Взрослым доставались другие подарки: кому-то игрушечный кошелёк, к котором лежали самые настоящие крохотные деньги, кому-то пароходик с красивой золотистой палубой, кому-то почти настоящий, только очень маленький особняк. Фокусник дошёл до нас и на мгновение остановился, прищурившись.

Он достал из воздуха сверкнувшую знакомым розоватым отсветом монетку, но, посмотрев в моё ошеломлённое лицо, улыбнулся, и, ловко выхватив из ниоткуда крохотный двухэтажный домик, бросил монетку в открытое окно.

Рядом ахнула Мари. В окне дома появились дети, и мне даже показалось, что я узнала Тимто.

- Это же…тот мальчик с больной рукой! – узнала и Дженна. Она была ошеломлена не менее моего.

- Жаль, что он скоро растает! – вздохнула Мари, осторожно беря из моих рук волшебную игрушку. – Мне уже дарили такую малюсенькую куклу!

Я же не отрывала взгляда от факира. Мужчина удалялся, спускаясь к арене. Там он раскланялся и исчез. Просто испарился, причём никаких порталов я не заметила.

-Забавно! – сказал Ислуг, не менее увлечённо, чем дочь, заглядывающий в окна домика, где крохотные дети сейчас сидели за столом и обедали. – Он прекрасный менталист, если в считанные мгновения считывает мыслеобразы. Только я не совсем понял, что за монетку он бросил в окно вашего нового приюта?

- Должно быть, можно ждать пожертвований от его величества, - улыбнулась я.

Я заметила удивлённый взгляд Ислуга, но больше ничего не стала объяснять. К счастью, представление шло своим чередом, и мы переключились на него. Тем более, что Мари оказалась права, и домик действительно прожил не больше пяти минут.

Честно говоря, не припомню, как давно я уходила из цирка с таким детским ощущением чуда. Мы пошли было к ожидавшей нас карете и гарцевавшим на лошадях охранникам, но я умоляюще посмотрела на Ислуга.

- Позвольте нам немного прогуляться, фрам Ислуг! – попросила я. – Сегодня прекрасный день, и я знаю здесь чудные виды!

- Да, да, гулять! – захлопала в ладоши Мари и взглянула на отца. Может быть, он и настоял бы на том, чтобы вернуться домой, но дочери отказать не смог.

Мы медленно пошли вдоль берега. Я разулась и брела босиком. Скоро Дженна и Мари последовали моему примеру. Здесь, вдали от центральных улиц, фраму Ислугу вряд ли встретились бы знакомые, поэтому, поколебавшись, он тоже снял туфли и закатал брюки.

Я счастливо зажмурилась. Как часто я вот так сбегала с друзьями из приюта к морю! Тогда мы купались и мечтали, что нам вовсе не нужно возвращаться. Сейчас же я чувствовала себя восхитительно свободной. Страшно подумать, что, если бы не сестра Морея, мы с Беаном так и остались бы здесь, как остальные приютские дети. Со мной столько всего произошло за эти месяцы, а приют тем временем жил прежней мрачной жизнью впроголодь, с карцером и стоянием на паперти.

Какое счастье, что я могу это всё наконец изменить!

Я не заметила, как мы подошли вплотную к тому самому скальному обрыву, с которого когда-то сорвалась коляска Николь. Он возвышался над нами тёмной громадой. Дальше хода по берегу просто не было, и мне в голову вдруг пришла очень своевременная мысль. Сейчас мы в двух шагах от нашего с Беаном прежнего дома. Конечно, я не пойду туда: у меня не было ни малейшего желания видеть ни сестрицу с её мужем, ни мачеху. Но неподалёку от дома растёт пересаженный из сада лакконе. У нас как раз почти закончился запас корня, а скоро нужно будет обработать всех детей из приюта. Я просто не могла не воспользоваться тем, что само шло в руки.

- Фрам Ислуг, - позвала я и кратко обрисовала ситуацию. Правда, я не стала говорить, что жила неподалёку, просто сказала, что знаю совсем рядом место, где растёт целебное растение, крайне необходимое воспитанникам приюта. Мужчина замялся, как видно, он не рассчитывал на то, что прогулка затянется так надолго, но здесь и правда было совсем рядом, так что лишние десять минут ничего не решали.

- Что ж! – наконец принял он решение. – Но как только мы накопаем этих корней, сразу отправимся домой!

- Конечно! – пообещала я.

