Инспектор Бейкон был расстроен.

– Мышьяк? – переспросил он. – Вы сказали, мышьяк?

– Да. В карри. Вот здесь остатки, отдаю их в распоряжение вашего эксперта, пусть займется. Я взял малую долю на примитивный анализ, но результат не оставляет сомнений.

– Так что, значит, отравитель там орудует?

– Похоже на то, – сухо отозвался доктор Куимпер.

– И пострадали, как вы утверждаете, все, кроме этой мисс Айлзбарроу.

– Кроме мисс Айлзбарроу.

– Картинка получается подозрительная.

– Да, но какой тут может быть мотив?

– А просто не все дома, – предположил Бейкон. – Это бывает, посмотришь, – вроде нормальный человек, а на самом деле, как говорится, давным-давно сбрендила.

– Мисс Айлзбарроу не сбрендила. Как врач, могу засвидетельствовать – мисс Айлзбарроу в столь же здравом уме, как мы с вами. Если мисс Айлзбарроу угощает семейство мышьяком вместе с карри, значит, у нее есть на то основания. И в этом случае, как человек далеко не глупый, она, уж конечно, примет меры, чтобы не оказаться единственной, кто не пострадал. Поступит так, как поступил бы на ее месте всякий неглупый отравитель – съест чуточку отравленного карри, а потом изобразит, что ей хуже, чем на самом деле.

– А распознать это тогда будет нельзя?

– Что она получила меньшую долю, чем остальные? Пожалуй, нет. Люди вообще по-разному реагируют на яды – та же доза на одних подействует сильней, чем на других. Вот ежели пациент умрет, – прибавил бодро доктор Куимпер, – тогда, конечно, мы можем довольно точно определить, какую он принял дозу.

– Но раз так, то не исключено… – инспектор Бейкон сделал паузу, собираясь с мыслями. – Не исключено, что среди членов семьи есть такой, кто сейчас преувеличивает тяжесть своего состояния, кто, грубо говоря, подстраивается под остальных, чтобы не возбудить подозрений? Что скажете?

– Такая мысль у меня уже была. Потому я к вам и явился. Теперь все это в ваших руках. Я приставил к больным сестру, на которую могу положиться, но она не может быть повсюду одновременно. Мое мнение – смертельный дозы не принял никто из них.

– Дал маху? Отравитель то есть?

– Нет. На мой взгляд, более вероятно другое – замысел был подсыпать в карри достаточно яда для признаков пищевого отравления, которое скорее всего отнесут за счет грибов. Люди вечно носятся с мыслью о том, что грибами легко отравиться. А потом, вероятно, одному кому-то станет хуже, и он умрет.

– Потому что ему подсыпят отраву второй раз?

Доктор кивнул.

– Вот почему я счел нужным немедленно сообщить об этом вам и специально приставил к больным сестру.

– Ей известно про мышьяк?

– Разумеется. И ей, и мисс Айлзбарроу. Вам, конечно, лучше знать, но я бы на вашем месте побывал там и без всяких обиняков довел до их сведения, что они отравились мышьяком. Возможно, это нагонит на убийцу страху и он не рискнет довести задуманное до конца. Он-то, наверное, делал ставку на вариант с мнимо пищевым отравлением.

На столе у инспектора зазвонил телефон. Он взял трубку.

– Хорошо. Соедините… Это как раз ваша сестра, – бросил он Куимперу. – Да, слушаю… да, это я. Что-что? Серьезный рецидив?.. Да… Да, доктор Куимпер у меня… Хотите с ним говорить?

Он передал трубку доктору.

– Доктор Куимпер у телефона… Понятно. Да… Да, все правильно. Так и действуйте. Мы сейчас будем.

Он положил трубку и поднял голову.

– О ком это она?

– Об Альфреде, – сказал доктор Куимпер. – Он умер.

Резкий голос Краддока на другом конце провода прозвучал ошеломленно:

– Альфред? Я не ослышался – Альфред?

Инспектор Бейкон, чуть отстранив от уха трубку, отозвался:

– Вы этого не ожидали?

– Никак не ожидал. Скажу больше, я только что вычислил его как убийцу!

– Да, я слышал, что его признал кондуктор. Паршиво складывалось для него. Похоже было, что мы нашли кого искали.

– М-да, – скучным голосом отозвался Краддок, – выходит, ошиблись.

Наступило минутное молчание. Потом снова заговорил Краддок:

– Туда прислали сестру. Как же это она проморгала?

