— Не знаю. Может муж такой? Импотент или ещё что. Тиран, жлоб. Да мало ли?

— Стёпа, а если он нормальный. Не импотент, любит её, не тиран, не жадный. Помогает ей. Ты думаешь мало таких случаев? Не мало. Много. Я тебе даже скажу, больше, чем ты думаешь. Многие из тех случаев, когда женщина сама уходит, обвиняя мужа во всех смертных грехах, на самом деле подоплёка другая, не та, что она озвучивает. Это просто фон, оправдаться в глазах родни, знакомых. Перед собой она никогда не оправдывается, так как знает истинную причину ухода из семьи.

— А ведь твоя правда. Встречались мне такие пары. Вроде всё хорошо. Мужик нормальный, без закидонов. Семья нормальная и тут бац, собралась и ушла. Никто ничего понять не может. Как так? Да если ещё уходит к какому-то утырку, который проигрывает вроде по всем показателям мужу. Объясняют всё любовью.

— Любовью? — Ирма засмеялась. — Нет, Стёп любовь может и есть, только зовётся по другому. Всё очень просто и в тоже время сложно. Просто такая женщина встречает того, кому готова подчиниться, покорится, сама готова. Готова выполнить все, что он хочет. Вот это и есть, любовь, бабочки в животе и прочее. Готова бежать за ним задрав подол и плевать на всё остальное.

— Ты думаешь с тобой согласятся другие женщины с такой интерпретацией ухода из семьи?

— Да мне всё равно, согласятся они или нет. Даже многие не согласятся. Будут доказывать обратное с пеной у рта. Ибо в открытую такое признать многие просто не могут, не хотят. Хотя и понимают, что всё дело именно в этом. В мужчине, которому готовы подчиниться. И пусть она хоть какая гордая, но встретив такого мужика, встанет на колени и отсосёт, хотя раньше о таком даже думать не могла, оближет его всего, раскорячится так, как он этого захочет.

— Ладно, а как быть с теми, кто вообще от мужика к мужику прыгает. Которой вообще по хрен, что за партнер, но у неё чешется и она меняет мужиков, как перчатки.

— Стёп, ну ты чего? У такой просто сильно выражена тяга к такому мужику. Она ищет его, пусть даже и таким методом. Но стоит ей найти такого, всё. У неё как отрубает. Она других мужчин видеть вообще перестаёт. Только он и никто больше. А кто не нашёл, те продолжают такой своеобразный поиск. По сути мы с Крис такие были. Просто не осознавали, что таким образом ищем мужчину, которому готовы покорится и подчиниться полностью. Трагедия тут вся в том, что среди таких мужиков есть нормальные, как ты, например, и есть конченные уроды.

— И чем же я так необычен?

— В тебе есть то, что женщину к тебе притягивает. Что-то дикое, не обузданное. То, что готово подчинять, но не готово само подчиняться. Я не знаю как это объяснить. Поверь, Кристина кроме тебя, когда она нашла равновесие в себе, успокоение с тобой, никого другого из мужчин не хотела. Просто не замечала их.

— А ты?

— И я. Хотя у меня были мужчины после тебя. Но только потому, что ты был недоступен. Я искала себе для здоровья. Вот только не они меня пользовали, а я их. И если кто-то из них пытался начинать качать права, хотеть что-то, сверх мной дозволенного, я просто выбрасывала его из своей спальни. Я даже тогда, с другими до конца удовлетворение не получала. И в первую очередь эмоционального. Они не так сильно меня возбуждали. Я жаждала другого.

Я массировал её плоский живот, бока. Потом перешёл на грудь. Ирма закрыла глаза и тихо постанывала. Закончив массаж, сидел, смотрел на неё. Ирма открыла глаза. Мы моча смотрели друг на друга. Она раздвинула ноги. Погладила себя между ними. В её взгляде была мольба, надежда и желание.

— Или ко мне. — Сказал ей и откинулся на спинку дивана. Она моментально села на задницу. Придвинулась вплотную. Погладила меня по груди. Стала целовать мне её.

— Стёпушка, что мне сделать.? Как ты хочешь?

— Садись на меня. — Она перекинула одну ногу через мои ноги, взяла моё естество в ладошку. Приподнявшись, направила его себе в лоно. Нежно насадилась на головку. Я видел на её лице наслаждение и предвкушение.

— Стёп ты как хочешь, жёстко меня вые…ть или нежно?

— Нежно. Ты же моя женщина.

Она отпустила мой член, вытащила руку, одновременно насаживаясь медленно на него и положила обе руки мне на плечи.

