О чем мне беспокоиться? Я снова и снова повторял себе, что теперь стал сотрудником Фергюсона. Я был свободен, за мной больше не было надзора. Джон Меррилл Фергюсон, баснословно богатый и могущественный человек, был мной доволен. Чего еще оставалось мне желать?

Я возвратился в апартаменты и принял душ, затем переоделся в одну из рубашек Фергюсона и его брюки.

Появился Джонас с обеденным столиком.

Еда была замечательной. Обслужив меня, Джонас исчез. Я сожалел, что ем в одиночестве. Как бы мне хотелось, чтобы рядом сидела Соня… Через день-другой, уговаривал я себя, я это организую, но это будет не здесь, а в каком-нибудь тихом ресторанчике на побережье, залитом лунным светом, и под тихую музыку.

Пообедав, я вышел на балкон, уселся в шезлонг и залюбовался серебряным лунным светом, огромной лужайкой и деревьями. Даже тени сторожей, расхаживающих по саду, не раздражали меня. Они перестали быть проблемой! Все изменилось. Еще вчера я был напуган перспективой быть убитым, а теперь позабыл обо всех своих страхах…

Где-то около одиннадцати я погасил свою сигарету и решил, что пора ложиться спать, тем более что среди принесенных мне когда-то Маззо книжонок было несколько новых детективов.

Я выключил свет в гостиной и вошел в спальню, по дороге щелкнув выключателем одной из ламп.

Я широко зевнул и потянулся. День оказался утомительным. Да и обед был слишком обильным. Возможно, я даже и не стану читать, а сразу засну.

Затем я замер от удивления.

Возле окна сидела Лоретта.

Как может резко измениться жизнь, думал я, сидя на балконе, размышляя о своем семилетнем контракте и чувствуя себя в полной безопасности. Я примирился со всем миром, но стоило мне увидеть Лоретту, как чувство мира и покоя исчезло.

– Хэлло, Джерри! – произнесла она и улыбнулась мне. – Я наблюдала за тобой. У тебя такой счастливый вид…

У меня пересохло во рту, я не мог произнести ни слова и смотрел на нее, как кролик на удава.

В приглушенном свете лампы Лоретта выглядела особенно красивой. На ней был надет светло-голубой шелковый пеньюар, стройные ноги были босыми.

Зачем она пришла? Чтобы разделить со мной постель? Мысль о том, чтобы прикоснуться к этой ненормальной женщине, меня ужасала.

– Что-то случилось, Джерри? – спросила она, прищурив глаза и склонив голову на плечо.

– Просто удивлен, – выдавил я из себя, потом подошел к креслу и сел. – Не ожидал тебя…

– Я должна поговорить с тобой. Дюрант вернулся.

– Да…

– Ты ездил в офис?

– Да.

– Чего он хотел?

– Подписать бумаги.

– Он говорил что-нибудь обо мне?

– Нет.

– Завещание не пришло, но оно должно прийти завтра.

Я промолчал.

– Мне больше не разрешают видеться с Джоном. Я ходила в его апартаменты сегодня утром. Какая наглость! У дверей стоит сторож. Он сказал, что Джон плохо себя чувствует и не хочет никого видеть.

Я вспомнил то, что сказала миссис Харриет: «Не обращайте внимания на то, что болтает бедняжка Лоретта. Будьте с ней добры. Притворитесь, что вы сделаете все то, что она просит вас сделать. В ближайшие дни у нее все больше и больше будет галлюцинаций».

– Крайне сожалею, – сказал я.

– Его комната над моей. Я слышу, как он ходит взад и вперед, взад и вперед… Это похоже на то, как мечется по клетке зверь. Взад и вперед, взад и вперед… – Она посмотрела на меня большими испуганными глазами. – Последний раз, когда я его видела, шторы были задернуты. Он сидел в полутьме и был похож на каменное изваяние. Когда я заговорила с ним, он мне ничего не ответил. Его сиделка не подпустила меня к нему ближе. А теперь мне не разрешают даже повидаться с ним. И меня не оставляет мысль: не умирает ли он? – Она внезапно яростно стукнула своими кулаками по подлокотнику. – Если он умрет, что случится со мной? Старая сука захватит все деньги!

Я приходил все в больший и больший ужас…

– Вчера ночью я попробовала отворить дверь к ней, но она стала теперь запираться. Я разговаривала с Маззо… – Она в отчаянии развела руками. – Он ее боится…

Я засомневался, что она действительно говорила с Маззо. Скорее это был плод ее воображения. Мне больше всего хотелось уговорить ее оставить меня в покое.

