– Мы много пережили и обрели уважение к вам и вашим людям, – заверил Уэйд Пророка Совы. С трудом поднявшись на ноги, он продолжал: – Мы с братом искали совета и помощи ваших могущественных богов.

Маманти сел, скрестив ноги. С некоторой опаской взглянув на Уэйда, спросил:

– Что тревожит вас, Уэйд Бердетт?

– Хеден Риме, скот которого вы угнали во время набега… Этот человек поклялся отомстить, и он силой удерживает Шианну, – объяснил Уэйд. – Я спрашивал у ваших богов, как нанести поражение этому человеку, в которого вселился злой дух.

Уэйд понимал, что грубо льстит, но он был в отчаянии и не знал, что предпринять – одно лишь знал наверняка: в борьбе с Хеденом без помощи индейцев ему не обойтись.

Распахнув рубашку Чада, Уэйд сказал:

– Посмотрите сами, насколько безжалостным может быть Риме, когда захочет кому-то отомстить.

Маманти уставился на шрамы, покрывавшие всю грудь незнакомца. А Уэйд тем временем продолжал:

– Я не могу даже представить, что этот злой белый человек сделает с моей женщиной.

Маманти почувствовал, как его переполняет гнев. Мысль о Шианне, измученной и обезображенной, приводила его в бешенство.

– Если Риме прикоснется к ней своим ножом, я вырежу его сердце, – заявил шаман.

Это было именно то, что хотел услышать Уэйд.

– Мы доберемся до этого бледнолицего и прирежем его вместе с его стадом, – добавил Маманти.

– Со стадом? – Уэйд недоверчиво взглянул на индейца. Тот утвердительно кивнул.

– Да, со стадом. Мои люди видели, как в воздух поднималась пыль. Ковбои собирали скот Римса. И еще тех быков, что находились в загонах на вашем ранчо.

Новость очень не понравилась Уэйду, и он был полон решимости вернуть свое стадо. Но для этого требовалось собрать все необходимое и оборудовать фургон. Увы, у Уэйда не было ни времени, ни денег. Часть денег он отдал Римсу, а остальное осталось под тоннами камней.

Размышляя, Уэйд все больше мрачнел. Как же теперь ему убедиться, что Шианна с Хеденом? И как узнать, жива ли она еще? Ведь этот мерзавец в припадке ярости был способен на все.

Уэйд прекрасно понимал, что надо как можно быстрее разыскать Шианну, но его терзали сомнения. Мог ли он довериться индейцам? Уэйд очень в этом сомневался, но у него не было выбора. Пристально взглянув на Маманти, он сказал:

– Мне нужна ваша помощь. На карту поставлено слишком много. Я боюсь за Шианну, но не знаю, потащил ли Хеден ее за собой. Я также не знаю, что делать со стадом, которое принадлежит мне и отцу Шианны.

– Я убью мужчин, которые едут с Хеденом Римсом и стерегут его стадо, – заявил Маманти. – Ведь это вас устраивает, верно?

Уэйд покачал головой и, схватив шамана за руку, с усмешкой проговорил:

– У меня есть другая идея. Я знаю, как наказать Хедена. Он достоин другой участи.

Пророк Совы внимательно посмотрел на собеседника. В прошлом Маманти предпочитал совершать безопасные набеги и угонять скот бледнолицых, но теперь, услышав, что в плену у Римса может находиться Шианна, он был готов ринуться в бой с топором в одной руке и винтовкой в другой. Если бы он не верил, что Уэйда и его брата благословил Великий Дух, то не остался бы, чтобы выслушать их.

– Говорите, Бердетт. Я и мои люди в вашем распоряжении.

Уэйд почувствовал величайшее облегчение. Он вовсе не собирался вовлекать Маманти в резню. Это только обострило бы конфликт между индейцами и белыми. Не следовало подстрекать команчей и кайова на боевые действия, ведь у них не было ни малейшего шанса выиграть настоящую войну. А такая война непременно разразилась бы, если бы Маманти напал на стадо и вырезал всех мужчин. Тогда правительство направило бы в Техас регулярную армию, чтобы уничтожить индейцев за их «злодеяния». Отношения между индейцами и белыми и так были очень сложными, и Уэйду не хотелось подливать масла в огонь.

