И в то же время это был не он. По крайней мере ему не хотелось быть таким. Этот решительный человек с недобрыми глазами не имел ничего общего с первым вариантом портрета. Другой была одежда, хотя в остальном изменения были почти незаметны. И тем не менее добродушный Эллиот Роберте превратился в холодного, надменного маркиза Рэннока. Неужели все так просто? И так ужасно?

Боже милосердный, значит, Эванджелина представляет себе его таким?

— Не знаю, что и сказать, Эви, — тихо произнес он. — Твое мастерство, как всегда, великолепно, но я не понимаю, каким образом…

— Последнее время я плохо спала, — сказала она. — Меня так и тянуло все переделать. Уинни сказала. «Черт побери, да ведь это Рэннок! « А теперь забирай свой проклятый портрет и уходи!

Эллиот, кивком указав на мольберт, спросил:

— Ты думаешь, что я такой, Эви? Таким я тебе кажусь, когда держу в своих объятиях? — Он шагнул к ней.

— Не надо, Эллиот, не подходи, — сказала она, жестом отстраняя его. — Если ты приехал за портретом, то возьми его, просто возьми и уезжай.

Не обращая внимания на ее слова, он подошел ближе.

— Эви, прошу тебя, скажи, что на картине изображен не я. Скажи, что я просто Эллиот, или дай мне шанс снова стать им. Для тебя.

— Нет, — еле слышно шепнула она. Он медленно приближался, и она, не отводя взгляда, смотрела на него как испуганный зверек. — Зачем? Зачем ты сделал это, Эллиот? Объясни, если сможешь. Мне хотелось бы наконец услышать правду.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я, по сути, не говорил тебе неправды, — ответил он, отвернувшись от нее. Он отошел к камину и опустился в кресло с высокой спинкой. Лихорадочно соображая и не найдя подходящих слов, он в отчаянии взъерошил пальцами волосы и взглянул на Эванджелину.

— Эви, — тихо сказал он, — не можешь ли ты присесть на минутку?

Она кивнула и осторожно подошла к нему. Эллиот сделал глубокий вдох.

— Эви, я не собирался вводить тебя в заблуждение. Возможно, я не был до конца честен, когда в тот день сбился с дороги и попал сюда. Это трудно объяснить, да я, наверное, и не смогу этого сделать.

— Попробуй, — скептически поджав губы, предложила она.

— Ладно… Я направлялся в Роутем-Форд по одному весьма неприятному делу, сбился с пути и решил разузнать дорогу. Несмотря на мои протесты — следует признаться, не слишком решительные, — меня сразу же приняли за кого-то другого. Почему я немедленно не исправил ошибку, объяснить непросто.

— Попробуй еще раз, — повторила она все еще холодным тоном.

— Мне просто захотелось остаться здесь, — тихо сказал он, смущенно пожав плечами. — Я тогда весь промок и так устал! Нет, это еще не все, я чувствовал себя несчастным. Ты меня понимаешь, Эви? — Он попробовал заглянуть ей в глаза. — Нет, ты не сможешь понять. Ты не прожигала жизнь, позволяя ей пойти вкривь и вкось, потерпев горькое разочарование. Ты сильная и свою жизнь сумела наладить, а я… я был далеко не так разумен. Когда я нашел этот дом и этих людей, когда ощутил тепло и гостеприимство, тогда я впервые в жизни усомнился в том, что живу правильно.

— Извините, милорд, но ваша история кажется мне весьма сентиментальной и, конечно, неправдоподобной, — сказала Эванджелина уже не столь холодным тоном. — Более того, трудно представить себе, что за дело могло быть у такого джентльмена, как вы, в таком захолустье, как Роутем-Форд.

Эдииот резко втянул в себя воздух, этого вопроса он не ожидал.

— Я кое-кого разыскивал, Эви, — тихо сказал он. — Одну знакомую женщину, с которой мне было необходимо поговорить об одном деле.

— Может быть, правильнее назвать ее любовницей? — сказала Эванджелина, гордо вздернув подбородок.

Эллиот устало провел рукой по лицу.

— Я не хочу говорить с тобой об этом, Эви. Это было бы неудобно.

— Вот как? Значит, удобнее промолчать?

— Будь по-твоему, черт возьми! Да, это любовница. У нас с ней существовало соглашение, которое я предпочел расторгнуть. В таких случаях джентльмены… то есть я предпочел поговорить об этом лично. Я хотел убедиться, что она поняла, что все кончено.

