— Да… вы… оба… просто пара…

— Развратных старикашек?

— Точно.

Энтони хмыкнул.

— Вот, — сказал он, как только цепочка была застегнута. — Камни почти равны по блеску твоим глазам. — Он наклонился и нежно прижался губами к ее шее.

— Ой, Энтони… пожалуйста…

— Он твой, — проговорил он, водя губами по шее. — Ну а теперь ты не передумаешь насчет Сан-Антонио?

— Нет, Энтони. Пожалуйста, я не могу…

Не колеблясь он снова полез в карман.

— Дай мне правую руку, Трейси, — приказал Энтони.

— Прошу прощения?

Он взял ее за руку.

— Это в комплекте с кулоном, — заметил он, надевая ей на палец кольцо с бриллиантом и сапфиром.

— Энтони, нет, я совершенно не могу…

Он полез в другой карман:

— А теперь для твоих ушек, дорогая.

И позвякал перед ней бриллиантово-сапфировыми сережками, лениво улыбаясь.

— Энтони, это невозможно…

— Замолчи и стой спокойно. Мы просто снимем эти твои «гвоздики».

— Зачем ты это все делаешь?

Он вынул из ее мочек золотые «гвоздики» и вдел новые серьги.

— Чтобы заставить тебя передумать, — спокойно ответил мужчина. — Как красиво с твоими голубыми глазами. А теперь для запястья…

— Нет, ты не смеешь!

Но бороться с ним было бесполезно. Он обернул ее запястье тонкой золотой цепочкой с впаянными в нее крошечными бриллиантиками и сапфирами.

— И для щиколотки, — продолжал Энтони.

— Нет, черт побери!

Он наклонился и надел такую же цепочку на ее левую ногу.

— Почему ты решил, что это вынудит меня передумать? — спросила она.

Он погладил ее по икре и снизу вверх взглянул на нее весело поблескивающими глазами.

— Потому что я знаю, какую неловкость ты испытываешь, когда люди что-то для тебя делают или что-то тебе дают. Вот я и намерен устроить тебе такую изысканную пытку, — его рука именно это и делала, — пока ты не сдашься.

— О-о, пожалуйста, — простонала Трейси, утопая в наслаждении, когда его рука медленно и неотвратимо скользила вверх по ее ноге.

— Простите, леди, но никакой пощады. — Он резко поднялся и притянул ее к себе, найдя губами ее губы. — Ты поедешь со мной в Сан-Антонио? — хрипло спросил он.

— Поеду ли я с тобой?..

— В Сан-Антонио, — терпеливо повторил он.

— Да куда угодно, — сказала она.

Стоял чудесный ясный день, когда Энтони вел взятый в аренду автомобиль к дому его родителей в Сан-Антонио. Но несмотря на прекрасную погоду, Трейси была полна дурных предчувствий.

С того самого момента, как они вылетали из аэропорта в Хьюстоне, она жалела, что уступила Энтони. Она боялась, что когда он увидит ее в окружении своей семьи, то сразу поймет, как отличается их жизненный уклад, насколько различны они по происхождению и что никакие отношения между ними невозможны. Если же его семья ее примет, тогда он сразу станет настаивать на их немедленной женитьбе, и это тревожило Трейси. И хотя идея с женитьбой привлекала ее все больше и больше, Трейси не хотела, чтобы ее торопили.

Она взглянула на Энтони, направлявшего машину в густо застроенный жилой район города. Мужчина сегодня прекрасно выглядел, и она очень ясно осознавала, как сильно любит его. Почему же она продолжает отталкивать этого чудесного человека? Она чувствовала, что он не станет ждать вечно. Почему она рискует, ведь может потерять его навсегда?

Трейси глубоко задумалась, не замечая, как они по широкой дорожке подъехали к большому белому кирпичному дому в испанском стиле, с черепичной крышей и огромным садом цветущих кактусов перед ним.

— Мы приехали? — взволнованно прокричал Тедди с заднего сиденья, где он располагался вместе с Эстелл.

— Да, парень, приехали, — со смехом ответил Энтони.

Не успел еще автомобиль остановиться, как из внушительного дома вышла красивая пара. Мужчина представлял собой постаревшую копию Энтони и одет был в элегантные, хоть и повседневные серые легкие брюки и светло-голубую рубашку. Женщина была очень похожа на Эстелл, в ее коротких светлых волосах проглядывали серебристые пряди, а стройная фигура прекрасно смотрелась в блестящей зеленой юбке и очень женственной светлой блузке. Родители Энтони улыбались и приветственно махали, подходя к машине.

