— Поместил под стекло и повесил у себя дома на стенку.

— Врёшь!

— Поехали покажу.

— Поехали.

Так она впервые оказалась у нас с мамой дома. Мамы не было, она лечилась за границей. Тесть сдержал слово. Мама проходила курс лечения. Мы с ней постоянно созванивались.

— Ты здесь живёшь? — Спросила она, заходя в квартиру.

— Здесь, где же ещё?

Помог ей раздеться. Она прошла с любопытством оглядывая интерьер.

— Один?

— С мамой. Но мама сейчас за границей на лечении.

— А кто убирает у тебя тут?

— Сам убираюсь. Пол мою, пылесосом работаю. Извини, но у меня нет прислуги.

Она остановилась перед своим гербарием. Он висел у меня в комнате.

— Смотри ка не обманул.

— А смысл мне обманывать тебя? Да к тому же гербарий очень красивый.

Потом я напоил её чаем с баранками. Назад приехали, когда уже совсем стемнело.

— Знаешь, а у тебя дома уютно. Спокойной ночи. — Сказала она и прошла в свою комнату. Пожелания спокойной ночи, добровольно и несколько странной интонацией было сказано впервые.

Всё шло своим чередом. Вот только живот у Кристины становился большим. Потом УЗИ показало, что у неё двойня. Два пацана. Тесть узнав, довольно потёр руки.

— Молодцы ребята, хорошо постарались. Даже не ожидал такого! Считай Стёпа ты идёшь с перевыполнением обязательств. Я доволен.

Говорил он это мне. Кристины рядом не было. А вот для неё беременность проходила нелегко. Она подурнела. Осунулась. У неё стали частыми вспышки истерик. Один раз, глядя мне в глаза, с ненавистью бросила:

— Ненавижу тебя, сволочь. Ты меня изуродовал. Господи, быстрее бы родить их. Как мне всё надоело.

Такая смена настроения меня не удивляла уже. Я спокойно к этому относился. Как-то вечером Кристина пошла в душ. Я шагнул вслед за ней.

— Что тебе надо?

— Хочу помочь тебе помыться.

— Я просила помощи?

— Я решил, что она тебе понадобиться. У тебя вон живот какой большой!

— Пошёл вон отсюда.

— Заткнись. В ванную залезла резче.

Думал она сейчас взорвётся истерикой и фонтаном нецензурных выражений. Но она промолчала. Только зло сверкнула глазами. Разделась и залезла в джакузи. Я помог ей вымыться. Посидел с ней рядом на бортике.

— Что смотришь на меня? — Спросила она, лежа в воде. — Я страшная?

— Ты не страшная. Ты глупая. Запомни, нет ничего прекраснее, чем женщина готовящаяся стать матерью.

— Очень смешно! Долго думал?

— Нет, целых пять минут.

— Оно и видно. Воображения у тебя как у олигофрена.

— Сока хочешь?

— Нет. Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.

— Не надо было останавливаться возле моей мастерской.

На что Кристина ничего не ответила.

Родила она в апреле. Рожала в частной клинике, принадлежащей её отцу. Двое мальчишек. Я их подержал совсем немного, после чего их у меня сразу забрали. Кристине при выписке подарил букет цветов. Она приняла, понюхала, потом выкинула в урну.

— Теперь ты исчезнешь?

— Конечно! Пришёл попрощаться. Удачи тебе.

Мне ничего было не нужно от её семьи. Я отказался от денег. Поблагодарил тестя за то, что он оплатил мамино лечение. Она была уже дома. Главное, что никаких долгов у меня теперь перед Штернами не было. Зато была моя мастерская, мои друзья и моё дело!

Всё-таки тесть молодец, не стал прятать от меня детей, а меня игнорить. Даже моей матери их показали. Она расплакалась. Мальчишек тесть отдал мне на целый день, за что ему был благодарен. Мама с ними понянчилась, хотя передвигалась плохо. Потом я с ними возился. Кормил из соски. Смесь готовил под руководством матери. Припёрлись пацаны, им дали посмотреть с расстояния, так как не хрен дышать на мелких пивным перегаром и табаком. Потом вытолкал обоих на улицу. Кристина детьми вообще не занималась. Забила на них. Грудь перетянула и молоко пропало. Шалава, одним словом. Но тестю было глубоко фиолетово до дочери, для внуков он нанял кормилицу. Кристина оказалась отрезанным ломтём. Она пошла в разнос. Гоняла пьяная на машине. Прав её лишили, но ей было по барабану. Зависала в тусовках, пьянках и борделях. Мне тоже было на неё плевать. Вот только иногда я останавливался и смотрел на её гербарий. Вспоминал тот день и улыбался. Потом засовывал свои воспоминания подальше. Я конечно же на всякий пожарный взял с малышей образцы и провел тест на ДНК. Так на всякий пожарный. Всё же нужно учитывать кто их мамаша. Тест показала, что пацаны мои. То есть, я теперь имею полное моральное и законное право их обоих пороть ремнём, когда они подрастут.