— Не уверена, что верю вам, — сказала она. — Тем более что слышала, будто ваша самая последняя дама сердца безвременно умерла.

Эллиот был ошеломлен. Судя по всему, Эванджелина, совсем недавно не знавшая о нем ничего, быстро компенсировала пробел в знаниях.

— Похоже, ты на редкость хорошо информирована, — мрачно сказал он. — К сожалению, она умерла. Более того, я почти уверен, что ее убили, но это сделал не я. Кстати, я почти все время проводил здесь, с тобой. — У Эллиота появилось крайне неприятное ощущение. — Скажи, Эванджелина, кто осмелился заронить в твою головку столь гнусные подозрения?

— Вдова моего деда говорит, что об этом болтает весь Лондон, милорд, — заявила Эванджелина. — И не только об этом. Причем одно я знаю наверняка: ты был со мной, когда получил пулевое ранение в плечо.

«Час от часу не легче, — подумал Эллиот. — Чтоб она пропала, эта старая ведьма, сующая повсюду свой нос! «

— Меня вызвали на дуэль, Эванджелина. И выбора у меня не было. Это все, что я могу сказать. — Он потупился, чувствуя, как сердито пульсирует жилка на подбородке.

— Дуэль из-за женщины? — резко спросила она.

— В некотором роде да. Это старая история. Никогда больше не вспоминай об этом, я запрещаю.

Эванджелина вскочила с кресла.

— Запрещаешь? Ты, должно быть, спятил, Рэннок, если думаешь, что можешь командовать мной, как служан кой или как одной из твоих шлюх!

— Черт возьми, Эванджелина! — прошипел он, поднимаясь на ноги. — Не дразни меня, я тебя предупреждаю. Я пытаюсь подавить свое самолюбие и помириться. Видит Бог, мне зто нужно, но я не позволю копаться в моем прошлом.

— Вот как? — воскликнула она. — Из того, что я слышала, милорд, можно заключить, что у вас весьма темное прошлое.

— Возможно, однако прошлое — оно и есть прошлое. Клянусь честью, когда мы поженимся…

— Поженимся? — Эванджелина расхохоталась. — Вы действительно сошли с ума, сэр. А что касается вашей чести, то некоторые сказали бы, что у вас ее вовсе нет. Мне известна по крайней мере одна из причин вашего желания жениться на мне. Вы хотите отомстить семье моего отца, помешав осуществлению их планов относительно Майкла. Признайтесь.

Эллиот грубо схватил ее за плечи и повернул к себе.

— Это всего лишь еще одно лживое измышление леди Трент, Эви! Она готова сделать все, что угодно, лишь бы не позволить нам быть вместе, тогда как я не сделаю ничего, что повредило бы Майклу. Если даже после того, что было между нами, ты этого не поняла, то я, возможно, действительно зря трачу здесь время.

Эванджелина, покраснев до корней волос, отвела взгляд.

— Нет, я это понимаю. Я знаю, что ты очень любишь детей. Прости меня.

— Эви, — прошептал он, повернув к себе ее лицо, — какими бы тяжкими ни были мои прошлые грехи и сколько бы их ни было, я, приехав сюда, не имел намерения причинить тебе зло. Ни в первый свой приезд, ни сейчас. Я люблю тебя, люблю Николетту и Майкла. И считаю, что нам лучше пожениться, я так и сказал мистеру Уэйдену. Послушай, он дал нам свое благословение! Неужели ты мне откажешь?

— Я не могу, — тихо сказала она, отводя взгляд.

— Смотри на меня, — приказал он, снова повернув ее лицо к себе. — Ты тревожишься за Майкла. Не так ли?

— Ах, Эллиот, ты ведь знаешь, что моя бабушка не остановится ни перед чем, чтобы заполучить наследника Трентов! А она человек очень могущественный. Посмотри, как она подчинипа своей воле дядюшку!

— Знаю, — пробормотал Эллиот. — Вскоре и Николетга станет миленькой пешкой в игре на ярмарке невест. Леди Трент не упустит эту возможность укрепить династию Стоунов с помощью выгодного брака.

Эванджелина испуганно взглянула на него:

— Боже мой, а мне это даже в голову не приходило!

— Однако будь уверена, Эви, что, как только мы поженимся, она перестанет быть угрозой для Майкла и Николетты. Как ни парадоксально, в этом поможет моя скверная репутация, — с горечью сказал он.