– Извините мою бесцеремонность, но у вас еще остались акции «Агаты Скай»?

– Акции? Мои акции? – Лорд Баттерсби снял очки, быстро протер их, торопливо снова надел и, моргнув совиными глазами, уставился на мисс Уилмонт. – Ваш отец интересуется ими, мисс... мисс?..

– Уилмонт, – подсказала она. – Нет, милорд, я сама.

Баттерсби нахмурился, заметив приближающихся графа и Себастьяна.

– Очень смешно, Рокхест. Подослать ко мне эту несчастную девушку, чтобы пробудить во мне надежды. – Он взглянул на виконта. – Я был о вас лучшего мнения, Трент, и всегда считал вас порядочным человеком.

– Это не их проделка, милорд, – успокоила его мисс Уилмонт. – Я хочу купить ваши акции.

Себастьян застонал. Сначала она продала свои бриллианты Рокхесту, а теперь устраивает настоящий спектакль, уговаривая Баттерсби продать ей его ничего не стоящие акции, и делает это прямо в антракте, собрав гораздо больше зрителей, чем это удается актерам.

– Да это просто шутка, – сказал Рокхест, пытаясь увести Шарлотту. – Славно повеселились, а, Баттерсби?

– Вовсе нет, – ответил мужчина, расправляя плохо сшитый сюртук.

– Я не шучу, – не сдавалась Шарлотта, снова вырвавшись от графа и став прямо перед Баттерсби. – Я хочу купить ваши акции.

– Что ж... – Бедняга Баттерсби поморгал и прищурился, так как, вероятно, еще никогда не видел так близко такое количество женских принадлежностей. – Это, так сказать...

– Мисс Уилмонт, вы устраиваете сцену, – склонившись к ее плечу, шепнул ей Себастьян. – Эти акции ничего не стоят.

– Только не для меня, – шепнула она в ответ. – У меня есть тысяча четыреста фунтов. – Она на мгновение замолчала. – О, увы, только тысяча триста. Я должна оставить сто фунтов герру Тромлеру.

Себастьян не нашел ничего лучше, чем переспросить:

– Герру Тромлеру?

– Да, скрипачу для званого вечера леди Ратледж. Я догадываюсь, ему понадобятся деньги на одежду.

Себастьян и Рокхест застонали в один голос.

– Тысяча триста фунтов? – Баттерсби оторвал взгляд от платья Шарлотты и покачал головой. – О нет, мисс, на эти деньги можно купить лишь третью часть их, а я могу продать их только целиком.

– Но это все, что у меня есть, – грустно вздохнула Шарлотта.

– Сожалею, мисс, – ответил мужчина.

– Жаль, конечно, – сказал ей Себастьян, – но, уверяю вас, вы найдете лучшее применение своим деньгам, чем покупка этих акций.

Она взглянула через плечо на удаляющегося Баттерсби, а потом снова на Себастьяна. Ее голубые глаза были полны таким безрассудством и отчаянием, что у него сжалось сердце.

– Я должна купить эти акции. Пожалуйста, помогите мне убедить Баттерсби продать их мне.

– Но они ничего не стоят, – возразил Себастьян. – Верить, что корабль вернется в порт после стольких месяцев задержки, – значит, принимать желаемое за действительное.

– Иногда желания – это все, что мы имеем. – Некоторое время Шарлотта молча смотрела на него, а потом коснулась рукой его рукава. – Прошу вас, помогите мне осуществить это.

Себастьян так никогда и не мог понять, что именно в тот момент перевернуло его абсолютно нормальный мир с ног на голову – печаль и отчаяние у нее в глазах или прикосновение ее руки, от которого у него по спине пробежала необъяснимая дрожь.

– Баттерсби, задержитесь на минуту, – услышал Себастьян собственный голос.

– Что, и вы тоже, Трент? – Мужчина обернулся. – Делаете из меня посмешище, как Рокхест?

– Нет, ничего подобного. – Себастьян перевел дух. Это было безумство, умопомрачение, но у него в ушах все еще звучали ее слова: «Иногда желания – это все, что мы имеем». – Я возьму вторую треть, – сказал он, подсчитав, что на покупку уйдут все наличные деньги, которые у него есть. – Это все, что я могу сделать, но, полагаю, вам лучше продать хотя бы две трети, чем ничего.

– Нет. – Баттерсби посмотрел сначала на Себастьяна, потом на мисс Уилмонт и, подозрительно сжав тонкие губы, покачал головой. – В контракте оговорено, что я могу продать акции только целиком. Все или ничего.

– Я не могу больше ничего сделать. – Себастьян посмотрел на мисс Уилмонт, ожидая прочесть у нее на лице разочарование, но вместо этого увидел, что она улыбается ему.

– Вы сделали больше, чем можете себе представить.

– Трент, вы сошли с ума? – К ужасу Себастьяна, мисс Берк и ее отец подошли к ним сзади, и барон снова заговорил, с каждым словом повышая голос: – Бросать на ветер такие деньги! Неудивительно, что ваша семья в таком стесненном положении.

Уже не в первый раз недавно возвысившийся торговец бросал подобные слова в лицо Себастьяну, но до этого момента виконт старался не обращать на них внимания. Ведь в такой ситуации оказывались многие обедневшие дворянские семьи – им приходилось терпеть пренебрежение новых богачей.

– Вас это не касается, сэр, – оборвал его Себастьян.

– Я не могу оставаться безразличным, когда бросают в канаву большие деньги. Надеюсь, вы не рассчитываете, что я буду оплачивать этот долг?

– Мои финансы – это не ваше дело. – Выпрямившись во весь рост, Себастьян повернулся лицом к будущему тестю.

– Совершенно верно, – вступил в разговор Рокхест. – Мы не позволим вам воспользоваться благоприятным случаем, Берк, эдакий хитрец. Думаете, вы можете отвлечь нас от акций Баттерсби, чтобы самому купить их?

– О, я никогда... – Берк сделался ярко-красным.

– Отлично. – Рокхест обернулся к Баттерсби: – Я покупаю оставшуюся треть, дружище. Вот вы и продали весь пакет целиком.

– Все? – Баттерсби часто заморгал совиными глазами.

– Да, – подтвердил Себастьян, – своеобразное партнерство. Оно должно удовлетворить составителя контракта. – Он с содроганием подумал о таком деловом союзе – с упрямой и скорее всего ненормальной старой девой и с самым заядлым лондонским игроком и повесой. Честно говоря, он был больше согласен с мистером Берком, чем со своим собственным решением.

– Безусловно. – Баттерсби оправился от шока, и его лицо расплылось в улыбке до ушей. – Партнерство вполне допустимо. Да, конечно. Они ваши.

Когда сделка была заключена, Рокхест добровольно предложил, чтобы его поверенный составил документы – на следующее же утро, по настоянию мисс Уилмонт.

– Нет, это безумие! Подумать только, какое безрассудство! – объявил лорд Берк. – Я изменил свое мнение о вас, Трент.

Но прежде чем Себастьян осмыслил услышанное, прозвенел звонок, приглашавший всех вернуться на свои местами Себастьян под руку с рассерженной Лавинией последовал в зал. Второй акт представлял собой жалкую замену той драме, которая разыгралась в фойе, и Себастьян чувствовал себя предметом всеобщего внимания и любопытных взглядов.

А потом, что было еще хуже, он оказался в экипаже Берков, где царила гробовая тишина. Когда экипаж остановился у богатого особняка, барон с женой поспешно ушли в дом а Лавиния, изменив себе, задержалась.

– О, эта мисс Уилмонт просто бесподобна! – заявила девушка.

– Да, конечно, – согласился Себастьян, проявив несколько неуместный энтузиазм.

Его почти невеста фыркнула, ясно давая понять, что не собирается позволить этой засидевшейся в девках выскочке стать вместо нее центром внимания общества и тем более Себастьяна...

– С ее стороны совершенно непристойно покупать эти акции. Да еще в опере! О, она была похожа на жену торговца рыбой, когда преследовала несчастного лорда Баттерсби.

– Не думаю, что все это так неприлично, – возразил Себастьян, а мисс Берк выразительно подняла тонкие брови.

– Вы заметили ее платье? Честно говоря, так одеваться в ее возрасте просто стыд. Уверена, мы с вами одинаково относимся к этому. Думаю, вы не захотели бы иметь дело с леди, которая настолько не уважает вас, что носит такие вызывающие наряды.

Себастьян не был готов высказать свое мнение о внешности мисс Уилмонт – о голубом платье, о прическе и сияющих глазах, о ее гордой манере держать себя и о тайных взглядах. О, он заметил эти взгляды, и как можно было не обратить на них внимания, если каждый раз, когда мисс Уилмонт смотрела на него, его тело вело себя так, словно Себастьян был неопытным подростком? Вызывало досаду лишь то, что все мужчины в опере тоже проявили к ней интерес.