Я хотела, чтобы он помнил, что важна не только семья. Вокруг него были друзья, которым он был не безразличен. Он не был одинок и никому не нужен.

Он повернул голову так, что его глаза встретились с моими.

—Ты будешь опустошена? — спросил он.

Очень маленькое движение вверх в уголках его губ заставило меня улыбнуться. Ещё я покраснела, и это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать.

— Да. Конечно.

Он посмотрел на мою руку, а потом протянул свою и накрыл ею мою.

— Я не должен был бежать после поцелуя, — сказал он, все еще глядя на наши руки. — Это просто... было больше, чем я ожидал. И... — Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Это чертовски напугало меня. Никогда не чувствовал этого раньше.

Бабочки, которые когда-то подарил мне Брэди, не шли ни в какое сравнение с летучими мышами, которые сейчас летали у меня в животе, когда Гуннер поднял голову и снова встретился со мной взглядом. Сегодня вечером я пришла помочь ему. Быть его другом. Я никогда не собиралась делать девчачьи вещи и требовать, чтобы он ответил мне или объяснял. Сейчас у него были проблемы поважнее поцелуя. Так что факт, что он объяснял, и причина, по которой он сбежал, что-то значили. Это означало что-то большое, и это пугало меня. Потому что меня учили, что меня нельзя любить, а любовь причиняет боль. Я не хотела любить Гуннера Лоутона. Не таким образом, чтобы он мог сломать меня. Я и так была слишком разбита.

— Когда сегодня вечером случилось дерьмо с Реттом, я чувствовал себя таким чертовски одиноким. А потом появилась ты. Первая для меня. Первая, кто готов помочь. И в этот момент я понял. Этот поцелуй потряс меня, потому что он был с тобой. Я этого не хотел. То, что я был уверен, никогда не придет ко мне, потому что я не собирался его искать. — Он помолчал, потом улыбнулся и покачал головой. — Мой брат орал пьяное дерьмо, и я должен был заткнуть ему рот, но в тот момент все, о чем я мог думать, было: «Я понял. Почему люди влюбляются. Я черт возьми понимаю это».

Слезы жгли мои глаза, и я была благодарна за ограниченное освещение здесь. Я не хотела, чтобы его слова так повлияли на меня, но это был не мой выбор. Они зарывались в меня и цеплялись. Заставляя меня хотеть то, чего я не заслуживала и не могла иметь.

— Я всегда буду рядом с тобой, — сказала я ему, не в силах сказать то, о чем думала.

— Я хочу большего. Я хочу тебя. Я хочу иметь возможность целовать тебя в любое время, когда захочу. Я хочу держать тебя за руку в коридорах. Черт, я хочу, чтобы ребята смеялись надо мной за то, что я хочу быть рядом с тобой все время. — Он рассмеялся своим словам, и мое сердце сжалось так сильно, что я с трудом перевела дыхание.

Он двигался с такой скоростью, какой я не ожидала. Хотя я тоже этого хотела, я должна была быть справедливой. Он должен был знать мое прошлое. Все это. И понять, что я была испорчена на всю жизнь. Но все равно хочу, чтобы все это было со мной.

Мои планы на будущее только что приняли серьезный оборот

ГУННЕР

— Я не все тебе рассказала. Не всю историю о том, почему Поппи лишила себя жизни. — Уилла произнесла эти слова так, словно их вырвали из ее тела, и ей захотелось схватить их и затащить назад.

Я только что сказал ей, что люблю ее, не произнося этих слов, а она хотела рассказать мне, почему ее подруга покончила с собой. Я не понимал этого, поэтому молчал и ждал. Это было то, что она должна была сказать, и я сделаю все, что ей нужно.

— Мы были пьяны… и под кайфом. Но мы были в доме Поппи, и это было безопасно. Так мы думали. Оставаясь дома, пока ее родители работали в своем ресторане, мы приглашали друзей и устраивали там вечеринки. Никто не садился за руль в нетрезвом виде. Это было безопасно. Мы не причиняли неприятностей. Мне это нравилось. Побег, который это мне давал. Я хотела забыть, что моя мать терпела меня, но и она, и ее муж предпочли бы не видеть меня рядом. Я была лишним ребенком. Тем, который им не нужен. Но она застряла со мной. Так что травка и водка были моим счастливым местом. Я ни о чем не заботилась, когда делала то или другое. — Она замолчала и крепко сжала руки на коленях, прежде чем выглянуть наружу, как будто снова была там. В том доме. Видя, как все это происходит у нее на глазах.