– Ее винить нельзя. Мисс Айлзбарроу уже валилась с ног и ушла поспать. У сестры осталось пять больных на руках – старик, Эмма, Седрик, Гарольд и Альфред. Она физически не могла поспеть всюду одна. Мистер Кракенторп-старший, как я понял, расшумелся, стал кричать, что умирает. Она пошла его унимать и принесла Альфреду чай с глюкозой. Тот выпил – и дух вон.

– Опять мышьяк?

– Похоже. Конечно, это мог быть рецидив, но Куимпер так не считает, и Джонсон согласен с ним.

– Так что же, – проговорил с сомнением Краддок, – значит, Альфред и был намечен жертвой?

Бейкон оживился.

– То есть вы хотите сказать, от смерти Альфреда никто не выгадывает ни гроша, меж тем как, если бы умер старик, то выиграл бы каждый? Да, можно предположить, что произошла ошибка – кто-то мог решить, что чай предназначен старику.

– А есть уверенность, что отравитель воспользовался именно этим способом?

– Естественно, такой уверенности нет. Сестра, как и надлежит хорошей сестре, благополучно вымыла все причиндалы. Чашки, ложки, чайник – все. Но это, как представляется, был единственно возможный способ.

– Из чего следует, – сказал Краддок задумчиво, – что один из наших больных был не так болен, как другие. Улучил момент и сыпанул в чай добавку.

– Могу только сказать, что отныне милым играм конец, – подытожил жестко инспектор Бейкон. – Теперь у нас там дежурят две сестры, не говоря о мисс Айлзбарроу, плюс я поставил туда двух своих людей. Вы-то сами приедете?

– Уже лечу!

Люси Айлзбарроу вышла встретить инспектора Краддока в холл.

Она заметно побледнела и осунулась.

– Досталось вам, я вижу, – сказал Краддок.

– Это был сплошной и нескончаемый кошмар, – сказала Люси. – Я ночью всерьез решила, что все они умирают.

– Теперь насчет этого карри…

– Значит, все-таки карри?

– Да, щедро сдобрен мышьячком. Совсем в духе Борджиа.

– Если так, – сказала Люси, – тогда это точно кто-нибудь из членов семьи, больше некому.

– Другого варианта быть не может?

– Да. Понимаете, я взялась готовить этот окаянный карри буквально в последнюю минуту, уже после шести, так как мистер Кракенторп потребовал его во что бы то ни стало. При этом порошок для приправы брала из непочатой банки, так что с ним ничего проделать было нельзя. Вкус, вероятно, в карри не ощутишь?

– Мышьяк – безвкусный, – отвечал рассеянно Краддок. – А вот возможность… У кого из них была возможность подмешать незаметно что-нибудь в карри, пока он стоял на огне?

Люси задумалась.

– В сущности, кто угодно мог пробраться на кухню, покуда я в столовой накрывала на стол.

– Ясно. А кто находился в доме? Мистер Кракенторп-старший, Эмма, Седрик…

– И Гарольд с Альфредом. Они приехали из Лондона во второй половине дня. Да, и еще Брайен, Брайен Истли. Но он перед самым обедом уехал. С кем-то встретиться в Бракемптоне.

Краддок произнес с расстановкой:

– Тут есть связь с болезнью старика на Рождество. Куимпер тогда уже заподозрил мышьяк. А что, ночью всем было в равной степени худо?

Люси прищурилась, вспоминая.

– На мой взгляд, Кракенторпу-старшему было хуже всех. Доктор Куимпер бился над ним как одержимый. Замечательный он врач, надо отдать ему справедливость. А капризничал больше всех Седрик. Со здоровяками-крепышами такое не редкость.

– А что Эмма?

– Эмме было очень плохо.

– Но почему, непонятно, Альфред? – сказал Краддок.

– Вот именно, – сказала Люси. – Стало быть, отравитель так-таки метил в Альфреда?

– Занятно, я задал тот же вопрос.

– Бессмысленно это как-то.

– Докопаться бы только до мотива во всей этой истории! – сказал Краддок. – Одно не вяжется с другим. Предположим, задушенная женщина в саркофаге – Мартина, вдова Эдмунда Кракенторпа. Допустим. Это на сегодняшний день более или менее подтверждается. Но где тут связь с умышленным отравлением Альфреда? А ведь должна быть где-то здесь, внутри семейства. Скажем, кто-то из них – маньяк, но даже это ничего не дает.