— О Боже мой, Джорджия, — я заплакала и посмотрела на свою сестру.

Я из последних сил подползла к ней и коснулась её бледного лица.

— Ты как, в порядке? — спросила я её.

— Думаю, да.

Только больно двигаться, — ответила она слабым голосом.

— Ей нужна помощь, — сказала я немедленно Амброузу.

— У неё наверное сотрясение — она сильно ударилась головой и была какое-то время без сознания.

И я уверена, что у неё сломана также рука.

Амброуз склонился над ней и осторожно развернул её, параллельно земле, так, чтобы не задеть за её шею.

— Нам нужно отвезти её в больницу, — сказала я.

— Она не единственная, кому нужна медицинская помощь, — ответил Амюроуз, указывая на мо плечо.

Я посмотрела на свое плечо и увидела свою рубашку, пропитанную кровью.

Хоть я и не чувствовал её раньше, сейчас же жгучая боль пульсировала в моей руке.

Я ухватилась за своё плечо, а потом так же быстро отдернула руку, морщась от боли.

В коридоре послушался топот бегущих ног, я взглянула на дверной проем, в котором показался Жюль.

— Кейт? — спросил он с тревогой в голосе.

— С ней всё нормально, — отозвался Амброуз.

— Порезаны плечо и немного нога, но она жива.

Жюль оглядел комнату, и увидев тело Винсента недалеко от камина, с облегчением упал на колени.

Держась руками за голову, он тихо сказал в воздух, — Винс, дружище, я так рад, что ты всё еще здесь.

Резкий, едкий дым повалил из трубы, когда пламя охватило тело Люсьена.

Поглядев в ту сторону, Амброуз сказал, — Нам нужно выбраться отсюда, если мы не хотим задохнуться от дыма.

Жюль поднялся на ноги и открыл окно, а затем присел на корточки рядом с нами.

— Как она? — спросил он, кивая в сторону Джорджии.

— Жива, — сказала я.

— А ты как? — спросил он, беря в свои руки моё лицо.

Слёзы застилали мне глаза.

— Нормально, — сказала я, и быстро вытерла слезы.

— О, Кейт, — сказал он, наклоняясь ко мне и заключая в свои объятья.

это то, что мне было нужно: человеческое прикосновение.

Ладно не человеческое, неважно.

Поскольку Винсента рядом не было, чтобы обнять меня, Жюль сделал больше, чем его приемлемая замена.

— спасибо, — прошептала я.

— Больница, — просто сказал Амброуз и поднялся, чтобы достать из своего кармана сотовый.

Он отошел в сторону и сделал звонок, а Жюдь перестал меня обнимать и последовал за ним.

Я взглянула на сестру.

Её как будто оглушили.

— Мы едим в больницу.

всё будет хорошо.

— Где он? Люсьен? — спросила она в оцепенении.

— Мертв, — просто сказала я.

Она посмотрела на меня и спросила, — Что произошло?

— как много ты видела? — спросила я её.

Она мне слабо улыбнулась и сказала, — Достаточно, чтобы понять, что моя сестра в одна из тех кто может надрать мечом задницу.

Остальные вернулись домой, как раз тогда, когда подъехала скорая.

Амброуз вызвал медиков, с которыми они постоянно имеют дело. Те согласились доставить нас в частную клинику без заполнения отчета для полиции.

Парамедики не хотели тревожить шею Джорджии, поэтому ей пришлось одеть шейный бандаж и отнести в машину на носилках.

После того, как они временно перевязали мои раны, мы с Жюлем забрались назад и сели рядом с ней.

Я задавалась вопросом, что парамедики думают о нас: две девочки-подростка с хрупким телосложением, которые выглядят так, будто участвовали в бандитской разборке, а Жюль был одет как один из героев Матрицы.

Я была на сто процентов уверена, что, если бы им не не заплатили, мы были бы уже на полпути в полицейский участок для допроса.

Хоть я и умирала от желания узнать, что произошло в катакомбах, мы не разговаривали, потому что один из санитаров сел сзади рядом с нами.

Он проницательно задавал вопросы, и посмотрев на Жюля в ожидании одобрения, я ответила что Джорджия просто сильно ударилась головой о деревянный каркас кровати и кто-то наступил ей на руку.

Я сказал ему, что порезы на моем плече и ноге были ножевыми ранениями.

Я уповала на то, что ему будет достаточно знать основные факты, без подробностей. И, судя по его удовлетворенному кивку, так оно и было.

Когда мы добрались до клиники, Джорджию сразу же осмотрели и пришли к выводу, что с ней всё в порядке, за исключением несколько сломанных костей в руке, которые были зафиксированы.

Рана на ноге была не глубокой, но на плечо потребовалось наложить дюжину швов.

Поле проверки моей руки на подвижность, доктор сказал — мне повезло, что лезвие не задело нервы.

Он провел стандартный осмотр, посветил фонариком в глаза, проверил кровяное давление и тому подобное.

Наконец он вздохнул и сказал, — Мадемуазель, похоже, что у Вас состояние чрезмерной усталости.

ваше кровяное давление угрожающе низкое.

Вас немного трясет, ваша кожа пепельного цвета, а зрачки расширены.

Вы принимаете какие-нибудь медикаменты или наркотики?

Я покачала головой.

— Когда Вы пострадали, то принимали участие.

.

.

в интенсивных физических упражнениях?

— Да, — сказала я, интересно, что он бы он подумал, узнав что это были за физические упражнения.

— Вы чувствуете слабость, усталость, или тошноту?

Я кивнула.

На самом деле, после того как Винсент покинул мое тело, я чувствовала себя как тряпчатая кукла, у которой едва хватает сил, чтобы ходить.

Понимание того, что наше с сестрой благополучие целиком и полностью зависит от моей способности переставлять свои ноги, была единственной причиной, которая заставляла меня как-то держаться.