— Значит, до следующей недели, мисс Стоун? Я буду считать минуты до встречи. — Он импульсивно схватил ее руку и прижал к губам. Почувствовав тепло ее кожи, он понял, что обязательно приедет к ней снова, и снова, и снова. Пока она не обнаружит, какой он мерзавец, или пока он не наберется мужества и не расскажет ей всю правду, какими бы неприятными ни были последствия такого поступка.

Эллиот круто повернулся на каблуках и сбежал вниз по ступеням на подъездную дорожку.

Эванджелина стояла в дверях, наблюдая, как Эллиот, с небрежной ленцой закинув ногу через седло, сел на коня и плавным движением тронул гнедого с места. Конь, грациозно перебирая ногами, описал круг; Эллиот, не сводя глаз с Эванджелины, прикоснулся пальцами к шляпе, и конь, взметнув копытами гравий, помчался по подъездной дорожке. Затем конь и всадник свернули на север, к Роутем-Форду, и вскоре исчезли из виду. Эллиот больше не оглянулся.

Погруженная в свои мысли, Эванджелина не заметила, как к ней подошла Уинни и теплой ручкой обняла ее за талию.

— Черт побери, Эви! Я видела, как он поцеловал тебе руку! Он то, что надо. То, что надо для тебя, Эви. Какое невезение, что этот мужчина помолвлен!

Эванджелина тяжело . вздохнула:

— В том-то и проблема, Уинни, что он уже не помолвлен. Уинни, тихо охнув, прикрыла рукой рот и потащила ее в библиотеку. Войдя туда, она плотно закрыла за собой дверь.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он уже не помолвлен? — спросила она, прислонившись спиной к двери. Она даже руки раскинула в стороны, словно боялась, что Эви попробует удрать от допроса.

— Помолвка мистера Робертса расторгнута, Уинни, — тихо сказала Эви, опускаясь в кресло. — Это все, что я могу тебе сказать.

Уинни медленно отошла от двери, подошла к окну и задумчиво посмотрела на небо, сияющее голубизной. Погода наладилась, солнечные лучи насквозь пронизали воздух, ласковый день был напоен ароматом цветущих трав. За окном была такая тишина, такое спокойствие, способное благотворно воздействовать на растревоженную душу.

— Помолвка расторгнута по инициативе невесты? — спросила наконец Уинни.

Эви прижала кончики пальцев к вискам в напрасной попытке остановить начинающуюся головную боль.

— Не знаю, Уинни. Он просто сказал, что помолвка расторгнута.

Уинни принялась сновать по комнате, пытаясь чем-нибудь занять руки: то выравнивала книги на полке, хотя они стояли в полном порядке, то переставляла какие-то предметы, и без того стоявшие на своем месте. Двигаясь по комнате, она без умолку говорила.

— Дорогая, — начала она тихим, задушевным тоном, который использовала для того, чтобы успокоить расстроенных детей. Эванджелина всегда мысленно называла этот ее голос гувернантским. — Питер доверил мне заботиться о твоих интересах, хотя я не понимаю, почему ему кажется, что я способна это сделать, потому что я легкомысленная, а ты у нас самая разумная. — Она остановилась, чтобы поправить цветы в букете, которые в этом абсолютно не нуждались. — Мне мистер Робертс показался весьма порядочным джентльменом, и я думаю, что нам следует поверить ему на слово. Кстати, Эви, мне показалось, что он тобой очарован. Вчера во время ужина он не сводил с тебя глаз. Клянусь, он был похож на беднягу Стокли. Питер надеется, что я окажу тебе моральную поддержку в сложившейся ситуации, но, черт возьми, Эви, ты не становишься моложе. Подумай о своем будущем!

— Именно об этом, дорогая, я и думаю! И о будущем Майкла тоже. Ах, Уинни, мальчику всего одиннадцать лет. Что будет, если умрет дедушка и они попытаются забрать у меня Майкла?

— Вздор! — заявила Уинни, тряхнув головой. — Леди Трент сама говорила, что лучше сгорит в аду, чем признает…

— Она лжет! — сердито прошипела Эванджелина. — Да она сразу же поспешила лишить отца наследства, как только он женился по любви. И позаботилась о том, чтобы дедушка не интересовался ни одним из своих внуков. Но поверь моим словам, как только умрет дедушка, она немедленно проявит к ним интерес. Отберет у нас Майкла и бросит в это змеиное гнездо, если я ей позволю.

— Ах, дорогая, боюсь, что ты права, — тихо сказала Уинни, опустив голову.

