у меня мать помирает. От прихожан наших слышал я не раз, что вы исцеляете даже тех, кто при смерти. Только не уверен я, могу ли просить за свою мать или должен покориться тому, что есть…»

Евдокия сказала в ответ: «Какой же грех помогать больному? Добрый хозяин и скотину лечит, помогает ей, чтобы не страдала. Кому станет легче, если мать твоя до конца дней своих хворать будет? Господь жалеет всех нас, а потому дает не только хлеб и воду, но и помощь целительную через верных слуг своих посылает. Да ты и сам знаешь, сколько на земле нашей многострадальной святых целителей было. Многих из них при жизни высмеивали, притесняли и убивали. А потом вразумленная Господом церковь причисляла их к лику святых. Внуки и правнуки тех, кто изгонял святых целителей из храмов, молятся теперь на иконы, где изображены сии страдальцы. А уж память о них и вовсе бессмертна. Я всей душой люблю Господа нашего и отлично знаю, что если бы не желание Его, не смогла бы я вам помогать. Иди домой, мать твоя еще двадцать лет жить будет».

Под Рождество пришел дьякон с подарком от своей матери, которая велела поблагодарить бабушку за то, что она отмолила ее от смерти. Дьякон сказал, что уже на второй день матери стало легче, а через неделю она уже ходила.

Эту историю, даже при большом желании, я бы никогда не смогла позабыть. За несколько дней до святого праздника, под субботу, к нам пожаловала Астафья Агаповна. Всякий раз с ее приездом наш дом наполнялся изумительным запахом ванильной стряпни. Стряпать Астафьюшка умела отменно. Я по-детски радовалась вкусностям, которыми меня баловала бабушкина подруга. Вот и в этот раз Астафья Агаповна подала мне корзинку, накрытую вышитой салфеткой.