— Здесь?

Рамодин остановился у массивной двери 27-й квартиры.

— Я вам уже сказал! — огрызнулся молодой человек, но, заметив сердитый взгляд майора, поспешно уточнил: — Да! Здесь. Но Игорь Борисович ушел из дома раньше меня. Я просто захлопнул дверь. Напрасно будете звонить.

«Красиво плетет узоры, олух!» — подивился Рамодин и резко надавил на кнопку звонка. Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял один из оперативников с пистолетом в руке. Через распахнутые двери анфилады комнат было видно, как криминалисты занимаются сбором отпечатков пальцев.

— Первая ласточка? — с удовлетворением отметил открывший дверь оперативник и засунул пистолет за ремень. — Добро пожаловать.

Рамодину пришлось подтолкнуть своего пленника кулаком в спину, чтобы тот переступил порог квартиры. Ноги у задержанного будто приросли к полу. Сделав несколько шагов по прихожей, Вячеслав Горобец вдруг прислонился к стене. Нижняя губа у него снова мелко задрожала.

— Может, стульчик подать? — с ехидцей поинтересовался оперативник. — Или кресло?

Но гость его не услышал. Он с ужасом смотрел сквозь распахнутые двери туда, где работали криминалисты.

— Кухню уже проверили? — спросил Рамодин у оперативника.

— Да. Я там кофеварку зарядил. От барских щедрот. Выпьете?

— Потом, потом. — Майор подтолкнул Горобца в сторону кухни: — Двигайтесь, господин риелтор, или как вас там? Посидим, погутарим.

В огромной, сверкающей намытым кафелем и цептеровскими кастрюлями кухне витал аромат кофе. Пахло какими-то пряными специями и едва уловимым чесночным духом: на одной из стен висели тугие плетенки крупных бело-лиловых головок чеснока.

Рамодин подумал: «А не снять ли с Горобца наручники?» — но вспомнил, что ключи остались у Лени Снеткова. «Ну и ладно, — решил он. — Не кисейная барышня, не развалится». И показал на стул:

— Садитесь, Вячеслав Николаевич. Не созрели для душевного разговора?

— Я провел ночь в соседней квартире, — обреченно сказал молодой человек. Сказал так тихо, что Рамодин еле расслышал. — В 28-й. Понимаете… Утренний пистон. Только умоляю — не ходите туда, — добавил он жалобно и попытался взглянуть на часы. Но из-за наручников у него ничего не получилось.

— Без десяти восемь, — проинформировал Горобца майор и показал на большие круглые часы, висевшие на стене прямо напротив задержанного.

— Вот видите! С минуты на минуту вернется ее муж. Из-за границы. Можете себе представить, что произойдет?

Этого майор представить себе не мог. В данном конкретном случае. И попросил Вячеслава Николаевича рассказать обо всем по порядку. Не спеша. С подробностями.

— Хорошо, хорошо! Я все расскажу. Но у меня одна просьба… — Горобец умоляюще взглянул на майора. — Вас как зовут?

— Евгений Иванович.

— Евгений Иванович, я понимаю, что Ирочку вы все равно будете допрашивать. Не могли бы вы позвонить ей по телефону и пригласить сюда. Даже если муж уже дома, это будет выглядеть естественно. Когда что-то случается у соседей, опрашивают ведь всех? Евгений Иванович…

Испуг не отшиб у парня способность мыслить здраво. А может быть, и обострил чувство самосохранения. Рамодин не был человеком сентиментальным и, случалось, испытывал удовлетворение, поставив в неприятное, сложное положение кого-то из подозреваемых или лжесвидетелей. Но сейчас интуиция подсказала ему, что Горобец не лжесвидетель, а тем более не подозреваемый.

— С кем не бывает! — сказал он нарочито строго. — Назовите телефон.

Вячеслав продиктовал номер. Его подругу звали Ирина Георгиевна.

— А фамилия?

— Евгений Иванович, нельзя ли…

Горобец так растерялся, что майор был уже готов пожалеть его.

— Вячеслав Николаевич! Нельзя. Сами посудите — вызовем свидетеля, а фамилию не спросим?

— Карташева.