Идея Уэйда состояла в том, чтобы «подразнить» Хедена, не втягивая людей Маманти в серьезный конфликт. Шианна никогда не простила бы его, если бы узнала, что он подвергал опасности жизнь ее индейского кузена. Получалось, что о Пророке Совы она заботилась больше, чем о собственном муже…

Тщательно подбирая слова, Уэйд начал излагать свой план. Маманти же внимательно слушал и время от времени одобрительно кивал. Теперь уже Пророк Совы взял себя в руки и понял, что погорячился, предложив убить всех бледнолицых, перегонявших стадо Хедена. Такая резня могла спровоцировать бледнолицых из Вашингтона. Маманти терпеть не мог бледнолицых, но дураком не был. Он не желал воевать с хорошо вооруженной регулярной армией. Индейцы были бы обречены, если бы вступили в большую войну и вышли против армии бледнолицых.

Пообещав поддержать план Уэйда, Маманти распорядился, чтобы его воины окружили стадо Римса и перегнали его на север, к индейской деревне близ Целебного ручья. Чад наблюдал, как команчи исчезали в темноте, и недоверчиво покачивал головой… Его поразило спокойствие и хладнокровие Уэйда. На месте брата он бы сейчас кинулся в погоню за Хеденом Римсом, совершенно не думая о последствиях. Но Уэйд был слишком расчетлив, конечно же, он уже успел подумать о возможных последствиях своих действий.

Когда-то Чад проклинал осторожность и предусмотрительность своего старшего брата, но только не сейчас. Хотя Чад и жаждал отомстить Хедену Римсу, он понимал: убийство ковбоев, перегоняющих стадо Римса, грозило бы серьезными неприятностями.

Оставив для братьев двух мустангов, Маманти вскочил в седло и почти тотчас же исчез во тьме. Уэйд тоже собирался сесть на коня, но Чад его остановил:

– Подожди, мне надо кое-что сказать тебе.

Уэйд обернулся и вопросительно посмотрел на брата. Тот с улыбкой продолжал:

– Я знаю, ты полагаешь, что сентиментальность мне не идет, но я действительно восхищаюсь тобой. И всегда восхищался.

Уэйд нахмурился, и брови его сошлись на переносице.

– Но почему?

Чад подошел к одному из мустангов, запрыгнул в седло и только после этого ответил:

– Я бы не задумываясь ринулся в бой, как сначала хотел поступить и Маманти. А потом кусал бы локти. Я восхищаюсь твоей выдержкой и хладнокровием. Восхищаюсь твоей способностью все продумывать, прежде чем решительно браться за дело.

Молча пожав плечами, Уэйд также уселся в седло. «А Чад изменился», – подумал он с улыбкой. Братья всегда соперничали, и Уэйд редко слышал от Чада комплименты. Но их странным образом сблизила Шианна. Именно она все изменила. И только благодаря ей изменился Чад. Но где она сейчас? Уэйд тяжко вздохнул. Что сделал с ней Хеден в безумном порыве мести?

Уэйд криво усмехнулся. Чад только что похвалил его за выдержку и хладнокровие, но он, Уэйд, сейчас испытывал нестерпимое желание разорвать Римса на части. И если бы брат знал его мысли, то вряд ли бы их одобрил. Уэйд предвкушал сладостную месть. Он поклялся, что когда-нибудь они с Чадом смогут сполна насладиться, глядя, как Хеден Риме умирает мучительной смертью.

– Давай вернемся в лагерь, – предложил Уэйд.

Чад молча кивнул, и братья пустили коней легким галопом. Приблизившись к тому месту, где раньше находился их лагерь, Уэйд спешился и пошел дальше, держа коня под уздцы. К своему величайшему изумлению, он вдруг увидел в лунном свете какого-то человека – тот откидывал в сторону камни, завалившие вход в пещеру. Конь незнакомца был привязан к дереву, росшему неподалеку.

Услышав шум за спиной, незнакомец выпрямился и обернулся. В следующее мгновение на лице его появилась улыбка.

– О, вы живы!

Тут Уэйд наконец-то узнал Хуана Мендеса. На его руке виднелась повязка, а на лице – синяки.

– Что с вами случилось? И что вы здесь делаете? – Мендес тотчас же помрачнел.

– Всем нам, пострадавшим от Римса, надо объединиться. – Здоровой рукой Хуан расстегнул рубашку и показал повязки у себя на животе. – Я попытался заступиться за вашу женщину. Хеден держал ее взаперти, пока готовил стадо в дорогу. Когда я вмешался, Риме спрятался от моего револьвера за ее спиной. – Мендес презрительно усмехнулся. – Этот негодяй изранил меня кинжалом, а потом уехал и забрал сеньору с собой.