— И ни чуточки не переживаешь? — удивленно переспросила Элизабет, бросив заговорщический взгляд на Эмили и леди Энн. — Будем надеяться, что его светлость не передумал.

— Ни в коем случае, — безмятежно заверила ее Уитни.

— Ну и ну, — рассмеялась мать Клейтона, входя в комнату. — Вижу, и здесь творится почти то же самое, что на Аппер-Брук-стрит! Стивен успел довести Клейтона едва ли не до безумия.

— Неужели Клейтон нервничает? — недоверчиво охнула Уитни.

— Трудно себе представить как! — объявила ее светлость, улыбаясь и садясь на кровать рядом с Энн Джилберт. босая, балансирует на спине скачущей лошади. Наконец тетя заговорила голосом, охрипшим от слез счастья и гордости:

— Нам следует пораньше поехать в церковь. Твой отец сказал, что перед входом собираются толпы зевак и дорогу наверняка успели перегородить десятки экипажей.

На самом деле все оказалось гораздо хуже. Уже в четырех кварталах от собора экипаж, в котором сидели Уитни, Мартин и леди Энн, безнадежно застрял среди десятков карет и сотен восторженных зрителей. Похоже, весь Лондон собрался здесь, чтобы стать свидетелями блестящей свадьбы.

Стоявшие в ризнице шаферы с надеждой воззрились на появившегося Стивена. Тот поспешно подошел к брату, облокотившемуся на стол. Мрачное лицо напоминало небо перед грозой, которая, казалось, вот-вот разразится, поскольку с каждой минутой становилось все вероятнее, что Уитни в последний момент передумала и бросила жениха.

— Никогда не видел ничего подобного! — невозмутимо радостным голосом объявил Стивен. — Ближайшие улицы забиты народом, и лошади просто шагу не могут сделать!

Клейтон резко выпрямился.

— Срочно разыщи Макрея — он где-то в церкви — и прикажи немедленно подавать экипаж. Если она не появится через пять минут, сам поеду на поиски.

— Клей, сомневаюсь, чтобы тебе это удалось, если только у твоих лошадей не выросли крылья. Пойди полюбуйся сам, что творится.

Клейтон широкими решительными шагами подошел к боковой двери, выходившей на площадь. На улице было яблоку негде упасть, а владельцы застрявших карет тщетно кричали на кучеров, безуспешно пытаясь добраться до места.

— Что, черт подери, здесь происходит? — рявкнул Клейтон.

— Герцог женится, — ухмыльнулся брат. — И к тому же на красавице, которая не может похвалиться ни аристократическим происхождением, ни огромным богатством. Все как в сказке, и жители нашего славного города хотят собственными глазами узреть чудо.

— Но кто, во имя Господа, мог пригласить их? — мрачно осведомился Клейтон, все еще считая, что Уитни давно ускользнула из города и никакого венчания не будет.

— Поскольку церковь — не наша собственность, они, несомненно, считают, — что имеют полное право находиться здесь, хотя места больше не осталось: даже на хорах полно народа.

— Ваша светлость, — раздался спокойный мужской голос, и все заинтересованные лица с тревогой обернулись к архиепископу в полном облачении. — Невеста прибыла, — невозмутимо объявил он.

Двадцать тысяч свечей белого воска освещали проходы и алтарь. Первые звуки органа величественно взмыли к сводчатому потолку.

Уитни наблюдала, как .двенадцать подружек одна за другой идут по проходу. Тереза Дю Вилль Ронсар приняла букет от горничной, поправила шлейф и с мягкой улыбкой взглянула на Уитни:

— Ники велел передать тебе несколько слов, что я и делаю. Он просил сказать: «Bon voyage!»1

Трогательное пожелание Ники едва не лишило Уитни остатков самообладания. Слезы мгновенно застлали глаза, и она с трудом сосредоточилась на Эмили, выступившей в проход в облаке яблочно-зеленого шелка и атласа. Уитни осталась наедине с отцом. Когда тот два дня назад приехал на свадьбу, Они обменялись лишь вежливым безразличным приветствием. Уитни недоуменно подняла брови: Мартин выглядел мрачным и осунувшимся.

— Нервничаешь, папа? — тихо спросила она.

