В общем, через некоторое время, останавливаясь в разных местах, мы добрались-таки до Ракхни. Там нас пытался увезти в Мултан микроавтобус-деньгопрос. Несмотря на то, что цена, назначаемая водителем, за одну минуту упала с 1000 до 50 рупий, мы попрощались с автобусом и отправились на трассу, но по дороге были пойманы богатым англоговорящим человеком.

Человек этот направлялся куда-то за город, везя в своей машине целую кучу родственников. Встретив на мосту иностранцев, т. е. нас, водитель чрезвычайно обрадовался, высадил всех своих родичей, посадил в машину нас и отправился обратно в поселение, а там повёл нас в чайхану, где мы и общались, сидя на полу на циновках и употребляя молочный чай. Затем этот человек приобрёл нам мандаринов и груш (эти пакистанские груши имели очень странный вкус, совсем не похожий на вкус наших) и предлагал другие блага. Нам даже показалось подозрительным его поведение, и мы, сказавшись опаздывающими, направились в Мултан. Человек вывез нас за город и выглядел очень довольным общением с нами.

* * *

Через горные перевалы, ожидавшие нас на этом пути, нас повёз в своём разукрашенном грузовике молчаливый водитель-афганец. В Пакистане очень много афганцев. Сей Афганистан, страна, где за последние сто лет десять правителей погибли насильственной смертью, породил в двадцатом веке такое количество беженцев, как ни одна другая страна: их число уже превышает два миллиона! Большая часть беженцев сейчас проживает в Иране, меньшая — здесь, в Пакистане. По пути нам попадались грунтовые повороты на север, эти дорожки вели в Афганистан, и проехать туда можно было без всякой визы: борода есть, значит, «Талибан»!

Мы ехали по узкой дороге шириной в одну машину, заасфальтированной не одно десятилетие назад. Дорога извилисто поднималась в горы, покрытые высохшей жёлтой травой и камнями. Появление встречного транспорта порождало аварийную ситуацию: безопасно разъехаться можно было только в специальных «карманах» (я вспомнил перевал Чёрный прижим на Колымской трассе — качество дороги и скорость движения здесь и там примерно совпадали). Водитель, подъезжая к повороту «серпантина», гудел, предупреждая о своём появлении возможный встречный транспорт.

На небольшой ровной площадке, где находилось маленькое кафе, мы остановились. Кафе представляло собой навес рядом с дорогой; под навесом, на маленькой плитке типа «большой примус» грелся чайник. Водитель (разумеется, не знающий английского языка) предложил нам воду и чай, и мы устроились под навесом. Чувствовалось, что присутствующие завидуют водителю, «застопившему» таких интересных иностранцев. Особенную радость вызывало наличие Вовки Шарлаева в его жёлтом комбинезоне. Что до меня, то я больше походил на водителя-афганца.

Мы тронулись… Дорога узкой лентой поднималась в горы. И вдруг — начался настоящий автобан! Водитель заплатил несколько рупий в стоящую на дороге будку, и мы покатились по ровной, четырёхполосной магистрали, со свежей разметкой, дорожными знаками и аккуратным бортиком! Дорога иранского качества, недавно заасфальтированная, прямо сверкала новизной. «Ну вот теперь началась нормальная дорога,» — подумал я. Увы! Метров через двести, не больше, супер-автобан кончился и превратился опять в узкую, однополосную, тряскую дорожку! Я был поражён. Видимо, это называется «аттракцион в горах». Едешь, едешь, трясёшься, 10 км в час, вдруг — такой кайф! правда, недолго. А за удовольствие посмотреть, какие бывают нормальные дороги, можно и немного заплатить.

Вскоре стемнело, а дорога стала ещё хуже. Здесь, вероятно, никогда не было асфальта. Наш расписной грузовик месил грязь колёсами. «Вы выйдите, пешком пройдитесь, пока я затащу машину на перевал,» — попросил жестами афганец. Мы выпрыгнули из кабины, послышался чавкающий звук — грязи было немеряно. Наш грузовик медленно пополз вперёд. Мы старались держать темп грузовика, идя рядом с ним, но грузовик не мог держать нашего темпа, пытаясь отстать! Здесь его крейсерская скорость не превышала 5 км в час! Когда же, на нашу беду, появился какой-то встречный транспорт, наше движение и вовсе застопорилось. Сзади подъехали другие машины, образовалась пробка, и мы дого стояли с Вовкой на ночной горной дороге, ожидая, пока транспорты смогут разъехаться.