Через секунду все уже обнимались друг с другом. Трейси почувствовала было себя лишней, но вскоре старшие Делано переключили все внимание на нее и поздоровались так тепло, как только можно было ожидать.

— Вы, должно быть, Трейси! — воскликнула Ингрид Делано, обнимая молодую женщину. Потом отступила, улыбаясь гостье. — Я — Ингрид Делано. Ой, вы просто чудо! Как и говорил Энтони!

Мать Энтони была очень симпатичной и живой и говорила с легким шведским акцентом. У нее было красивое лицо с высокими скулами, а несколько морщинок вокруг глаз и рта только добавляли достоинства к внешности женщины.

Едва Трейси успела ответить этой милой даме, как подошел отец Энтони и немного неуклюже обнял ее.

— Вот, значит, эта хорошенькая юная особа, которая похитила сердце моего сына, — сказал Ренальдо Делано глубоким голосом с итальянским акцентом.

Все ожидали, что ответит Трейси, но ее спас маленький Тедди. Взмахнув ручкой в направлении большого дома Делано, он выпалил:

— Бабушка, это и есть Аламо?

Все рассмеялись.

— Он это твердил все утро, — пояснила Эстелл родителям, — указывает на любое большое строение, над которым мы пролетали, и спрашивает. Видели бы вы его, когда мы пролетали над Хемисфэр-Тауэр — он не может дождаться, когда на эскалаторе доберется до самого ее верха, так что он в волнении чуть не разнес самолет.

— А вот и неправда! — надулся Тедди, дергая мать за юбку цвета хаки. — Самолет дяди Энтони цел и невредим и стоит в аэропорту.

Все снова засмеялись.

— Дорогой, это не Аламо, — объяснила Ингрид внуку. — Это новый дом бабушки и дедушки, в котором вы с мамой немного поживете. Но не переживай. Мы с дедушкой обязательно свозим тебя и в Аламо, и к миссионерам и, может, даже пообедаем в Хемисфэр-Тауэр!

— Ура! — завопил Тедди. — А можно, и Трейси поедет?

Трейси улыбнулась. Они с Тедди сдружились, пока летели в самолете.

— Конечно, и Трейси поедет. Мы бы и не подумали отправиться куда-то без нее. Она теперь член семьи.

Трейси почувствовала, что краснеет, и в этот момент Ренальдо спросил Энтони:

— Тебе помочь с багажом, сынок?

Пока мужчины заносили багаж в дом, женщины и Тедди немного поболтали в гостиной за чаем со льдом. Остаток дня прошел очень весело у бассейна, а потом все разошлись, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину. Трейси в одной из миленьких спален для гостей надевала свое сапфирово-голубое шелковое платье, которое было на ней в вечер свидания с Аланом Сандерсоном. Ей очень не хотелось снова надевать это платье. Оно могло навеять Энтони и горькие, и сладкие воспоминания, но это было самое красивое и элегантное платье из всех, которые у нее имелись. И еще она решила надеть те сапфирово-бриллиантовые драгоценности, которые он ей подарил. Как Трейси ни старалась, она не смогла убедить его забрать хоть что-нибудь назад, и знала, что он обидится, если сегодня она не наденет его подарок. Она рассматривала себя в большом зеркале в ванной — от макушки с собранными локонами и до украшений на шее, в ушах и на руках. Трейси решила не надевать браслет на щиколотку.

— Он заковал меня в цепи, — грустно сказала Трейси самой себе. — И мое сердце тоже.

По пути в столовую она столкнулась с Энтони в холле — и тотчас поняла, что оделась правильно. Его темные глаза засветились от удовольствия, когда он увидел ее.

— Дорогая, — он притянул ее к себе и нежно поцеловал, — ты — просто праздник для глаз.

— Ты тоже, — пробормотала она и обняла его за шею. Энтони действительно выглядел чудесно — в пиджаке небеленого полотна, коричневой рубашке и темных брюках. И от него божественно пахло. Древесный запах его одеколона одурманивал, и Трейси обнаружила, что уже водит кончиками пальцев по его гладко выбритому лицу, по любимой ямке на подбородке.