— Вот увидишь, так оно и будет, — мрачно произнесла Эви. — И как только она сделает первый шаг, мы сразу же уедем на континент.

— Да, но… — неуверенно сказала Уинни, — если бы тебя поддерживал джентльмен вроде Эллиота Робертса, это могло бы отпугнуть леди Трент. Питер, который является опекуном Майкла, только наполовину англичанин, к тому же он родился за границей. Тогда как муж-англичанин — это совсем другое дело…

— Да, Уинни, любой достойный человек мог бы помочь мне в этих обстоятельствах, однако позволь напомнить тебе, каким сильным и влиятельным противником являются леди Трент и семейство Стоун. Конечно, мистер Робертс кажется достойным человеком и при этом является, несомненно, состоятельным. Но разве может он сравниться с ней? Она принадлежит к сословию пэров, к партии твердолобых тори. Она богата и безжалостна. А мистер Робертс — простолюдин, он имеет не больше влияния, чем Питер. Едва ли мистер Робертс сумеет обуздать такую мегеру. И судя по всему, у него нет склонности к добровольному мученичеству.

— Пожалуй, — задумчиво произнесла Уинни, усаживаясь в кресло напротив Эванджелины. — К тому же он, к сожалению, шотландец. Ты заметила, как он говорит?

— Шотландец? — удивилась Эванджелина. Она, как фламандка, не улавливала на слух незначительных отклонений в произношении от нормативного английского языка.

— Я уверена в этом. В его речи чувствуется едва уловимый акцент, особенно когда он шутит. Уж поверь мне, я знаю. Пусть я прожила полжизни во Фландрии, но выросла я в Ньюкасле и эту шотландскую картавость всегда учую.

— Имя у него, пожалуй, шотландское, — задумчиво сказала Эванджелина, глядя в незажженный камин, — и это еще раз подтверждает, что мы о нем очень мало знаем, Уинни. И у Питера не можем ничего спросить, пока он не вернется из Италии.

— Не слишком ли ты серьезна и подозрительна, дорогая?

— От меня зависят слишком много людей, так что я обязана быть осторожной.

Уинни вскочила с кресла и снова начала расхаживать по библиотеке.

— Я вовсе не толкаю тебя на какие-то бесстыдные поступки, дорогая. Просто мне хочется, чтобы тебе было так же хорошо, как было мне с моим милым Гансом. Я, если хочешь, мечтаю об этом! И мне почему-то кажется, что мистер Робертс — именно тот мужчина, который тебе нужен. Я это вижу по тому, как он смотрит на тебя, как он сразу же стал своим в нашем доме. А дети? Они немедленно привязались к нему. А выражение лица Эллиота? Ведь он одновременно и озадачен, и очарован, и счастлив!

— Вот как? Ты уже называешь его Эллиотом? Ты неисправимый романтик, Уинни! Надо было Питеру попросить меня присматривать за твоей нравственностью.

— Как ни больно мне признавать это, но Гас прав, утверждая, что ты совсем неромантична, — заявила Уинни, вновь останашшваясь у окна.

Эванджелина, получив отповедь, поднялась с кресла и, подойдя к Уинни, нежно обняла ее за талию.

— Ты, наверное, права, я постараюсь измениться. Но, согласись, в этом мистере Робертсе есть что-то загадочное. Мы слишком мало о нем знаем.

— Полно тебе! Кому это надо? — выпалила Уинни. — Единственное, чего не хватает этому здоровенному красавцу, — это надеть килт! Подумай, как соблазнительно, должно быть, выглядят его колени!

При этих словах Эванджелина, не выдержав, рассмеялась:

— Ах, Боже мой, ты невозможна! Он вернется через неделю. Вот и попроси его показать тебе колени.

— Почему бы тебе самой не попросить его об этом, Эви? — язвительно заметила Уинни. — Как-никак, дорогая, ты у нас художник. Идея была весьма заманчивой.

Гостиница «Роутем-Фармз», несомненно, знавала лучшие времена. Но было это давно, в прошлом веке. Сейчас это был всего лишь убогий постоялый двор. Даже в своей пострадавшей от непогоды одежде человек такого атлетического телосложения, как Эллиот, сразу же привлек всеобщее внимание. Настроение у него было отвратительное и ухудшалось с каждой минутой с тех пор, как он покинул Чатем-Лодж. Трактирный слуга вызвался отвести его к хозяину. Они прошли через грязную пивную, лавируя между колченогими столами и замызганными диванчиками, в узкую комнатушку.