— Я согласна на твои условия, — вновь легла, пристраиваясь на широкой груди, сложив на ней руки и уперевшись в них подбородком, спросила: — А что тогда мы будем делать сегодня ночью?

— Целоваться, ласкать друг друга, а потом спать, крепко обнявшись, — прошептал он, проведя большим пальцем по моей щеке. От открывшихся перспектив мышцы живота дёрнулись в сладостном спазме, дыхание сбилось, и соски напряглись, превращаясь в твёрдые горошины. Осознав, что хочу, безумно хочу целоваться, ласкать, и спать, крепко обнявшись, тихо ответила:

— Как скажешь, мой тиран, но… — вспомнив, что теперь не одна, попросила, — ты же перенесёшь меня к моей комнате? Я только ночную рубашку и зубную щётку возьму.

— Хорошо, моя фригидная грешница, — подмигнул мне мужчина, вынуждая покраснеть, и рассмеялся, глядя, как я смущённо спрятала лицо на его груди.

Оставив озадаченного этим мужчину ждать меня в коридоре, зайдя в свою спальню, я сразу нашла глазами своего питомца и, увидев, что он мирно спит, улыбнулась. Положив на пол оставшееся с обеда мясо и вылив в тарелку молоко, погладила животное, шепнув:

— Не скучай, маленький, утром я вернусь, — после, прихватив щётку и сорочку, выбежала к Курду.

Вернувшись в его комнату, я пошла в душ, на всякий случай предложив:

— Не желаешь со мной? — заметив, как в этот раз его глаза полностью затянулись тьмой, невинно пожала плечиками. — Не хочешь, как хочешь! Учти, я предлагала!

— Крошка, ты решила довести меня до срыва? — выгнул он вопросительно бровь. Вот ведь, умный тиран попался! Оценив мою искренне удивлённую мордашку, он усмехнулся: — Не выйдет, ты, конечно, очень сладкая девочка, но и я не подросток!

Помывшись, я забралась под одеяло, жутко нервничая в ожидании, когда появится Курден. А стоило ему выйти из ванной, я буквально забыла, как дышать: перекатывающиеся под смуглой кожей бугры мускулатуры были совершенны, широкие плечи, узкая талия, кубики пресса на животе, длинные ноги, отражающийся в зеркале обтянутый боксерами зад — вообще произведение искусства… И да, судя по тому, как трусы топорщились спереди, прикрывая возбуждённый орган, Шепорд прав: он о-очень надёжный! А еще меня восхитили огненные волосы: упавшая через плечо широкая прядь извивалась по накачанному торсу, оттеняя бронзовый загар тирана. Почему я считала, что они его портят? Их длина нисколько не умаляла мужественности Курда, а, наоборот, лишь подчёркивала её.

— Крошка, в твоих глазах столько восхищения, что я боюсь ложиться в собственную кровать, что-то мне сейчас кажется, с тем, что не подросток, я погорячился, — выдохнул демон, тем не менее, присоединяясь ко мне. Пододвинувшись ближе, я подцепила алую прядь, пропуская её сквозь пальцы и… заревела.

— Крис, ты чего? — растерялся мужчина.

Уткнувшись ему в грудь, всхлипнула:

— Прости меня, я такая дура, что их обрезала!

— Ну, всё, перестань. Я же исправил твою ошибку, значит, расстраиваться не из-за чего, лучше иди, я тебя поцелую…

РАДМИЛА.

Вышедший из портала Донаван принёс завтрак только на троих. Пока он выставлял тарелки передо мной и мамой, я смотрела, как вытягивались от удивления лица Рии и Бреда, и, к моему стыду, мне это понравилось! И если то, что супруг поставил на место зятя, привело меня в восторг — понятно, но Рия-то раньше во мне негативных чувств не вызывала, и это заставило задуматься. Да, близких сестринских отношений между нами никогда не было, но и антипатии к ней я не испытывала… до сегодняшнего утра! Слова Дона, что она хочет забраться в его постель, вызвали небывалую злость в моей душе: ведь он мой муж, и это место моё, так кто ей дал право на него претендовать?

Посмотрев на принца, представила, как он обнимает другую девушку, не важно, Рию или ещё кого, целует так, как меня сегодня утром, и поняла: я хочу вырвать ей волосы, а ему пнуть в самое уязвимое место мужского организма, и… растерялась от этого открытия. Я же никогда и никому не хотела причинить вреда! Ну-у, разве что Бреду. Но мысль, что Донаван мой, и никто не имеет права к нему прикасаться, всё равно сверлила мозг, а сердце сжималось от боли, потому как я знала, что это не так. Ведь у нас осталось лишь три недели, и он больше не будет моим.

