— Дети, это письмо от папы, — сказала Лариса Павловна, прочтя письмо. — Он спрашивает, как вы учитесь, как вы гуляете, не ссоритесь ли между собой. Тут написано и о вас, милая Маргарита… Мой муж ходил по вашей просьбе узнавать про ту русскую даму, к которой вы собирались ехать служить… Оказывается, в ее семье стряслось большое несчастье. Маленькая девочка, к которой вас пригласили в компаньонки, внезапно заболела опасной болезнью и умерла…

— Умерла! — с широко раскрытыми глазами прошептала Марго, меняясь в лице от волнения.

Помимо того, что ей было бесконечно жаль незнакомую девочку, безвременно погибшую, Марго не могла не подумать и о себе. Ведь со смертью этой девочки она лишалась места, на которое так надеялась по пути из своей милой Франции.

«Что же будет теперь со мной?» — подумала она, и слезы навернулись на черные глазки. — «Что будет со мной, куда я пойду теперь? Куда денусь без денег?»

Лариса Павловна точно угадала, какие грустные мысли волнуют сейчас Марго.

— Милое дитя, пойдемте со мной в мою комнату. Там вы успокоитесь, — проговорила она, ласково беря девочку за руку и направляясь с ней в свою спальню.

Здесь она все еще взволнованную и потрясенную девочку усадила в кресло и, опустившись на стул против нее, заговорила снова, гладя лежащие у ней в руках маленькие ручонки Марго.

— Вот что, милая Маргарита, вот, что я хочу предложить вам… Я и мои дети успели так привязаться к вам за эти несколько недель, точно вы целый год у нас прожили. И я прошу вас не уезжать от нас. Проведите тут с нами все время, которое нам с Нусей предписано докторами провести здесь, у моря, среди сосен и гор. Вы так порадуете мою девочку, если согласитесь на это. Тут у нее нет ни подруг, ни знакомых сверстниц. С Фанни ей далеко не так приятно и весело, как с вами. Вы будете маленькой гувернанткой для моей девчурки. Большого жалованья я вам платить не могу, но вы будете получать столько же, сколько получает Фанни. Согласны?

Как могла не согласиться на такое предложение Марго? Она вся так и просияла от радости, услышав это. Глаза ее заблистали, и она готова была броситься на шею доброй Ларисе Павловне.

— Благодарю вас! О, благодарю вас! — только и смогла прошептать счастливая девочка.

— Согласны? Ну, вот и прекрасно! А теперь идем объявить об этом детям. Они будут не менее счастливы, чем вы.

И, обнявшись, как родные, Лариса Павловна и Марго прошли в столовую.

Баратова не ошиблась, говоря, что весть о поступлении к ним в дом Марго доставит ее детям огромное удовольствие. Те, действительно, пришли в неописуемый восторг. Нуся то кружилась волчком по комнате, то кидалась на шею Марго и душила ее поцелуями, а мальчики кричали «ура!». Джек, подражая своим юным хозяевам, тоже выражал свой восторг, кидаясь поочередно на мальчиков и на Марго, и стараясь лизнуть их в лицо.

— Служи, Джек! Служи, бездельник ты этакий! — кричит Леня и грозит пальцем перед самым носом добродушного сенбернара.

— Покажи ему сахар! Ты не так делаешь, грубостью ты от него ничего не добьешься, — советует брату Коля.

— Ну, вот еще! За сахар тебе и палка будет служить! Надо его заставить проделать все без сахара, — настаивает Леня.

Джека этот разговор как будто не касается вовсе; он отворачивает свою огромную черную голову и делает вид, что очень заинтересован большой осенней мухой, которая жужжит и кружится над ним.

На дворе довольно холодно, по-октябрьски, но солнце светит с безоблачного неба и под его лучами не ощущается поздней осени. Мальчики возятся с собакой перед домом, а Мишель в пальто с поднятым воротником читает на крыльце газету.

Лариса Павловна дома и, как обыкновенно в это время, занимается с Нусей. Марго и Фанни чистят бруснику, только накануне собранную ими в лесу недалеко от дома.