— Все совершают ошибки, — заверил я ее, потому что, если серьезно, если она ругала себя за то, что напивалась и накуривалась, это было уже перебор.

Она кивнула.

— Так и есть. Но некоторые не уходят от этого. Ни Поппи, ни я, ни Куинн.

Кто?

— Куинн была еще одним другом?

— Куинн было три года. Она была младшей сестрой Поппи. Я любила ее улыбку и ее смех. Она всегда была счастлива и любила меня. Та ночь... она была наверху в своей постели и спала. А я и не знала что она там. Поппи не упоминала об этом, а обычно она говорила, что нужно присмотреть за Куинн. Мы не пили и не курили, когда Куинн была рядом. Но в тот вечер... Поппи думала, что это будет безопасно. Куинн была в постели, поэтому она мне ничего не сказала. Я понятия не имела. Никто не знал. До тех пор...— Она снова замолчала, и в моем животе образовался болезненный узел. Я не был слабаком, но, черт возьми, если эта история шла туда, куда я думал, у Уиллы было гораздо больше того, что омрачало её глаза, чем я сначала предполагал.

— Я лежала на полу после того, как искала сырные шарики в кладовке. У меня были закуски. Я была слишком пьяна, чтобы встать. А потом крик... он был так полоно боли, ужаса и агонии, что я никогда этого не забуду. Поппи кричала, и я вскочила и выбежала на улицу, навстречу ее голосу. Я знала, что что-то не так, но я не была готова увидеть Куинн плавающей в бассейне, лицом вниз и безжизненной. Я... — Она замолчала и сглотнула, когда тихая слеза скатилась по ее лицу. — Я никогда себе этого не прощу. Я никогда этого не забуду. И у Куинн никогда не будет шанса на жизнь. И у Поппи тоже. Через четыре дня Поппи покончила с собой. Она не могла жить, зная, что Куинн мертва, потому что мы не следили за ней. Она винила себя. Мне нужно было спросить. Я должна была проверить, но не сделала этого. Когда приехала скорая, приехала и полиция. Нас всех арестовали за пьянство, употребление и хранение наркотиков, и ещё смерть Куинн. Это не было доказано как убийство, потому что это не было убийством, но нас оставили присматривать за ней, и она утонула из-за нашего употребления наркотиков и алкоголя. Следующие полгода после похорон Поппи и Куинн я провела в исправительном центре для девочек. Когда я вышла, мои сумки были упакованы и стояли у входной двери дома моей матери. Мне некому было позвонить, кроме Нонны. Она купила мне билет на автобус и привезла сюда.

Черт возьми.

Дерьмо.

Как мне на это реагировать? Господи, она прошла через ад за одну ночь вечеринок. Я много раз устраивал вечеринки без каких-либо последствий, кроме сильного похмелья. Весь ее мир был перевернут.

— Уилла, ты ни в чем не виновата. Мы же подростки. Нам позволено совершать ошибки — это часть взросления. То, что случилось с тобой, несправедливо. Ты не знала, что там была маленькая девочка. Как ты можешь быть виноватой в ее смерти? И в смерти Поппи тоже. Поппи была виновата. Ей следовало сохранять ясную голову и присматривать за сестрой. Она не могла смириться с тем, что подвела сестру. Но ни в чем из этого не было твоей вины. Ты была жертвой.

Я верил каждому своему слову, но Уилла не верила, это было в ее глазах, когда она наконец повернулась, чтобы посмотреть на меня.

Она перевела сове внимание на озеро, пока она говорила.

— Мне следовало спросить. Они часто оставляли Куинн дома. Я должна была спросить.

— Куинн не была твоей ответственностью.

Она ничего не сказала, подняв руку, чтобы поймать новую слезу, которая вырвалась на свободу.

— Пятнадцатого апреля Куинн утонула. Пятнадцатого марта ей исполнилось три года. Мы отпраздновали день рождения с Софией Прекрасной*. Фиолетовые вещи принцессы повсюду.