Из задумчивости вывело чьё-то прикосновение к моей лодыжке, озадаченно переведя взгляд под стол, с удивлением обнаружила поглаживающую меня женскую ногу, что скользила вверх по моей с той стороны, где сидел Дон. Поняв, кому предназначалась эта ласка, я посмотрела на сестру, занимающую стул напротив и стреляющую глазками на принца. Ярость, закипев в груди, лавой растеклась по венам, застилая глаза красной пеленой.

— Рия, — холодно обратилась к сестре, привлекая её внимание. — Если ты хотела тайком, под столом, приласкать моего супруга, то он чуть левее, и ты гладишь мою ногу! — возможно, с моей стороны это жестоко — говорить такое при всех, включая мужа сестры, но… Нехрен трогать моего мужчину, пусть на три недели, но он мой!

Мама смотрела на пунцовую Рию, пребывая в шоке, Бред с ненавистью на меня, будто не услышав, что вытворяет его благоверная, а Дон, скользнув взглядом под стол и успев заметить ногу с ярким педикюром, до того как сестра её отдёрнула, улыбнулся. После, нисколько не стесняясь присутствующих, подцепил мой подбородок и, поворачивая к себе моё лицо, произнёс:

— Мой ревнивый цветочек, ты великолепна! — и приник поцелуем к губам.

Ещё не отойдя от накрывших меня чувств, я обвила его шею руками, страстно отвечая на поцелуй. И плевать, что на нас смотрят, мне сейчас просто необходимо почувствовать, что он рядом, он со мной, никакие Рии его не интересуют, и лишь я одна ему нужна!

Оторвавшись от моих губ, муж чмокнул меня в висок, придвинул мой стул вместе со мной ближе к себе и продолжил поглощать свой завтрак. А я, смущённо покраснев, посмотрела на маму, проверяя, как она отнеслась к такой несдержанности с нашей стороны, потому что из всех находящихся за столом только её мнение имело для меня значение. Встретившись с мягкой улыбкой, я растерялась, а маменька, протянув руку, сжала мою ладонь, успокаивающе погладив её большим пальцем.

— Повезло тебе с мужем, дочка. Держись за него, не потеряй своего принца, которого так ждала.

Ага, дождалась, и именно принца! Вот только вопрос, а ему-то на кой такое фиолетовое счастье? Осторожно покосилась на Дона, натыкаясь на изумрудный взгляд, склонившись ко мне, он весело подмигнул и шепнул:

— Слушайся маму, цветочек, она плохого не посоветует!

— Что касается советов, пока мы на работе, вам-то зачем в четырёх стенах киснуть? Сходили бы на реку, она тут недалеко, а погоду обещают хорошую! Не глядите, что сентябрь, у нас до октября купаются, — обратилась обрадованная комплиментом тёща к Донавану. — Отдохнёте, медовый месяц у вас или как?

— Я так понимаю, река это место, где девушки в купальниках ходят? — протянул задумчиво супруг в ответ. — Цветочек, а у тебя есть купальник? — опустив глаза, я кивнула, а муж настороженно поинтересовался: — А он оранжевый в салатовый горох?

— Нет, просто оранжевый, — смутилась я ещё больше, поняв, что он намекает на то, какие расцветки я носила прежде.

— А что так, как же ты без гороха-то?

— А там таких не было, — ехидно прокомментировала я его издёвку, вызвав довольную улыбку на лице Дона.

— Знаешь, цветочек, а мне нравится, какая ты сегодня бойкая! И раз у нас есть купальник, я очень хочу на речку! — прошёлся он по моей фигуре предвкушающим взглядом.

Ох, кто бы мне сказал, чем закончится наш отдых, я бы… сама потащила супруга купаться!

Пройдясь вдоль берега, мы выбрали полянку, окружённую пышными кустарниками, скрывающими нас от всего мира. Пока я расстилала на мягкой траве покрывало, Донаван уже успел раздеться и забраться в воду. Посмотрев, как принц размашистыми гребками рассекает водную гладь, тоже скинула с себя одежду и с разбега прыгнула в реку. Не успела я проплыть и двух метров, как прямо передо мной вынырнул муж и, не позволив отшатнуться, прижал к своей груди.