Видя, что дело не клеится, что Джек упорно отказывается служить, Коля подходит к брату и говорит:

— Ну, вот, ничего и не выходит, принеси-ка лучше сахару, Леня, не упрямься!

Ер Леня, очевидно, согласился с братом, что только сахар может сломить упорство Джека, очень падкого до всяких лакомств. Он оставил собаку и направился к крыльцу, чтобы принести угощение для Джека. Но в ту же минуту последний тревожно поднял морду и громко залаял. Не успел Коля оглянуться, как высокий человек в плаще и широкополой шляпе выступил из-за стволов деревьев.

Джек так порывисто бросился на незнакомца, что едва не сбил его с ног.

— Не бойтесь, он не кусается! Не бойтесь! — поспешил успокоить неизвестного посетителя Коля и тотчас же отозвал сенбернара:

— Сюда, Джек! Назад!

Но незнакомец, по-видимому, и не думал бояться собаки. Несмотря на то, что Джек угрожающе скалил зубы, господин старался схватить его за ошейник. Это, правда, ему не удалось, но он успел несколько раз погладить по голове ворчавшего на него Джека.

— Славный пес, чудесный! — бормотал незнакомец, запуская руку в пушистую шерсть сенбернара.

— Да, он очень красив, — подхватил с заметной гордостью Коля.

Незнакомец улыбнулся и обратился к мальчику, приподняв немного шляпу: — Я, собственно, ради вашего Джека и явился сюда. Я явился с большой просьбой: уступите его мне на некоторое время. Я верну его вам с благодарностью.

Коля был поражен неожиданным заявлением неизвестного господина. В это время из дома вышел Леня. Узнав, зачем господин этот явился сюда, он возмущенно воскликнул:

— Как! Отдать Джека в чужие руки! Ни за что!..

— Но я вам верну его, понимаете, верну! — настаивал незнакомец. Разговор донесся до сидевшего на крыльце и углубленного в газету Мишеля. Гувернер, увидев, что его воспитанники с кем-то серьезно спорят, поднялся со стула и быстрым шагом направился к детям и их таинственному собеседнику.

Но едва только он сошел с крыльца, как незнакомый господин кивнул головой в знак прощания и, запахнув свой плащ, стал быстро удаляться, оставив в совершенном недоумении гувернера и мальчиков.

С начала октября пошли дожди. По небу ползли тяжелые тучи, солнце совсем не показывалось. Ночи становились все длиннее и длиннее. Выл ветер и качал оголившиеся деревья. В одну из таких ночей Марго, спавшая на диване за ширмами в столовой, проснулась от лая Джека.

Джек обыкновенно спал на веранде, наружная дверь которой оставалась всегда открытой. Иногда чуткий пес, услыхав подозрительный шорох на дворе, поднимался, открывал лапой дверь, выходил осматривать двор и сад, все ли там в порядке, и, успокоившись, возвращался на свое место и опять засыпал.

Но в ту ночь Джек особенно громко и тревожно лаял и, казалось, не мог никак успокоиться.

«Странно, почему он так лает?» — подумала проснувшаяся Марго. Она знала, что умная собака даром поднимать тревоги не станет. Значит, что-то случилось, и Марго решила встать и узнать, в чем дело. Не откладывая ни на минуту, она накинула на себя платье, натянула чулки и башмаки и прошла на веранду. Но там Джека не было. Тогда она вышла на крыльцо и закричала:

— Джек! Домой!

Но каково же было удивление девочки, когда она вместо рыже-белого Джека увидела в кустах незнакомую большую черную собаку.

И только минутой позднее откуда-то показался Джек, заливавшийся страшным лаем. Лаяла отчаянно и черная собака.

Марго стояла на крыльце, не зная что делать. Но вот из-за деревьев выступила высокая фигура в темном плаще и в нахлобученной на лицо шляпе.

— Джек! Руфф! — позвал вдруг громким шепотом человек в плаще, и обе собаки кинулись к нему, не переставая лаять.

Марго продолжает наблюдать и видит, как незнакомец вынимает что-то из кармана и протягивает Джеку, который машет хвостом, присев на задние лапы перед ночным гостем. Сидит и черная собака и тоже хлопает ушами и бьет о землю хвостом.