— Я на самом деле хочу тебя, Энтони, — дрожащим голосом и чувствуя себя несчастной, сказала она.

— Да? — горько спросил он. — А мне кажется, что ты не готова отдавать. Я жаден, Трейси. И не соглашусь ни на что, кроме всей тебя, полностью.

Она прикусила губу.

— Наверное, мне пора возвращаться домой, — тонким голосом сказала Трейси.

— Я выйду, чтобы ты смогла одеться, — спокойно ответил он.

Рано утром на следующий день, прометавшись и проворочавшись всю ночь, Трейси проснулась от стука в дверь. Она застонала и взглянула на часы. Проклятье, кто может прийти к ней в девять утра в субботу? Она выбралась из кровати и натянула халат.

— Иду! — прокричала Трейси раздраженно, когда стук повторился. — Кто там?

— «Мемориал интерьерз», — раздался ответ.

— Надеюсь, они пришли за этой чертовой кроватью, — неслышно выругалась она.

Потом отперла дверь и распахнула ее. Парень в униформе снаружи держал большую картонную коробку. Он покраснел, когда понял, что на Трейси только ночная рубашка и халат, и, заикаясь, проговорил:

— Э-э… мэм, мистер Делано приказал мне доставить вам это.

— Мне это не надо, — резко ответила она. Парень с несчастным видом пробормотал:

— Мэм, мистер Делано сказал, что если вы не возьмете коробку, то мне придется очень туго.

Он выглядел так жалко, что совесть не позволила Трейси отказаться.

— Ну ладно.

Она всегда сможет отослать коробку назад Энтони, сказала она себе. И конечно, черт побери, ее разбирает любопытство. Парень просиял:

— Спасибо, мэм.

— Не за что, — проворчала она, с опаской беря коробку. Трейси закрыла дверь и, зевая, вернулась в комнату. Поискав ножницы, разрезала ленту на коробке.

— Что за черт?.. — пробормотала она.

Коробка была заполнена мотками веревки, десятками мотков. Трейси в растерянности уставилась на такое однообразие, но потом заметила карточку, на ней было написано: «Дай мне знать, когда будешь готова к тому, чтобы связать тебя».

— Будь ты проклят, Делано!

Трейси со злостью швырнула один из мотков через всю комнату и попала в Кэпа, который проснулся, потряс пушистой головой и удивленно посмотрел на нее.

— В самом деле — дай ему знать, когда я буду готова! — возмущенно сказала она коту.

Кэп принялся играть с веревкой и замурлыкал.

Месяц спустя субботним вечером Трейси в своей спальне накладывала макияж и делала прическу, готовясь пойти в театр вместе с Аланом Сандерсоном. Наведя последний лоск, она отступила и осмотрела себя в зеркале.

Волосы мягкими чувственными волнами падали ей на плечи, макияж делал ее лицо загадочным и притягательным. Платье представляло собой обтягивающий фигуру футляр из сапфирово-голубого шелка, с тонкими, как вермишелинки, плечиками и низким обольстительным вырезом. К платью полагался жакетик с короткими рукавами, а широкий полосатый пояс довершал наряд. Сегодня она привлекательная, как никогда. Но этого ли ей хочется?

Она села на кровать — подарок Энтони — и принялась надевать колготки и босоножки на высоких каблуках. Чего-то ей хотелось, это точно. Если быть уж совсем честной с самой собой, то именно того мужчину, который подарил ей эту кровать. Но его условия она не могла принять.

Они с Энтони Делано были знакомы уже три месяца, но еще никогда не казались так далеки друг от друга. Со времени прошлой ссоры она видела его всего три раза, и всегда по делу. Один раз они вместе обедали.

— Что-нибудь переменилось, Трейси? — спросил он.

Она тогда испытала ужасное искушение кинуться к нему в объятия и отдать все, лишь бы быть с ним, но вместо этого сдержалась, спросив только:

— А у тебя, Энтони?

