Сут сидел спокойно. Сердца его стучали вразнобой. Он смотрел на экраны, где двигались точки: «Сантьяго» и челноки, нарушая все его расчеты.

– Бай! – взмолился Мокхаг.

Сут развернул тележку. Его секретарь скорчился в углу, стараясь казаться невидимым. Сут подумал, глядя на своих помощников, ожидавших решения… ткнул кнопку на пульте.

– Бая Коха, – сказал он и принялся успокаивать свое дыхание. На экране появилось лицо землянина: коротко подстриженные седые волосы, морщины…

Кох…

– Бай Сут? – спросил землянин.

– Вы производите операции без консультаций, бай.

– Не операции, маневры. У вас есть наблюдатели на планете, и у нас. Мы перемещаемся для улучшения условий приема их передач. Мы удивлены, бай Сут. У вас нет никакого повода для возмущения.

– Что вы делаете, бай?

– Корректируем положение кораблей.

– Что делает ваша миссия на планете?

– А ваша?

– У нас нет связи. Они выполняют данные им ранее инструкции. И ничего сверх того.

– Наша тоже, бай Сут.

Сут с шумом выдохнул. Сердца его снова застучали вразнобой.

– Мы требуем срочной консультации…

– Пожалуйста, ждем вас у себя.

– Кроме того… нам нужна связь с нашей миссией.

Лицо Коха было бесстрастным.

– Мы советуем держаться подальше от Кутат. Мы не хотим, чтобы вы подвергались опасности. Мы серьезно возражаем против приближения к планете.

– Мы пошлем челнок на ваш корабль.

– Я сказал, что мы ждем вас.

– Бай Кох, я хочу, чтобы вся информация поступала и к нам.

– Согласен.

– До встречи.

Сут выдохнул воздух.

– Они хотят видеть меня у себя.

– Бай… – тревожно сказал Тиаг.

– Обезопасьте корабль, – сказал Сут. И затем: – Оставьте миссию на планете, обезопасьте корабль. «Сабер»… _з_д_е_с_ь_…

– Хватит, – в ужасе сказал Мелек. Магд без конца прокручивал пленку с инструкциями на магнитофоне. Наступила тишина. Лишь какие-то ночные животные царапались в пластиковый пол биодома, привлеченные теплом и влагой.

Их осталось двое, двое начальников. Своих двух помощников они убили – экономия. Страх постоянно возбуждал в них голод. Магд все время с опасением поглядывал на Мелека. Ведь он, Магд, был следующим, если младшему из них придется умереть. Мелек был начальником миссии.

– Есть выход, – сказал Мелек.

– Слушаю, – ответил Магд, и живот у него сжался. Они уже давно уменьшили свои рационы, предпочитая умирать медленно, в надежде прожить подольше. Кожа у Магда шелушилась, суставы побелели. Магд жил в постоянном страхе и кошмаре: голод, страх, что Сут убьет его, если он покинет свой пост; страх, что его убьет Мелек. Но Магд хотел жить, он цеплялся за жизнь.

– Нам приказано, – продолжал Мелек, – наблюдать и найти этого Дункана. Мы должны найти и убить его – вот наш выход. Слушай, юнец, слушай. Когда мы прикончим его, мы вернемся на корабль и Старейший сделает нас фаворитами, накормит из своей чаши. Нас обоих. Если мы сделаем для него это, если мы покончим с Дунканом.

Сердца Магда стучали вразнобой. Во рту пересохло. Магд чувствовал ловушку, но у него уже не было сил сопротивляться.

– Там, – сказал Мелек, указывая на холмы. – Там. Нам нужно подготовиться и разработать подробный план. Ты сделаешь это, юнец.

– Да.

Это согласовывалось со всеми инструкциями.

Было время сна. Может быть, кто-нибудь и спал в городе эли, но не те, кто находился в холле госпожи эли. Не спали и те, кто находился во дворе. Ньюн сидел у ног Мелеин. Его дус и товарищи были рядом. Остальные кел'ейны по двое и по трое ходили по коридорам города, удивлялись роскоши и богатству. Никто не нападал на них. Никто не вызывал на поединок. Ничья кровь не проливалась, и кел'ейны чувствовали себя спокойно в этом городе.

– Ты должна призвать их, – сказала Эбоутэй о кел'ейнах, слоняющихся по городским коридорам. – Они не должны… не должны причинить ущерб Эли'иту.

– Они не причинят, – спокойно сказала Мелеин и жестом остановила протест Сенов и Келов. – Мы должны были придти сюда, и мы пришли.