Наступило долгое молчание. Лоретта внимательно смотрела на меня.

– Ты ничего не говоришь, Джерри… А я надеюсь только на тебя одного. Мне необходима твоя помощь! Я заплачу тебе за нее. Ты только подумай – два миллиона долларов!

Миссис Харриет сказала: «Притворитесь, что вы сделаете то, что она просит вас сделать. Через несколько дней будет полнолуние, и тогда ее придется изолировать».

– Я ничего не забыл, – сказал я, – но мне необходимо снова подумать. Уверен, что я найду выход.

– Ты должен! – Голос у нее стал пронзительным.

Она вскочила на ноги.

– Подумай, они следят за мной! Я думала, что могу положиться на Маззо…

Она подошла ко мне и стала пропускать сквозь пальцы мои волосы. От прикосновения ее пальцев у меня по спине пробежали мурашки.

– Дорогой Джерри… Подумай, как можно мне помочь.

Я торопливо вскочил:

– Они не должны знать про нас. Тебе лучше уйти!

Она положила пальцы на мою руку.

– Бога ради, Джерри, не верь тому, что эта старая сука рассказывает про меня. Не верь Дюранту. Слушай только меня одну!

Я посмотрел в ее глаза, глаза затравленного зверька, и подумал о Ларри Эдвардсе и Чарльзе Дювайне…

– Слушай меня! – исступленно повторила она. – Никому нельзя верить! Верь только мне, Джерри!

Я довел ее до двери.

– Да… Успокойся! Я на твоей стороне.

Она задержалась у выхода.

– Ради самого себя, оставайся на моей стороне! Не позволь им уговорить себя. Предупреждаю тебя… Эта старая ведьма и Дюрант – злобные, жадные преступники. Настоящие дьяволы! Они могут меня убить, Джерри! Они могут убить и тебя…

В ее голосе было столько отчаянья, что ко мне сразу вернулись прежние страхи и сомнения.

– Я обязательно найду выход, – сказал я и отворил дверь.

Она уставилась в темный коридор и прошептала:

– У нас так мало времени, Джерри… Я приду завтра ночью. Отыщи решение…

И она совершенно неслышно побежала по коридору.

Закрыв дверь, я вышел на балкон, стоял и смотрел на освещенную лунным светом землю. Миссис Харриет говорит, что Лоретта ненормальная. Должно быть, это так… И однако же, как страстно прозвучало ее предостережение: «Они могут убить меня, Джерри! Они могут убить и тебя…»

Я заставил себя подумать беспристрастно о пугающих фактах. Я был уверен, что они убили Ларри Эдвардса и Чарльза Дювайна. С этим нельзя было не считаться.

Меня охватила паника. Напрасно я уговаривал себя… Я думал о Джоне Меррилле Фергюсоне с его чарующей улыбкой… «Вы слишком ценный человек, чтобы потерять вас». Я думал о миссис Харриет. «Мальчика она не доносила. С этого момента Этта психически неуравновешенна. У нее начались галлюцинации».

Комната с зарешеченными окнами, по словам миссис Харриет, была тем местом, куда запирали Лоретту, когда у нее начинались приступы. По словам же Лоретты, там содержался душевнобольной Джон Меррилл Фергюсон.

«Его комната над моей. Я слышу, как он ходит взад и вперед. Это похоже на то, как мечется по клетке зверь. Взад и вперед».

Галлюцинации?

Я обтер вспотевшее лицо тыльной стороной ладони. Сегодня утром я встретился и разговаривал с Джоном Мерриллом Фергюсоном в его офисе. Звуки шагов, которые она якобы слышала, ей чудились… Фергюсон определенно не мог быть заперт в левом крыле здания. Потом я вспомнил несчастные, затравленные глаза Лоретты и решил узнать, находится ли кто-то в этой комнате с решетками… Пройдя в гостиную, я попробовал ручку двери. Не заперто… Пройдя по коридору на цыпочках, я добрался до начала лестницы. Свет горел, но сторожей не было. Маззо сказал, что я теперь один из них… Похоже, что сторожей убрали. Я довольно долго стоял на месте, размышляя, как мне попасть в левое крыло… Наконец я возвратился в главный коридор и спустился в коридор левой стороны, почти не освещенный. Хорошо бы знать план этого колоссального дома… Судя по внешнему фасаду, забранные решетками окна были в дальнем краю, поэтому я покрался дальше.