Фрам Ислуг позвал убежавшую вдоль берега Мари, и мы устремились наверх, поднимаясь к нашему бывшему дому.

Солдаты, сопровождавшие нас от самого цирка, поднимались верхом, благо дорожка, ведущая от моря, была достаточно пологой.

Странное чувство охватило меня, когда я вновь увидела стоящий вдалеке аккуратный домик, в котором прожила всего несколько дней в своём новом теле, но в котором родились Николь и Беан. Это было как во сне, а ведь прошло совсем немного времени, как мы отсюда уехали. Я с трудом отвела взгляд, и неосознанно принялась забирать правее, чтобы уйти как можно дальше от дома моей мачехи.

Лакконе обнаружились на том же месте, куда их пересадила прежняя Николь, разве что драгоценное растение пришлось поискать в траве. Никто кроме нас с Беаном не дёргал здесь сорняки, и, пожалуй, через пару лет трава совсем задушит лакконе. Я оглянулась по сторонам в наивной надежде найти что-нибудь, чем можно было выкопать нужные мне корневища.

- Николь, для чего вам эта трава? – сморщила нос Мари.

- Она лечебная, - не стала вдаваться в подробности я. – И растёт только здесь.

- Тогда, может быть, попросить лопату в том домике, что мы прошли? – предложил фрам Ислуг.

Я только покачала головой. Сейчас мне вовсе не хотелось объяснять, что ни за что не войду в этот дом.

- Смотрите, что я нашла! – воскликнула Мари, тем временем обследующая заросший травой участок.

В руках девочки был большой глиняный черепок. Что-то в этом роде я и предполагала. Вряд ли Беан ходил копать лакконе с лопатой.

- Прекрасно! – обрадовалась я. – Этим можно выкопать корень не хуже, чем лопатой!

- Только позвольте, этим займусь я, - сказал фрам Ислуг, и, не слушая моих возражений, принялся за работу.

К счастью, земля была рыхлой, и через несколько минут Ислуг вырыл мне несколько прекрасных корней.

- Этого достаточно? – спросил он, отряхивая с растений землю.

- Я бы хотела собрать их все, - смутилась я. – И часть попробовать посадить в горшки, чтобы пересадить их возле нашего дома в Биссаре.

Быть может, фрам Ислуг и посчитает меня не совсем нормальной, зато мы надолго будем защищены от всяких неприятностей с насекомыми, и стричь девочек не придётся.

Мужчина и вправду немного поколебался, но после подозвал солдат, с интересом наблюдающих за нашими раскопками и приказал собрать все выкопанные растения и положить их в седельные сумки. Сам же он без труда справился с теми пятью кустиками, которые ещё оставались.

- Придётся ещё раз спуститься к морю и вымыть руки, - сказал Ислуг, весело глядя на меня.

Но в это время позади нас раздался удивительно знакомый визгливый голос.

- А что это вы здесь роете?

Я повернулась, не веря себе. Прямо передо мной стояла мачеха, подбоченившись и вовсе не напоминая благовоспитанную фра, какой хотела казаться в глазах общества. За ней поспешали моя сводная сестричка Рут со своим муженьком.

Фрам Ислуг смерил женщину недоумённым взглядом.

- Разве здесь ваша земля, фра? – ровно спросил он.

- А чья же? – всё также визгливо откликнулась женщина. – Вон мой дом, а других рядом нет.

- То, что рядом нет других, ещё не является доказательством, что земля ваша, - невозмутимо ответил Ислуг. – К тому же мы вовсе не копали тут эльту, как вы, должно быть, подумали.

- А это мы ещё посмотрим! – заявила скандальная баба и сделала шаг с явным намерением проверить, что мы нарыли.

В одно мгновение прямо перед ней встали оба наших стража.

Наткнувшись на эту живую стену, фра Лина несколько оторопела. Видимо, к ней возвращалась способность соображать, потому что она несколько растерянно оглядела нашу живописную группу: маленькую Мари, испуганно вцепившуюся в выпачканную в земле руку отца, дюжих солдат, нас с Дженной.

Взгляд её скользнул сначала по моему яркому платью, потом мельком задержался на лице. Не узнала! Я испытала жгучее желание, чтобы мои бывшие родственники так и не поняли, кого встретили. Мне было невыносимо стыдно за них перед Ислугом. Но тут подбежала запыхавшаяся Рут, взглянула на меня, и вдруг захватала воздух раскрытым ртом, как будто ей было нечем дышать.