Долго ли, коротко ли, афганец довёз нас до следующего селения, где мы поймали другой расписной «Камаз». Это был шедевр! Кабина изнутри была расписана так, как… ни с чем невозможно сравнить пакистанские грузовики. Это чудо! В общем, мы уже спустились с гор, и когда мы переехали через реку Инд, водитель отпустил нас. Пока мы шли пешком по этому поселению, неожиданно самозастопился другой грузовик, и мы поехали в Мултан в его кузове. Мы ехали, смотрели в ночное небо, мимо нас проползали пакистанские деревушки, харчевни, освещённые блеклым светом керосиновых ламп, воздух был влажный и тёплый, вдоль дороги росли пальмы. Мы с Владимиром пели песни и радовались, чувствуя полноту жизни.

Сзади нас догнал другой грузовик. «Эй, давайте лучше ко мне,» — жестами показывает его водитель нам, веселящимся в кузове. «Да ну тебя, нам и тут хорошо!» — отвечаем мы, и второй грузовик, огорчившись, отстаёт от нашего.

Когда мы добрались до Мултана, была уже глубокая ночь. В этот день мы провели восемнадцать часов на трассе, почти всё это время мы ехали — ждать машину здесь не приходится долго, — и преодолели 376 километров. Скорости, однако…

Пока мы шли по ночному Мултану, нас догнал полицейский патруль. Два полицейских, сидя друг за другом на одном мотоцикле, заинтересовались нашей сущностью.

— Do you have pasport? (Есть ли у вас паспорт?) — спросил самый любопытный из них.

— Yes, — ответили мы и показали паспорта. Менты, с явным интересом, полистали сии непонятные им красные книжечки, сказали «thank you» и утарахтели дальше на своём мотоцикле по совершенно пустынной улице на окраине Мултана. Замечу, забегая вперёд, что ни разу больше, ни в одном городе Пакистана или Индии, за два месяца нашего пребывания в этих странах, ни один полицейский не спросил у нас паспорт. Разве что на таможне.

Интересные здесь полицейские. Ещё более своеобразны пакистанские гаишники (дорожная полиция). Представьте себе хижину на обочине разбитой дороги, это пост местного ГАИ, и гаишник, сидящий на табуретке с верёвкой в руках. Верёвка тянется через дорогу и привязана к столбику на той стороне. Поднимает верёвку — стой! опускает верёвку — проезжай! Они не смотрят на то, сколько человек сидит у тебя в кабине или в кузове — здесь им всё равно! — а проверяют только бумаги. Бумаги в порядке — проезжай, вот и всё. Вблизи крупных городов бывают более крупные посты. Бывают и разъездные гаишники, о наличии которых встречные водители предупреждают друг друга своеобразным, чисто пакистанским, жестом (а не фарами, как у нас).

Итак, ночь. Мы прошлись по Мултану — транспорта, чтобы продолжать путь, не было — и заночевали, спрятавшись от дождей, под козырьком какого-то важного здания с колоннадой. Мы все отсырели, было тепло и мокро, но мы были переполнены жизнью и продолжали радоваться, засыпая.

На другой день, четвёртого марта, мы с Владимиром отправились через весь Мултан на нужный нам северо-восточный выезд. Мултан — полуторамиллионный город. Раннее утро. На улицах, завернувшись в какие-то покрывала, спят бездомные нищие. Уже начали работать многие лавки и магазинчики, которые занимают первый этаж любого дома со стороны улицы. Ботиночная мастерская. Авторемонт. Фрукты-овощи. Специи. Доктор. Книги. Чайхана.

Столовая посолидней. Вот лавка, в которой продаются красивые рамочки с текстами по-арабски (вероятно, цитаты из Корана). Фотоуслуги. «Хотель» — ночлежка. «First Woman Bank» — Первый Женский Банк. Пока закрыт, а то бы глянули — неужто там одни женщины? Опять фрукты-овощи. Ни один метр не пропадает зря. Между домами просвета не видно. Справа и слева, как идёшь по улице, — сплошные лавки. То же самое в Кветте, Лахоре, в любом пакистанском городе, да и в Индии тоже. Некоторые улицы очень узкие. Сверху — рекламные транспаранты, вывески, рекламы, на урду и английском. По улицам просыпающегося города тарахтят моторикши — трёхколёсные закрытые повозки, вмещающие водителя спереди и двух пассажиров сзади. Некоторые, правда, умудряются запихнуть пятерых.