Инспектор Синклер вынул из кармана небольшую записную книжку.

— Скажите, ваше настоящее имя Франческа Хэррисон? И вы в действительности являетесь сестрой убитого Гормена Ллойда Хэррисона-младшего, известного как Гарри Хэррисон?

— Совершенно верно, — с удивлением ответила Фрэнси. — А разве это вызывает какие-нибудь сомнения?

— Это просто формальность, мисс, — быстро произнес детектив Маллой.

— Мисс Хэррисон, не будете ли вы столь любезны рассказать нам об отношениях, которые существовали между вами и братом?

Фрэнси мрачно посмотрела на говорившего.

— Я ненавидела моего брата, и об этом знают все. А он ненавидел меня. Наша взаимная ненависть чрезвычайно подробно запротоколирована во всех газетах штата.

— Есть люди, — как бы между прочим, сообщил инспектор, глядя Фрэнси прямо в глаза, — которые утверждают, что вы обвиняли мистера Хэррисона в смерти своего сына Оливера и в поджоге складских помещений, принадлежавших Ки Лаи Цину.

— Мое личное мнение и моя частная жизнь никого не касаются, — довольно резко ответила она. — И в конце концов, потрудитесь объяснить, с какой целью вы задаете все эти вопросы.

Инспектор Синклер откашлялся, заглянул еще раз в свои записи, а затем перевел взгляд на хозяйку дома.

— Есть также свидетели, подтверждающие, что в свое время вы угрожали убить Гарри Хэррисона в отместку за смерть вашего сына.

Фрэнси посмотрела на мясистое красное лицо полицейского и неожиданно поняла, к чему он клонит.

— Неужели вы можете подумать, что я имею хотя бы малейшее отношение к смерти моего брата? — воскликнула она.

Инспектор откашлялся еще раз и, переглянувшись с сержантом Маллоем, задал очередной вопрос:

— Прошу вас, мисс Хэррисон, рассказать нам, где вы находились между восемью и девятью часами вечера, когда случился пожар.

Фрэнси задумалась. Полицейские спрашивали ее об алиби — точно так же, как они это делали во всех детективных и гангстерских боевиках. В среду, в тот самый день, когда вспыхнул пожар в доме Гарри, она находилась с Баком Вингейтом в апартаментах Энни, но сказать им об этом она просто не имела права. Однако если она скажет, что весь вечер провела у себя дома в полном одиночестве, они и в самом деле могут заподозрить ее в преступлении.

Поэтому она подняла голову и быстро проговорила:

— Я была в отеле «Эйсгарт Армз» в гостях у своей подруги Энни Эйсгарт.

Детективы обменялись многозначительными взглядами, и Маллой сказал:

— Я уже опросил персонал, находившийся на дежурстве в гостинице. Среди них нашлись люди, которые показали, что мисс Эйсгарт находилась среди постояльцев большую часть вечера — сначала в гостиных, а затем в обеденном зале. Мисс Эйсгарт освободилась очень поздно и обедала, по заявлению слуг, в полном одиночестве. Еще позже ее видели в холле — она разговаривала с гостями.

Маллой смерил Фрэнси ледяным взглядом, потом поднялся во весь рост и негромко сказал:

— Боюсь, мадам, что мне придется исполнить свой долг и арестовать вас по подозрению в убийстве вашего брата Гор-мена Ллойда Хэррисона-младшего.

Фрэнси показалось, что она участвует в каком-то чудовищном спектакле.

— Это ложь, — прошептала она побелевшими губами. — Я не убивала Гарри. Я сказала вам неправду, что была в отеле «Эйсгарт», но я боялась, что вы не поверите мне, если я скажу, что весь вечер провела дома. Тем не менее я утверждаю, что ваше обвинение абсурдно.

— Прошу вас, мадам, надеть пальто и проследовать за нами в полицейский участок, где мы сможем побеседовать обо всем подробнее. — Инспектор дал знак Стиглицу. — Отведите мисс Хэррисон наверх — пусть она захватит необходимые вещи.

