— Ты права, — признаёт Хэдди, — но это не означает, что у тебя не может быть пары чертовски жарких часов, посвящённых безумному сексу с ним, — она плюхается на подушку рядом со мной, и мы обе хохочем над этой мыслью. — У этого могут быть свои преимущества, — продолжает она. — Нет ничего лучше, чем клёвый плохой парень, заставляющий тебя расслабиться. Помнишь Дилана?

— Как я могу забыть? — отвечаю я, вспоминая мимолётную интрижку, которая была у Хэдди прошлым летом с брутальным и великолепным Диланом, случившись после окончания долгих полуторагодичных отношений. — Пальчики оближешь.

— Точно — конфетка! — мы замолкаем, погружаясь каждая в собственные воспоминания. — Может быть, Колтон — это твой Дилан. Тот, кто поможет тебе преодолеть всё, что произошло с Максом.

— Может быть, — я в задумчивости. — О, боже! — из меня вырывается стон. — И что же, предполагается, мне теперь делать?

— Ну, если посмотреть вон туда, — она поднимает голову, чтобы глянуть на мой будильник, — сейчас пять утра, и тебе лучше вернуться ко сну. А вообще, наверное, надо дать ему день, а затем перезвонить. Посмотришь, что он скажет и сделает. Помни наш девиз. Воспользуйся своей внутренней шлюхой — будь безрассудной и не думай о завтрашнем дне. С ним рядом думай только о «здесь и сейчас».

— Да, наверно, — мы ещё пару минут сидим в тишине. Я — супердраматичная женщина, выискивающая что-то? В его действиях? Я так не думаю, но в глубине души пытаюсь оправдать Колтона. Я знаю, что если мне представится шанс, сделаю это снова, и, чтобы вернуть своим действиям здравый смысл, мне нужно все рационализировать. Чувства и ощущения, которые Колтон вызвал во мне, слишком интенсивны. Это всё слишком. Может быть, на меня просто обрушилось алкогольное опьянение, отчего мне показалось, что всё пропало. Колтон казался таким отчуждённым. Я ругаю себя. Знаю, что этого не было, и отчаянно пытаюсь обратиться к своей внутренней шлюхе.

На этом этапе я выхожу из своей лиги. И только надеюсь, что смогу выяснить, как играть в новую для себя игру, не сгорев в конце дотла.

— Хочешь, я останусь с тобой этой ночью? — спрашивает Хэдди, нарушая тишину. Она раньше спала в моей постели, по-настоящему тяжёлыми ночами, чтобы помочь мне пройти через них без кошмаров.

— Неа. Я думаю, что я в порядке. Но всё равно спасибо. За всё.

Она наклоняется и целует меня в макушку:

— А для чего ещё нужны друзья? — отвечает, направляется к двери. — Спокойной ночи, Рай.

— Спокойного сна, Хэд.

Она закрывает дверь, и я глубоко вздыхаю, уставившись в потолок, мысли беспорядочным потоком проносятся в голове, пока меня не утягивает в сон.

Я сплю допоздна. Так всем вымотанная, что провожу в кровати больше обычных шести с половиной часов и, полностью удовлетворённая, встаю. К тому времени, как я спускаюсь вниз для своей обычной разминки, на часах уже девять.

Хэдди сидит за маленьким столиком на кухне, её босые ноги с окрашенными ярко-розовым лаком ногтями возлежат на пустом стуле напротив. Она с опаской поглядывает на меня из-за чашки с кофе:

— Доброе утро.

— Доброе, — бормочу я, моё обычно солнечное настроение этим утром отсутствует. — Я собираюсь пробежаться, — говорю я ей, прикрепляя к предплечью аудиоплеер.

— Я так и подумала, — отвечает она, обратив внимание на мою одежду. — Ты такая сварливая, потому что хочешь ею быть… или потому, что заставляешь себя бегать после большого количества алкоголя, выпитого вчера, и невероятного секса с Адонисом? — её голос преисполнен сарказма. — Я удивлена, что ты вообще сегодня передвигаешься.

Я усмехаюсь:

— Похоже, кто-то слегка завидует, — парирую я.

— Да, черт побери! — смеётся она. — Сейчас я гораздо больше заросла паутиной, нежели ты.

Я начинаю громко смеяться вместе с ней, уровень моей раздражительности падает.

— А если серьёзно... ты в порядке?