— Спасибо, Стёп. — Потянулась ко мне губами, я ей ответил. Мы целовались с ней, переплетаясь языками, ловя губы друг друга. И она начала движение, то опускаясь, то приподнимаясь. Стенки её лона обжимали мой ствол. Тёрлись об него в сладостной неге. Я держал ей за бёдра. Страсть стала нарастать. Её движения ускорились. Она стонала. Переместил руки ей на спину, прижал к себе и стал помогать ей насаживаться. Громкость её стонов возрастала. Наконец по её телу побежала дрожь. Задрожала правая нога. Это говорило о том, что её настиг оргазм. Она совсем громко закричала с надрывом. Я ещё плотнее прижал её, перевернул на спину и сам стал её раскачивать толчками, буравя её лоно, входя резко и до упора. Её продолжало трясти, когда я сам взорвался в ней сильным семяизвержением. По инерции ещё продолжая двигаться, но мои толчки замедлялись. Ирма же выгнулась, вцепившись мне в плечи и разведя ноги в максимально в стороны. Вот я замер, навалившись на неё всем весом. Наши сердца стучали сумасшедшими молотобойцами. В какой-то момент, Ирма свела ноги, обхватив меня ими с боков и скрестив на моих ягодицах.

— Боже мой. — Она вдруг заплакала. — Неужели я опять это чувствую.

Я целовал её в заплаканные глаза. Стал успокаивать. Вот она затихла, обнимая меня за шею. Прижимаясь своей щекой к моей.

— Ирма, извини. Я не сдержался. В тебя кончил. Глубоко.

— Правильно, родной мой сделал. Никогда со мной не прерывайся. У меня от твоего оргазма и выброса спермы, ощущения только усиливаются и становятся сильнее.

— А если залёт?

— И что? Ты боишься? Стёпа, я не пятнадцатилетняя сыкуха. Мне 39 будет. Ну залечу и залечу. Рожу значит. Или ты против?

— Да я как-то и так многодетный папаша. Четверо у меня, Ирма!

— Стёп, где четверо, там и пятеро. Будет большая, дружная и многодетная семья, если ты этого захочешь. А если что, то ты ничем мне обязан не будешь.

— Что, Ирма, песнь запела одинокой и гордой женщины? Как это ничем не обязан? Или ты думаешь я от своего ребёнка откажусь?

— Ну тогда чего волнуешься? Лучше ещё раз меня трахни. Я так соскучилась. Ты даже не представляешь. Кстати, ты мне зад смазал. — Смотрела мне в глаза и улыбалась.

— Что, в зад хочешь?

— А почему нет? Я помню, как ты меня туда отодрал. У меня он потом болел.

— А если опять болеть будет?

— Будет. После тебя я туда никому не давала.

— Ну и в чём же тогда кайф?

— Как в чём, милый? В процессе. Я ведь несмотря ни на что кончила тогда раза два. Тем более, в тот раз было без смазки, а сейчас ты сам мне там всё смазал. Можно ещё добавить, если мало.

— Ты такая развратная?

— Развратная. С тобой хочу быть развратной. Ну так что?

— Ирма, я тебе что, отбойный молоток? Дай отдохнуть. Мне не 20 лет. И вообще, пошли в спальную.

— Ты зовёшь меня в вашу с Кристиной спальную?

— Зову. Ирма, раз уж у нас так сложилась. Дети общие. Ты не чужой человек. Пожениться нам нужно. Но не сейчас. Надо год выдержать после смерти Кристины. И исполнить её последнюю волю.

— Какую, Стёпа?

— Она хотела, чтобы ты стала матерью нашим с ней детям.

Ирма уткнулась мне в плечо и заревела. Я гладил её по голове, по спине.

— Успокойся. Пойдём в спальную. Сполоснёмся и пойдём…

Дети сидели всем гуртом за столом и рисовали. Да именно, рисовали мне подарок на День рождения. Костя с Игорем, естественно, машины. Друг у друга подглядывали и воровали идеи. Полина рисовала дом и нас всех. Соня тоже что-то рисовала, глядя на старших братьев и сестру. Вот только я никак не мог понять, что именно она рисует. Какой-то постмодернизм. Чёрточки, кружочки. Только успевала менять карандаши и сопела напряжённо. Нарисовав, каждый, не показывая никому, спрятали до завтрашнего дня. Даже Соня, спрятала рисунок себе под подушку. Потом смотрели с детьми мультфильм «Рапунцель». После читал им сказку. Даже мальчишки сидели слушали. Дочитав, увидел, что Поля с Соней уже спят. Поцеловал их в лобик, каждую. Пацанов погнал в их спальную. Наконец дети успокоились. Приехал тесть. Уставший. Но я для него баню сделал, заранее. Хоть он и не просил, но сказал, что день будет напряжённым. Я же приехал пораньше, оставив парней работать с машинами. Хорошо были няньки и воспитатели. Смотрели за ними. Играли и всячески занимали разными делами. Отправил тестя в баню. Попарил. Сделал массаж. Сидели с ним пили чай на травах. Александра Осиповича разморило.