— Вы как хотите, а я поехал! — решил я, и, к радости водителя, погрузил рюкзак в багажник.

Руслан постоял, поворчал, но вскоре последовал моему примеру. Максим, желавший пройти по кассам автовокзала, остался снаружи. В душе его кипело возмущение. Платить лишние 4.000 риалов! с ума сойти! Но и не оставаться же в одиночестве в этом вражеском Тегеране! Может, всё-таки сесть?..

Пока в душе Максима кипело возмущение, пассажиры продолжали прибывать. Когда, наконец, автобус стал подавать сигналы к отправлению, Макс не выдержал и загрузился в автобус тоже, но — о ужас!! свободных кресел уже не осталось!! Макс был вынужден разместиться позади всех, на деревянной скамье в конце салона.

Мягкий, приятный супер-автобус аккуратно выполз из ночного Тегерана и полетел по автобану, именуемому Карадж-супер-фривей. Только ругательства Максима мешали общему кайфу.

— Чего ты ругаешься? Домой едем! Что тебя огорчает? — спросил я его.

— Меня огорчает то, что мы выкинули 4.000 риалов! — зло отвечал он с добавлением других слов.

— Возьми свои 4.000 и не ворчи, — предложил я ему. — Четыре рубля (в переводе на российские) — не такие деньги, чтобы из-за них переживать.

— Я возьму 2.000, — отвечал Максим, подумав, — потому что не только ты, но и я сам виноват, что сел в этот гадский автобус!..

Две тысячи риалов тихо перекочевали из моего кармана в карман спутника, и тот на минуту затих. Однако вскоре начал ругаться вновь. Он решил вернуть обратно свои «переплаченные» деньги.

В течение того часа, пока Максим пытался выбить из помощника водителя свои кровные 4.000, весь автобус следил за этим цирковым представлением. Максим, стуча кулаком то по мягким сиденьям остальных пассажиров, то по своей деревянной скамье, возмущался:

— Супер!! 12.000!! Не супер!! 8.000!! Деньги!! Деньги!! Чар-сад туман (4.000)!! Who is speak english?? Anybody?!

По-английски никто не говорил, но уже вскоре всем пассажирам было ясно две вещи: 1) глупому иностранцу досталось жёсткое место, и он хочет получить обратно часть денег за проезд; 2) этот иностранец — сумасшедший.

Пассажиры, желающие спокойно отдохнуть, предлагали Максу в подарок «недостающие» деньги. Но Макс боролся за справедливость и готов был принять деньги только от виновников своих несчастий — водителя или его помощника. Помощник водителя сделал робкую попытку откупиться от дебошира 500 риалами, но эта попытка была с негодованием отвергнута.

Тогда Макс решил снять кеды и улечься сзади спать, но возникший при этом запах оказалался столь ужасен, что пассажиры чуть не силком заставили Макса надеть вонючие кеды обратно.

— Супер!! Не супер!! Чар-сад туман!! Can you help me?!

— Хориджи, — шептались между собой прознавшие нашу сущность иранцы. — Хориджи, шаурави! (иностранец, из СССР).

К счастью для всего автобусного населения, на одной из остановок освободилось нормальное сидячее место, и Максим, пересев туда и истощив свой пыл, больше нам спать не мешал. В предрассветной дымке прибыли в Астару.

Впервые, за долгие недели нашей поездки, мы попали под дождь! Мокрый асфальт. Лужи. Запах провинции. В трёх километрах — Государственная граница СССР и азербайджанский город-близнец Астары — тоже Астара.

Здесь, в Астаре — важнейший торговый автопереход между Ираном и Азербайджаном. Каждый день здесь проходят сотни челноков, преимущественно азербайджанцев, а весной, кроме них — и возвращающиеся из хаджа советские мусульмане. На легковых машинах и забитых битком автобусах, прикупив по дороге кучу нужных в хозяйстве предметов и вещей, с зелёными флажками вместо антенн, своим ходом через Саудовскую Аравию, Ирак и Иран возвращаются счастливые азербайджанцы, татары, дагестанцы. Здесь, в Астаре, каждый третий встречный может ответить по-русски. А вот и первая надпись на великом, могучем русском языке:

Стало быть, мороженое!