Очень медленно Фрэнси поднялась в спальню, совершенно выбитая происшедшим из колеи. Она надела темно-синее пальто и шляпку, опустила на лицо маленькую вуалетку и направилась обратно к двери. За ней неотступно следовал Стиглиц, который провел ее через холл мимо испуганных горничных и кухарки. Ао Фонг заметил слезы, стоявшие в глазах Фрэнси, и прокричал ей вслед:

— Я расскажу обо всем мисс Эйсгарт, госпожа. Я сейчас же ей позвоню. Она всегда знает, что делать.

Детектив-сержант Маллой отворил входную дверь, и Фрэнси вышла из дома прямо под слепящие вспышки фотоаппаратов — у подъезда уже в большом количестве толклись репортеры и фотографы. Невидящими глазами она смотрела вокруг себя, не зная, что делать дальше. Подоспевшие детективы, придерживая Фрэнси под руки, помогли ей забраться в полицейский автомобиль, который повез ее в неизвестность.

Пятница, 6 октября

Бак выехал из отеля в четверг ранним утром. Он находился в Стэндфордском университете, где проводил очередную встречу со студентами и избирателями, когда до него дошло известие о пожаре в доме Гарри Хэррисона. Новость о смерти Гарри нагнала его в Сакраменто. Несколько позже поступили сведения о том, что Гарри Хэррисон убит.

Поздно вечером в пятницу Вингейт вернулся в Сан-Франциско. В субботу, как можно раньше, он собирался обратно в Вашингтон — никаких причин задерживать свой отъезд он не видел — работа была сделана. Он провел чрезвычайно трудный день, выступая в больших и маленьких городах с речами. Он пожал сотни рук представителям городских властей и «простым людям». За время поездки он почти ничего не ел и теперь был страшно голоден, но когда он поднялся к себе в номер в отеле «Эйсгарт», есть ему расхотелось. Он слишком устал и жаждал одного — принять душ и лечь спать.

— Это ты, дорогой? — послышался голос Марианны, и Бак привычно задал себе вопрос, кто же, черт возьми, это мог быть, кроме него? Наконец, появилась и Марианна собственной персоной, одетая в элегантное темно-зеленое платье, облегавшее ее как перчатка. Она была тщательно причесана и накрашена и улыбалась мужу ослепительной улыбкой.

— Бедняжка, — сочувственно пропела она, — уверена, что ты с ног валишься от усталости. Позволь, я налью тебе виски.

Она подошла к столу, налила виски в широкий стакан с толстым дном и бросила в него один кубик льда — как он любил. Пока жена готовила напиток, Бак устало опустился в кресло, Марианна же, вручив ему стакан, уселась на диван напротив и, соблазнительно выставив красивые ноги, снова улыбнулась.

— Я думаю, следует заказать ужин в номер, — сказала она, — что-нибудь легкое. Я же вижу, что ты устал и вряд ли согласишься спуститься в ресторан.

— Как тебе будет угодно, — равнодушно произнес Бак, машинально следя за ногой жены, которой она покачивала взад-вперед. — Послушай, а что это приключилось с твоей туфелькой? Похоже, что она сильно потерлась на носке.

Марианна взглянула на свои замшевые черные туфли, и ее лицо порозовело. Вернувшись домой в ту злополучную ночь, она сразу же скинула их и засунула в шкаф, а вот сегодня надела, даже не посмотрев.

— Вот досада, — сказала она, вставая и направляясь в спальню, чтобы переодеться, — туфли, кажется, совсем запылились, да? Придется задать взбучку прислуге…

— Что случилось с Гарри? — спросил он.

— Ты уже знаешь? Вот ужас, правда? Бедняга сгорел в собственном доме, а эти дураки полагают, что его убили.

Марианна колебалась, она понимала, что муж еще не знает об аресте Фрэнси, и раздумывала, рассказать ему об этом или нет. Потом Марианна решила, что рассказывать не стоит. Прежде всего, они должны были уехать на следующее утро, а Бак слишком устал, чтобы включать радио и дожидаться последних новостей. Если она будет вести себя с умом и постарается спрятать от него газеты, то, возможно, удача улыбнется ей и он узнает об этом не раньше, чем они приедут в Вашингтон.

— Мне думается, — устало проговорил Бак, вертя в руках стакан, — что Гарри был тем человеком, которого многие были бы не прочь увидеть мертвым.

— Да уж, на похороны мы не останемся, — коротко бросила Марианна. — Мне, разумеется, жаль Гарри, но пора возвращаться к детям — мы слишком долго их не видели.