— Нет никаких причин нервничать, — пробормотал он странно хриплым голосом. — Я собираюсь повести к алтарю самую прекрасную девушку Англии. — Он взглянул на дочь, и Уитни заметила, что его глаза повлажнели. — Вряд ли ты поверишь, — добавил он, — потому что мы никогда не были дружны, но я не отдал бы тебя герцогу, если бы не считал, что он единственный, кто может справиться… нет, самый подходящий мужчина для тебя. С самой первой встречи я считал, что вы сделаны из одного теста, и поэтому сразу согласился на его предложение. И лишь потом мы заговорили о деньгах.

Уитни, сдерживая слезы, наклонилась и поцеловала морщинистый лоб.

— Спасибо за то, что сказал мне, папа. Я тоже люблю тебя.

Орган внезапно смолк, воцарилась напряженная тишина, потом прозвучали две выжидающие ноты, и Уитни положила дрожащую руку на рукав отца. Музыка вновь затопила огромную церковь, и четыреста человек в потрясенном благоговейном молчании увидели, как невеста шествует по длинному проходу.

Клейтон представлял себе, как она должна выглядеть в этот момент — прекрасная дама в вуали и летящем платье. Но видение, представшее его глазам в мягком пламени свечей, едва не лишило разума. Чувство гордости пронзило его мучительной радостью. Ни одна невеста на земле никогда, никогда не была такой ослепительной. Уитни шла навстречу ему без стыда и смущения, даже не прикрываясь вуалью. Под его взглядом Уитни подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза, намеренно давая понять каждому, кто присутствовал в церкви, как она счастлива.

Роскошные волосы Уитни рассыпались по плечам, золотая цепь на бедрах тихо раскачивалась в такт грациозной походке, а за спиной развевалась великолепная накидка, расшитая жемчугом. Она выглядела настоящей юной королевой во всей ее славе, невозмутимой, но не надменной, а манящей и одновременно холодновато-отчужденной.

— Боже милостивый, малышка! — прошептал Клейтон.

Зрители, застывшие в напряженном ожидании, увидели, как герцог выступил вперед, величественный и неотразимый в костюме королевского пурпурного бархата. Он взял руку невесты, посмотрел ей в глаза и что-то сказал, но лишь Уитни услышала его тихое:

— Здравствуй, любимая.

При виде красавца герцога, с нежной гордостью смотревшего на ослепительно прекрасную невесту, многие дамы приложили платочки к глазам еще до того, как новобрачные начали произносить обеты.

Клейтон подвел Уитни к алтарю, и она заняла место рядом с будущим мужем, место, которое отныне будет по праву принадлежать ей. Она стояла, чувствуя крепкое пожатие теплой руки Клейтона, и, когда архиепископ попросил ее повторять за ним слова клятвы, Уитни подняла глаза и встретила ласковый, ободряющий взгляд. Она постаралась, чтобы голос звучал твердо и решительно, но, когда обещала повиноваться мужу, Клейтон поднял брови с таким комическим недоверием, — что Уитни поперхнулась смешком и едва не пропустила слово.

Наконец их провозгласили мужем и женой; торжественно зазвучал орган, и Клейтон воспользовался правом поцеловать новобрачную. Поцелуй оказался целомудренным, настолько непохожим на те, что он дарил ей раньше, что Уитни окаменела от изумления.

— Придется попрактиковаться, — пробормотал Клейтон, — пока я не овладею этим искусством.

Его восхитительно прекрасная невеста кивнула с деланной серьезностью и скромно прошептала:

— Буду счастлива помочь вам обучиться, милорд.

Именно поэтому, как шептались потом любопытные, плечи герцога Клеймора тряслись от смеха, когда он шел от алтаря под руку с герцогиней.

Уитни сидела рядом с Клейтоном в экипаже, катившем по гладкой дороге к Клеймору. Экипаж Джилбертов безнадежно застрял у церкви, поэтому Тетя и дядя Уитни с благодарностью приняли предложение Клейтона воспользоваться его каретой, хотя прекрасно понимали, что новобрачным хотелось бы остаться наедине.

Рассеянно прислушиваясь к разговору, Уитни рассматривала широкое золотое кольцо, которое жених надел ей на руку. Оно оттягивало палец непривычной тяжестью и занимало почти всю фалангу — дерзкий вызов всему миру, что отныне она принадлежит своему мужу. Своему мужу!