Какой отважной маленькой дурочкой она была! Но ее отвага произвела на него впечатление, так же как ее стойкость и нежность — и страсть, скрывавшаяся под внешней скромностью.

Он никак не ожидал найти подобные качества в такой женщине, как она, — богатой, благовоспитанной, не имеющей представления о темных сторонах жизни. Может быть, именно поэтому он так хотел ее. Он-то был не слишком важной персоной — ублюдок, пробивший себе дорогу от ничтожного юнги до грозного капитана. У него были три корабля, просторный уютный дом. Не так уж мало, если посмотреть хорошенько, но чтобы мужчина вроде него заполучил такую женщину, как Элиза…

Заполучить ее означало придать смысл и ценность всему остальному, доказать всему миру, чего он стоит, всему миру, включая его отца.

Киприан тут же усмехнулся своей непоследовательности. Ему нет нужды доказывать Ллойду Хэбертону, чего он стоит. Наследник этого человека — в его руках; только это имеет значение. Что же касается Элизы…

Что касается Элизы, какой толк в том, чтобы без конца раздумывать, почему ему так нестерпимо хочется, чтобы она вернулась в его жизнь. Она ушла и не вернется. Он сам своей жестокостью разбил ей сердце, и сожалеть о чем-либо было поздно.

«Зализа расхаживала по библиотеке, трогала корешки томов, стоящих на полках, но на самим деле книги ее нисколько не интересовали. Перри сидел за огромным письменным столом, на котором громоздились книги и бумаги и стояла массивная чернильница, и делал вид, что корпит над заданием учителя, но каждые пять минут вскидывал глаза и изучал свою сестру гораздо внимательнее, чем свои книги.

— Раньше ты никогда так не ходила, — отметил он.

Элиза остановилась и села в кресло, обтянутое кожей винного цвета, тщательно расправляя юбки. Перри был прав, конечно. Она никогда не ходила туда-сюда, предпочитая тихонько сидеть на одном месте: читать, вышивать или играть в разные настольные игры с кем-нибудь из братьев.

Но теперь она изменилась. Тело ее было здорово — может быть, с ней уже давно все было в порядке, а она только сейчас это поняла. Теперь страдало ее сердце, разорванное надвое, разбитое.

Не успев как следует сесть, она тут же снова встала:

— Если я тебя отвлекаю, мне лучше уйти.

— Нет-нет, не уходи. Я по горло сыт Платоном. — Перри вскочил из-за стола и подошел к сестре. — Лучше я поболтаю с тобой.

Элиза вздохнула:

— У меня сегодня что-то нет настроения болтать.

— А ты действительно изменилась.

— Я порвала с Майклом.

Перри только плечами пожал:

— С тех пор как ты уехала, Мэри Лина Блевинс охотилась на него так, словно он лисица, а она — первоклассная гончая. Она быстро исцелит его разбитое сердце!

— Мэри Лина? О, она совсем не в его вкусе, — рассеянно ответила Элиза.

— Она придется по вкусу кому угодно, сестренка. — Перри так старательно воспроизвел плотоядную ухмылку Оливера, что в другое время Элиза бы рассмеялась, но сегодня ничто не могло вызвать улыбку на ее лице.

— А где Оливер?

Перри хихикнул:

— Его прижали к стенке в отцовском кабинете. Дядя Ллойд грозит ему всеми карами небесными за то, что он не привез с собой Обри, а отец пытается вызнать, куда в ближайшем будущем может податься этот парень, Киприан Дэйр.

— Я же сказала им, что Оливера не нужно ни в чем обвинять.

— Разве не он надул тебя, так что ты наняла его телохранителем Обри?

— Он всего лишь выполнял приказ.

— Приказ Киприана Дэйра, — уточнил Перри, как-то странно посмотрев на сестру.

— Да, Киприана Дэйра, — подтвердила Элиза, взглядом предостерегая брата, чтобы не развивал эту тему дальше.

Но Перри ничего не заметил или решил нарочно подразнить ее.

— Ну а как ты думаешь, куда он отправится? Вряд ли он будет сидеть на Олдерни и ждать их.

Донельзя раздраженная, Элиза весьма неизящно фыркнула и снова принялась мерить шагами комнату.

— Они напрасно потеряют время, если попытаются выследить его. Он ведь этого и хочет: чтобы дядя Обри гонялся за ним до изнеможения в надежде вернуть Обри.