В Астаре мы зашли в чайхану и вдоволь напились чая, а затем — в хлебную и в едяную лавки. Мы знали, что продукты по ту сторону границы будут значительно дороже, и купили про запас: по десять хлебов, по нескольку килограмм сахара и конфет, молоко, соки и др. Таким образом мы избавились от ненужных уже риалов, а наши рюкзаки заметно потяжелели.

На переходе оказалась настоящая давка. Человек двести, с большими мешками в машинах и в руках, штурмуют ворота иранской таможни. Иранцы аккуратны и деловиты: паспорта всех должны пройти через компьютер. Сдавайте все свои паспорта, мы разберёмся и вас позовём. Десятки рук тянут свои паспорта с вложенными в них жёлтыми бумажками (эти бумажки, регистрационные карточки, выдаются на въезде в Иран и сдаются на выезде — не теряйте их).

Наконец, позвали и нас, и вот мы переходим по небольшому мостику маленькую речку, разделяющую две великие империи — прошлую (СССР) и нынешнюю (Иран).

На азербайджанской таможне мы провели несколько часов. Обстоятельные таможенники, обнаружив, что мы получали иранскую визу во «вражеской» Армении, сразу насторожились. А когда при обыске у меня нашлась географическая карта (лист из «стопника» — атласа автодорог), на которой пунктиром были отмечены новейшие завоевания армян, — удовольствию азербайджанцев не было предела. Поймали-таки шпионов!

Из дальнейшего допроса выяснилось, что главный шпион (то есть я) совсем недавно (в прошлом году) посещал отвоёванный армянами у Азербайджана Нагорный Карабах. Названия городов Мартакерт, Агдам, Степанакерт, Шуша, Лачин, где я был с О.Моренковым в августе 1997 г, вызывали у азербайджанцев чувство ностальгии и лёгкой зависти: как же попал туда, на оккупированные территории, шпион?! Ну карты мы точно у тебя отберём!

Я вспомнил, как полгода назад мы с Олегом Моренковым сидели на допросе в здании КГБ в армянском (сейчас) Степанакерте, и кагэбэшники внимательно изучали ту же самую карту — те же листочки, вырванные из атласа автодорог, на которых была нанесена текущая линия фронта. «Ух, шпионы, — думали гэбисты, — как же пролезли? Эти карты мы точно у вас отберём!» Подробности вы, должно быть, уже читали в моей книге «Через семь границ».

Напомню читателю, что к чести армянских блюстителей порядка через пару часов после задержания нас всё-таки отпустили и карты вернули. Так же на этот раз поступили и их азербайджанские коллеги. Даже карты мне отдали (я уж и не надеялся их увидеть вновь), а добрая женщина, тоже сотрудница таможни, распорядилась принести нам бесплатный мясной обед, который мы с удовольствием слопали.

А эта злополучная карта с указанием текущих завоеваний, побывавшая

в руках гэбистов по обе стороны фронта, благополучно вернулась в Москву и теперь ожидает, когда станет экспонатом музея побед одной или другой из воюющих сторон.

* * *

А трое путешественников, как только были, наконец, пропущены на территорию Азербайджана, вышли на берег Каспийского моря. Вода оного, по сравнению с Индийским океаном, оказалась холодна. Подобрали на память несколько ракушек и отправились на выезд из города, разделившись в соотношении 2:1. Мы с Русланом свободно вздохнули, избавившись наконец от вечного страдальца Макса.

Азербайджан представился нам в дождливом, пасмурном весеннем виде. Мы выбрали такой машрут: Астара — Ленкорань — Билясувар (бывшее Пушкино) — Гянджа (быв. Кировобад) — Казах — Тбилиси. При движении по этим, довольно-таки глухим дорогам нас неприятно удивил процент машин-деньгопросов. Бензин в нефтяном Азербайджане стоил почему-то дороже, чем в Москве, а уровень жизни значительно ниже.

На всех сельских перекрёстках стоит по три-четыре машины — все местные жители, имеющие машину, пытаются подработать таксизмом!

Конкуренция переходит почти что в драку за пассажира.

Вот мы с Русланом выгружаемся на очередном перекрёстке. Навстречу бегут несколько водителей: куда ехать? поехали! куда ехать?

— Мы едем в Гянджу, но у нас нет денег, — популярно объясняем мы.