Тупик. Они все еще находились в безнадежном тупике, и оба понимали это. Трейси часто спрашивала себя, почему отвергает его. Он был самым настоящим сказочным принцем, а она, словно какая-то упрямая Золушка, не только не хотела идти на бал, но даже не была уверена, что прекрасный принц существует. В минуты слабости она признавалась себе, что любит его. И хотела его с такой силой, что ощущала боль, но не была готова покориться ему, пока не имела возможности устроить жизнь по своему собственному сценарию.

Не по этой ли причине она в конце концов согласилась пойти на свидание с Аланом? Если она не может найти то, чего хочет, с Энтони, то, вероятно, пришло время для новых открытий. Алан явно не тот тип, которому нужны с ней долговременные отношения, он подходит для интрижки, которую она хотела.

Но, однако, она никак не могла заглушить внутренний голос, твердящий ей, что она обманывает только саму себя, отчего возникало ощущение неправильности происходящего…

— Тебе понравилась пьеса, Трейси? — спросил Алан Сандерсон, когда они вышли из небольшого театра и поехали по пустынной дороге в северной части района Харрис.

— Да так, ничего себе, — ответила она. — Прекрасно, что они поставили первую пьесу местного драматурга, но меня как-то не тронула история женщины, которая боится утонуть в водяном матрасе.

Алан хмыкнул в темноте рядом с ней.

— Водяные матрасы тебя не пугают, верно, Трейси?

— Просто весь сюжет кажется мне каким-то бессмысленным. И если бедняжка испытывает такие ощущения, то почему бы ей не спать в обычной кровати?

— Да, но весь смысл истории в том, что главному герою пришлось помочь ей избавиться от этого страха. — Он снова хмыкнул, что все больше и больше нервировало Трейси, сидевшую в темноте пикапа. — И я должен сказать, что драматург предложил весьма оригинальный поворот, чтобы бедная женщина стала думать о водяных матрасах как о чем-то доставляющем удовольствие.

— Такой же оригинальный, как первородный грех, — сухо заметила Трейси.

Алан рассмеялся, потом сказал:

— Знаешь, Трейси, водяные матрасы — вещь стоящая. Я как раз сплю на таком. — Он хитро улыбнулся ей, и бегущие тени превратили его улыбку в оскал. — Не хочешь как-нибудь прийти и опробовать его?

— Не умираю от желания понырять, — саркастически ответила Трейси.

— А на какой кровати спишь ты, Трейси?

— А, она прибыла прямо из борделя, — выпалила она, не заботясь о том, что, может быть, шокировала своего спутника. — Ярко-алого цвета. Мне ее подарил друг.

— Я его знаю? — спросил Алан.

— Слушай, Алан, ты знаешь, куда мы направляемся? — Трейси вглядывалась в нависающие над дорогой серые тени деревьев. — Похоже, что мы где-то в лесу дремучем или в какой-то чащобе.

— Ну, я подумал, что хорошо бы поехать длинной дорогой, полюбоваться окрестностями.

— Но, Алан, здесь же кромешная тьма, — возразила она, все больше ощущая беспокойство на этой пустынной дороге. — Разве ты не обещал мне ужин после спектакля?

— Конечно, обещал, я и сам помираю от голода. — И с этими словами он остановил пикап на обочине.

— Алан!

— Добро пожаловать в мою столовую, мисс О'Брайен!

Алан поставил кассету с песнями Рода Стюарта, а потом между сиденьями перелез в заднюю часть пикапа, протянув руку Трейси. Ей ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, и вскоре они уже сидели на бархатном покрывале рядом со встроенным холодильником. Единственным освещением была маленькая лампочка на потолке.

— Уютно, правда? — спросил он, подавая Трейси открытую бутылку пива.

— Да, уютно, но на ужин не тянет, — ответила она.

— Не волнуйся. Тут у меня в холодильнике фрукты, сыр, ветчина — все, что пожелаешь. — Он ухмыльнулся и обнял ее одной рукой.

Она с испугом смотрела на него. Алан был красивым мужчиной, с густыми темными волосами и неотразимыми голубыми глазами. Большинство женщин сочли бы его весьма привлекательным. Почему же та часть ее души, которая трепетала от одного только взгляда Энтони, в присутствии Алана не чувствовала ничего, кроме тревоги и недоверия? Он, наверное, прочитал ее мысли.