Спустя полтора года после рождения малышей, как-то в один из дней Валера, сидя на облезлом офисном кресле, смотрел телевизор.

— Пацаны! Стёпа! — Услышал я его взволнованный голос. — Идите сюда. Вот ну ни хрена себе!

— Что там? — Спросил я недовольно, мы как раз с Иваном делали прошивку на бортовой компьютер очередной тачки.

— Стёп, тут про Кристинку говорят.

— Ну и что? Мне то какого хрена?

— Короче, она похоже того.

— Что того?

— Ласты склеила.

Я замер. Потом оставив всё, подошёл к Валерке.

— В смысле склеила?

— Смотри какая авария.

Я глядел на экран телевизора. В искорёженных обломках узнал Кристинину «Мазерати». Диктор вещал, что в машине было двое. Сам автомобиль принадлежал скандально известной Штерн Кристине Александровне. Машина на скорости приблизительно сто двадцать километров, вылетела на обочину и врезалась в дорожные ограждения. Машина восстановлению не подлежит. Ну это и я сам понял, мне хватило одного беглого взгляда. Там тусовались МЧСовцы. Они стали вырезать тела водителя и пассажира из салона машины. Двери открыть было невозможно из-за сильной деформации.

— Твою мать. Докаталась, дура! — Вырвалось у меня. Наконец спасатели добрались до тел. Первой вытащили Кристину. Рядом уже были медики из медицины катастроф. Они склонились над женщиной. Саму Кристину почти не показывали, так только урывками. Но похоже её размаслало мощно. Потом её положили на носилки и засунули в машину. Та врубила сирену и проблесковые маячки, после чего стартанула с места. Похоже жёнушка ещё жива. А вот пассажира, какого-то кренделя, вытащив, сразу поместили в черный мешок и закрыли. С этим всё понятно, труп, однозначно.

— Стёп. — Валерка смотрел на меня растеряно. — Кристина, походу, ещё жива!

— Походу да. Но на долго ли?

— Может узнаешь?

— А надо?

— Ну, всё же не чужая она тебе. Всё-таки мать твоих детей. Да и насколько я в курсе, вы так и не развелись до сих пор.

— Это когда было?

— Это повтор. Авария произошла два часа назад, как я понял из комментариев.

Я взял сотовый и набрал номер тестя. Он долго не отвечал. Пришлось пару раз перезванивать. Наконец взял.

— Александр Осипович, это я Степан.

— Говори.

— Что с Кристиной? Я новости смотрю.

— В операционной.

— Сильно побилась?

— Не то слово.

— Надежда есть?

— Не знаю. Состояние критическое. Её в военный госпиталь переправили. Знаешь что, Стёпа, если честно, то… Ей лучше уйти. Если она выживет, то, сам понимаешь. Инвалид, до конца жизни будет прикована к кровати, в лучшем случае инвалидное кресло. И то, если выживет.

— Надо надеяться на лучшее, Александр Осипович. Я буду звонить.

— Зачем?

— Хочу знать. Всё-таки она до сих пор моя жена. не по-людски это.

— Хорошо, звони.

Кристина выжила, ей сделали несколько операций. В коме она пролежала две с лишним недели. Но ещё не раз в течении полутора месяцев она находилась между жизнью и смертью. Её состояние то стабилизировалось, то ухудшалось. Но Крис молодец. Она отчаянно боролась за жизнь. Из госпиталя её спустя два месяца перевезли в частную клинику её отца. И я наконец смог её навестить. Она представляла жалкое зрелище. Я не узнал в том, что лежало передо мной прежнюю Кристину. Когда я пришёл, она спала. Сел около её постели. Просидел минут сорок, пока она наконец не открыла глаза. В них была боль и мука.