– Понимаю, – губы Эбоутэй дрожали. Она сжимала руку Мужа, сидевшего рядом. – Я говорю не о народе эли, госпожа мри… я говорю о драгоценностях.

– О чем?

Эбоутэй жестом показала вокруг, на холл, украшенный статуями, изображениями зверей, цветов, когда-то существовавших на Кутат, а теперь давно исчезнувших, забытых.

– Это вечные произведения искусства всей Кутат, нетленная красота… Смотри… смотри, госпожа мри… – Эбоутэй вытащила из мантии одно из украшений и протянула его Мелеин. Это оказалось булавка. Ньюн перехватил ее и стал рассматривать. Каменный цветок, сделанный с таким искусством, что даже жилки просвечивали сквозь камень, а на одном из лепестков висела капля воды. Ньюн передал цветок Мелеин.

– Очень красиво, – сказала она и вернула булавку Эбоутэй через Ньюна. – Как живой. Но на что он мне?

– Это жизнь эли, – сказала Эбоутэй. – Скульптор всю жизнь делал этот цветок. И все, что ты видишь здесь, даже плиты пола – произведения искусства. Эли'ит – кладовая произведений искусства со всей Кутат, собранных за миллионы лет.

– Но зачем все это?

– Мы спасаем прошлое.

– Для кого? – прошептала Мелеин. – Солнце угасает, последнее море иссякает, песок засыпает мир. Для кого, мать эли?

– Для Мрака. Когда придет Мрак… весь мир исчезнет… эти вещи останутся. Она всегда будет здесь. После нас!

– Но для кого? К чему все это, когда не останется даже ящерицы, чтобы пробежать по драгоценной мозаичной плитке?

– Камни останутся всегда.

– Ветер источит их. Песок засыплет.

– Они переживут любой ветер.

– Зачем?

– Они будут всегда.

Среди келов послышалось перешептывание.

– Неужели таков конец всех цивилизаций и рас? – спросила Мелеин. – Неужели они существуют только для того, чтобы оставить после себя несколько камней, говоря Мраку: мы были здесь? Оставь свой пан'ен себе, госпожа эли, нам он не нужен.

– А что оставляете вы? – Эбоутэй указала на Дункана. – _Э_т_о_ и этих зверей? Чужих, которые придут сюда и разграбят все это или уничтожат?

– Дункан, – спокойно ответила Мелеин, – ближе к Кутат, чем ты и твои дети, или все эти побрякушки, которые ты хранишь, чтобы позабавить Мрак. Ты показала мне каменный цветок – жизнь эли… Дункан, кел'ен, тень-у-моей-двери… иди сюда. Подойди ко мне.

«Нет!» – мысленно взмолился Ньюн, ибо Дункан и без того перенес немало.

Но Дункан поднялся, подошел к Мелеин, сел у ее ног. Дус устроился рядом. Мелеин положила руку на плечо Дункану, и тот склонил голову.

– Он представляет собой гораздо большую ценность, чем все твои важные вещи, – сказала Мелеин.

– ЧУДОВИЩНО!

– Есть те, кто строит, и те, кто движется, Мать эли. И в великом Мраке от тех, кто строит, остаются только камни. Мы ушли во Мрак, чтобы найти путь для всех. Раньше были очень медленные корабли, во время полета на которых сменялись поколения. Это был не выход… Но корабли землян… Они могу перепрыгнуть через Мрак в одно мгновение – может быть, останутся глаза, которые увидят твои прекрасные вещи, камни, разнесут их по всей вселенной, чтобы все разумные существа восхитились их красотой и искусством рук, сделавших их.

– Нет! – прошипела Эбоутэй.

– Тогда закрой глаза, Мать эли. Иначе тебе придется увидеть то, что тебе не понравится. Больше мы не служим тебе. И самое главное, корабль, да, кел'ен, брат моего брата?

Дункан поднял глаза. Край его вуали намок, в глазах стояли слезы.

– Да, – ответил он.

Мелеин наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Наш Дункан, – прошептала она. – Если земляне придут, я дарю их жизнь тебе. Что хочешь, то и делай. Мне от тебя не нужно больше того, что нужно Народу. Но ты и не сделаешь меньше этого.

– Госпожа… – прошептал Дункан.

Время шло. Один из эли принес пищу и предложил мри. Но те не были здесь гостями, и поэтому ничего не взяли. Эли же ели и пили. Те из Народа, которые очень уж проголодались, ели свою пищу и гордо отказывались даже от чашки воды. Это запрещал закон.