— Да, — вздыхаю я. — Я собираюсь последовать твоему совету. Попробую жить сегодняшним днём… и всё такое, — пожимаю плечами.

Она медленно мне кивает:

— Не пытайся звучать настолько убедительно! — шутливо говорит она, вставая со стула; она знает, что мне нужно время, чтобы всё переварить. — Я буду здесь, если понадоблюсь. Хорошей пробежки.

— Спасибо.

***

Свежий воздух, асфальт под моими ногами, грохочущая в ушах музыка и движение мышц, отдающееся в теле мазохистским очищением, — я преодолеваю свою пятую и последнюю милю. Мне это необходимо. Нужно было выйти, проветрить мозги и дать себе время подумать — и всё это одновременно. Мышцы с прошлой ночи — от смеси танцев и великолепного секса — болят, а теперь разогрелись и действуют на автопилоте. В то время как я подумываю пробежать ещё одну милю, из-за моего глупого пренебрежения завтраком моё тело сообщает мне, что так долго я не продержусь. В моих ушах взрывается Pitbull, ритмичное биение музыки заставляет мои ноги двигаться в такт, и мои мысли возвращаются к событиям вчерашнего вечера.

О, Колтон. Моя голова всё ещё пытается осмыслить то, что произошло. Он — шанс, который я искала. Быть беззаботной. Жить настоящим. Быть живой, не просто существуя. Я решаю, что могу заниматься сексом с Колтоном, испытывая эмоции. Просто эмоции должны питаться волнением и ожиданием, и жаждой, а не любовью и преданностью, и надеждой на «большее». Я просто должна продолжать быть нахальной женщиной, с дерзким острым язычком, какой всегда была, потому что в ту минуту, когда он заподозрит во мне ожидание чего-то большего, он исчезнет навсегда. И то, что есть — я, он, мы — будет закончено.

Я размышляю, преодолевая последнюю милю, и вспоминаю, что он заставил меня чувствовать вчера вечером физически. Я могу с уверенностью сказать, что у него достаточно опыта, и этот мужчина — настоящий специалист в сфере сексуальных утех. Я краснею от мыслей, что могу быть с Колтоном, не влюбляясь в него, и это похищает мою решимость. Я надеюсь. Я собираюсь наслаждаться каждой секундой нашего совместного времяпровождения, потому что знаю, что он из тех, кто не остаётся насовсем.

Когда я поворачиваю за угол на свою улицу, в моих ушах звучит Teagan и Sara «Closer» (прим.перев. «Ближе); мои шаги становятся нерешительными, потому что я вижу на подъездной дорожке у нашего дома белый «Рендж Ровер». Я так удивлена, видеть его здесь, что мои ноги сбиваются с ритма. Ничего не могу поделать с урчанием от чистого удовлетворения, поднимающимся в горле, при виде Колтона, прислонившегося к переднему крылу автомобиля; его тёмная фигура словно очерчена белым ореолом. Тёмно-синяя футболка плотно облегает торс, намекая на крепкое переплетение мышц под ней. Мышц, прикосновение к которым я всё ещё чувствую своими руками. Разрисованные борд-шорты низко сидят на его бёдрах, и его длинные поджарые ноги, небрежно скрещенные в лодыжках, обуты в пару шлёпанцев. Повседневная одежда очень ему идёт. Она смягчает мощь, которую Колтон невольно источает. Он склонил голову, концентрируясь на телефоне в руках, и его непослушные волосы торчат, уложенные гелем в совершенный, стильный, нарочито неряшливый беспорядок. Боль от вспыхнувшего в моём теле желания так сильна, настолько подавляюща, что я с трудом удерживаю руку, чтобы не прижать её к животу, в стремлении побороть её. Я напоминаю себе не забывать дышать, в то время как принуждаю своё тело двигаться дальше.

Подойти к дому. К Колтону.

Дерьмо. У меня серьёзные проблемы. Я издалека восхищаюсь им: он выглядит совершенно невероятно и привлекательно, и понимаю, что всё, о чём я думала во время пробежки — каждое условие, каждый довод, каждое обоснование, почему это нормально — спать с ним — не важно. Увидев его прямо здесь, прямо сейчас, я знаю, что сделаю всё, что потребуется, невзирая на последствия, чтобы быть с ним снова. Чтобы повторилось то, что он заставил меня чувствовать прошлой ночью.