— Надо признать, Элиза, что это неплохая месть, учитывая то, что наш дядя сделал этому Дэйру. Элиза кинула на него пронзительный взгляд:

— Откуда ты узнал? Это должно было оставаться тайной!

Лицо Перри порозовело.

— Я… хм… подслушал, как кое-кто говорил об этом.

— Перри, не могу поверить, что ты до сих пор подслушиваешь под дверью. Я думала, ты уже вырос и оставил свои детские проказы. И кто же был настолько неосторожен, чтобы говорить о таких вещах там, где их могут подслушать?

— Ты, — самодовольно ухмыльнулся Перри.

— Я? Но я говорила об этом только… — Элиза осеклась, пораженная внезапной догадкой. — Ты подслушал мой разговор с Майклом! — Рука ее взлетела к горлу. — Как… как много ты услышал?

Перри был страшным врунишкой, но лицо всегда выдавало его: он легко краснел и ничего не мог с собой поделать. В семье вечно подшучивали над ним по этому поводу, и он давно пришел к выводу, что проще говорить правду. Сейчас парнишка плутовски стрельнул глазами в сестру.

— Ну-у-у… полагаю, все.

— Все? — В горле у Элизы застрял комок. Перри кивнул:

— Все.

— Значит… значит, ты знаешь, почему… почему я… — Элиза не в силах была продолжать, слишком велико было унижение.

— Я знаю, что ты любишь этого малого, — сказал Перри, великодушно обходя детали. — Как Обри ладит с ним?

— Обри? — засмеялась Элиза несколько истерическим смехом. — Они отлично ладят. Киприан сделал его своим юнгой.

— Юнгой? Как же Обри справляется? В этом его кресле, должно быть, трудновато разъезжать по кораблю.

— Ему больше не нужно кресло, — сказала Элиза, все еще расстроенная тем, что младший брат узнал так много о ее отношениях с Киприаном.

— Он что же, снова ходит? Вылечился на Мадейре, как ты и надеялась?

— Ну, не совсем, — смутилась Элиза, осознав, что выдала секрет Обри.

— Ходит на костылях?

Элиза всплеснула руками:

— Ты самый приставучий и надоедливый брат на свете!

Перри только рассмеялся и погладил ее по голове.

— Я знаю, что тебе меня не хватало, — поддразнил он ее, когда она отбросила его руку.

Элиза невольно тоже засмеялась:

— О да, мне ужасно не хватало кого-нибудь, кто портил бы мне прическу и подслушивал мои личные беседы.

— А как еще я могу узнать, что происходит у нас в доме? Все обращаются со мной как с ребенком. А мне уже шестнадцать. Даже шестнадцать с половиной.

Элиза вгляделась в Перри, впервые по-настоящему вгляделась в младшего братишку, который был выше ее почти на голову. Он уже мужчина, внезапно поняла она. Достаточно взрослый, чтобы интересоваться девочками — женщинами, тут же поправила она себя. Насколько она понимала, он вполне мог уже завести интрижку с кем-нибудь из служанок или еще с какой-нибудь девицей легкого поведения… Она постаралась отогнать неприятную мысль. Кто она такая, чтобы судить других? Она сама теперь — девица легкого поведения.

— Да, — выдавила Элиза. — Да, я вижу, что ты уже не ребенок.

— Скажи это маме и папе.

— Скажу, — кивнула она.

— Правда?! — Его лицо просияло надеждой. — Если ты это сделаешь, Элиза, если убедишь их обращаться со мной как с мужчиной, я… я тоже сделаю для тебя что-нибудь такое… Я придумаю что.

— Что ж, договорились… — Элиза снова принялась расхаживать взад и вперед. Как бы она хотела, чтобы он смог сделать единственное, что ей на самом деле было нужно. Сделать так, чтобы Киприан пришел за ней, чтобы он приехал в Лондон, вернул Обри его семье и забрал ее с собой на Олдерни. Она пойдет за ним куда угодно, будет жить, где он захочет, даже на борту «Хамелеона», пусть только скажет, что любит ее, что действительно хочет жениться на ней.

«Приди ко мне, любовь моя, останься навсегда». Строчка из стихотворения всплыла в памяти Элизы, и она обернулась к полке с книгами. Ей нечего было делать сегодня. Разве что читать стихи и обливаться слезами. Но это глупо, решила она, расправила плечи и взглянула на Перри: