Бесс стала проталкиваться к заграждению и уже было хотела пролезть на съемочную площадку, как девушка из службы безопасности остановила ее:

— Ты опять здесь?! Я ведь тебе миллион раз говорила: сюда нельзя!

Вообще-то Бесс бойцовским характером не отличалась, и Нэнси обычно требовалось немало усилий, чтобы привлечь ее к какому-нибудь даже очень интригующему расследованию. Но сейчас Бесс была по-настоящему захвачена возможностью сняться в настоящем кино.

Она произнесла только одну короткую фразу — тихо и по-театральному выразительно:

— Мы на прослушивание.

Девушка закатила глаза, давая понять, что тут таких уже полно, но все-таки разрешила Бесс и Нэнси пройти. Какое-то время они беспомощно топтались среди ассистентов, пытаясь сориентироваться. Наконец один из них, заметив их растерянность, спросил:

— Вы кого-нибудь ищете?

— Нам надо на прослушивание, — быстро ответила Бесс.

— А-а… В массовку, значит. Что желаете попробовать: кричать, истекать кровью или трупом лежать? — деловито-бесстрастно вопросил служащий.

— Я умею громко кричать, — бодро сказала Бесс.

— Это к Брэндону, — бросил ассистент, указывая большим пальцем через плечо, в сторону большой травяной лужайки перед особняком Макколей.

Бесс и Нэнси бросились искать Брэндона, но добраться до него было не так-то просто: повсюду лежали толстые провода, стояли искусственные пластиковые кусты, громоздкие прожектора.

В конце концов они разыскали молодого человека с карточкой на шее: «Брэндон Моррис, помреж». Он выглядел лет на двадцать пять, на нем были шорты цвета хаки и гавайская рубашка. Стоя с двумя девчонками-подростками, он что-то записывал в блокнот.

— Мне поорать — это раз плюнуть, — говорила одна. — При шести-то сестрах я просто вынуждена драть глотку, иначе они меня просто не услышат, честное слово.

Брэндон улыбнулся, протянул каждой по номеру и велел встать в очередь, вытянувшуюся вдоль забора. Потом он повернулся к Бесс и Нэнси.

— Имя? — начал он с Нэнси. — Возраст?

— Нэнси Дру, восемнадцать, — ответила она. — Но я так, просто посмотреть пришла.

— Смотрите, только тихо, — предупредил ее Брэндон. — Мы сейчас готовим сцену в доме.

Нэнси отошла, а Бесс продиктовала Брэндону свое имя, возраст и номер телефона.

Тут же появился человек, отвечающий за реквизит, с большой стопкой книг в руках.

— Пардон, мне надо через вас как-нибудь пробраться, — буркнул он и плечом чуть оттеснил Нэнси в сторону. Поскольку отступать ей было некуда, она поднялась на крыльцо дома Макколей. А оттуда вся комната, которую готовили к съемке, была как на ладони.

И тут она увидела актера, играющего главную роль. Достаточно было одного взгляда, чтобы узнать Дэка Барроуза — его нельзя было спутать ни с кем другим, даже со спины, благодаря прекрасным темным вьющимся волосам. В сцене, которую как раз репетировали, Дэк стоял абсолютно неподвижно, уставившись в окно. А в это время из книжного шкафа сначала посыпались, а потом через всю комнату со свистом полетели книги — прямо в него. Нэнси, конечно, разглядела тонкую, еле видимую леску, по которой они скользили.

— Эй, Дру, сойди оттуда! — крикнул ей снизу Брэндон.

Нэнси повернулась и увидела его улыбающееся лицо, не соответствующее серьезному тону. Он молча указал ей на Бесс, стоящую в очереди на прослушивание, и Нэнси, сбежав по ступенькам, поспешила к подруге.

— Ни пуха тебе, не волнуйся! — сказала она, крепко стиснув Бесс руку.

Та от неожиданности даже вскрикнула, и очередь возмущенно зашевелилась.

— Попридержи свои таланты до прослушивания, выскочка! — повернулась к Бесс белокурая девчонка, стоявшая прямо перед ней.

— Да уж, нечего лезть без очереди, — поддержала беленькую соседка.

— Нет, ты представляешь, и я еще должна терпеть это хамство! — возмутилась Бесс, но Нэнси только улыбалась. — Ты понимаешь или нет, что они даже не из Ривер-Хайтса!

— Они просто не знают, что такое дом Фен-ли, — успокоила ее Нэнси. — Так что вряд ли их крик будет убедительнее твоего.

— Ой, лучше не напоминай мне! — дернула плечиком Бесс и повернулась к таинственному особняку спиной.

— Не заводись, — посоветовала Нэнси. — Вот увидишь, у тебя все получится отлично. А я устроюсь на травке и буду смотреть оттуда, сидя на газоне.

Она перешла улицу и направилась к газону перед домом Фенли.

В ожидании прослушивания Нэнси невольно стала наблюдать за домом Макколей, что теперь был напротив нее. Обычно трехэтажный, выкрашенный в белый цвет особняк выглядел очень приветливым. Его большое широкое крыльцо так и зазывало в дом, а на яблоне под окнами почти всегда висели качели.

Но сегодня качелей не было. Ряды осветительных приборов, операторские вышки и прочие обычные для киносъемок конструкции заняли всю боковую стену дома. В целом он сейчас напоминал скелет динозавра, гигантского призрачного монстра с огромными глазами-прожекторами. В окнах были специально установлены рамы с разбитыми стеклами и разломанными ставнями. Картину довершали обшарпанные стены — их покрыли специальным составом, создающим впечатление, что дом много лет не ремонтировался.

Нэнси услышала за спиной хруст — кто-то приближался к ней сзади по гравиевой дорожке. Она обернулась и увидела пару ботинок, вставших рядом.

— Ты кричишь, истекаешь кровью или трупом лежишь? — спросил владелец ботинок.

Нэнси подняла голову и увидела мужчину лет тридцати в джинсах и свободном вязаном джемпере. Как и у всех членов съемочной группы, из заднего кармана у него торчала рация. Нэнси сразу узнала его: это был Хэнк Стейнберг, режиссер фильма.

Нэнси вскочила на ноги.

— Я просто глазею, — ответила она. — У меня тут подружка кричит.

— Ясно, — мягко сказал Стейнберг, улыбнулся и пошел к лужайке перед домом Макколей.

Через минуту началось прослушивание. Брэн-дон выкрикивал номер, а Стейнберг оценивал, как жительницы Ривер-Хайтса кричат, орут и вопят.

Нэнси углядела Бесс в очереди между номером четыре и номером пять; та, задрав голову, уставилась куда-то на противоположную сторону улицы. «Что она там увидела?» — насторожилась Нэнси.

Вдруг и без того белокожая Бесс побледнела как мел. Она показала на что-то высоко в небе и издала жуткий вопль, по сравнению с которым ее утренний крик был детским лепетом. Колени у нее подкосились, и она весьма натурально брякнулась в обморок.

И Хэнк Стейнберг, и Брэндон, и все члены съемочной группы, и даже вся очередь зааплодировали.

Только Нэнси поняла, что Бесс не притворялась. Она повернулась и действительно увидела нечто, достойное обморока.

Из трубы дома Фенли поднимался плотный столб кроваво-красного дыма. Будто кровь истекала из открытой раны и растворялась в воде.

Зловещее облако приковало внимание Нэнси лишь на миг. Ее больше волновало то, что происходило перед домом Макколей.

Бесс недвижно лежала на траве. Над ней подбоченясь стоял Брэндон.

— Надо же, как натурально, — сказал он немного насмешливо. — Все, можешь вставать.

— Так нечестно! Она без очереди пролезла! — протестовала очередь.

— Пропустите меня к ней! — проталкиваясь через толпу, сердилась Нэнси. — Она же правда в обмороке!

Наконец она добралась до подруги и опустилась перед ней на колени. Бесс едва шевельнулась. Потом, словно мертвец в фильмах ужасов, приподнялась, села и проговорила загробным голосом:

— Нэнси, ты видела? Над домом Фенли?.. Я так и знала, что лучше мне не приближаться к нему! Кровавый дым… Ты видела?

— О чем это она? — спросил Брэндон.

— Кроваво-красный густой дым… — прошептала Бесс. — Из трубы…

Все повернули головы к мрачному дому Фенли, но никакого дыма над крышей уже не было.

— Я видела его, Бесс, — серьезно сказала Нэнси. Ее совершенно не волновало, что и вся съемочная группа, и статисты, столпившиеся рядом, смотрели на них с Бесс так, будто они обе свихнулись.