К телефону долго никто не подходил, и Вячеслав Николаевич весь испереживался. Твердил:

— Не кладите трубку! Не кладите! Она дома.

Наконец заспанный полудетский голосок прошептал:

— Алло?

— Ирина Георгиевна?

— Да-а-а…

— Вас беспокоит старший оперуполномоченный Рамодин.

— Ой!

Это «ой» прозвучало так, как будто женщина спросонья схватилась за раскаленную сковородку. Рамодин улыбнулся и краем глаза посмотрел на Горобца. Молодой человек уже пришел в себя и сидел нахохлившийся и сердитый.

— Не пугайтесь. Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы заглянуть в 27-ю квартиру?

С минуту она молчала. Наконец переспросила:

— В 27-ю?

Майор подтвердил.

— Вы меня обманываете, старший уполномоченный. Хозяева квартиры в отъезде.

— Правильно. В Лондоне. Воры об этом тоже знали.

— Обокрали! — Ирина Георгиевна не спросила, а как бы констатировала давно ожидаемое и наконец-то свершившееся событие.

Рамодин еле удержался от того, чтобы спросить: «Рады?» Он просто подтвердил ее догадку и повторил приглашение.

— Ну… — Она на секунду задумалась. — А вы в форме?

«Ну что за женщина, — усмехнулся майор. — Так и напрашивается на острое словцо».

— Нет. Сегодня я не в форме. Но если вы боитесь подвоха, позвоните в отделение милиции.

— Ничего я не боюсь, — с вызовом сказала Ирина Георгиевна. — Сейчас оденусь и приду.

Рамодин положил трубку, взглянул на задержанного и удивился. Вячеслав Николаевич, бледный и растерянный, смотрел на майора безумными глазами и шептал:

— Бред! Бред! Что она несет?! Бред!

— Это вы о чем? — спросил майор почти ласково.

— Бред! — Руками, скованными наручниками, задержанный ритмично бил по колену.

— Вячеслав Николаевич! Что вас так удивило?

— Ничего меня не удивило! — заорал Горобец так громко, что оперативник, дежуривший у входной двери, заглянул на кухню и спросил:

— Помощь не нужна?

— Все в порядке, — успокоил его Рамодин. — Нервишки разыгрались.

Оперативник удалился.

— Не поделитесь информацией?

— Нет! И снимите, наконец, наручники! Я никуда не убегу!

— Мне тоже так кажется. — Рамодин связался по рации с лейтенантом Снетковым: — Леня, задержанный тоскует в браслетах. А ключ у тебя.

— Понял. Сейчас загляну.

— Я не тоскую, — окрысился Горобец. — Я возмущен! Возмущен!

«Что же его так рассердило? — подумал Евгений. — Не хочет предстать перед любовницей в наручниках? Может быть. В этом мало приятного, но ведь не смертельно. А Славик сам не свой. Что же? Что? — Он мысленно прокрутил в голове весь короткий разговор с Ириной Георгиевной. — А вот что! Мне Горобец сказал, что идет из 27-й квартиры. Так? А любовница только что подтвердила, что ее хозяева в отъезде. Нестыковочка, голуби!»

Минут через пять позвонила Ирочка.

Рамодин сам открыл ей дверь, чтобы дежуривший у входа оперативник не напугал гостью своим «Макаровым». Сотрудника майор попросил постеречь задержанного, а Ирочку провел в одну из комнат.

Сказать, что Ирина Георгиевна приложила много усилий для своей экипировки, было нельзя. Как успел заметить майор, женщина накинула черный махровый халат прямо на голое тело.

Карташева села на старинный, красного дерева диванчик, обитый шелком. Положила ногу на ногу. Запахнула полу халата и закурила. Пачку сигарет «Давидофф» и зажигалку она принесла с собой. Рамодин с удовлетворением сделал вывод, что Ирина Георгиевна настроилась на длинный разговор.

Сам майор устроился за круглым, тоже красного дерева столом с многочисленными бронзовыми прибамбасами. Сел так, чтобы край стола закрывал от него красивые Ирочкины ноги, постоянно выскользающие из-под халата. Так Рамодин чувствовал себя увереннее. И все же молодая женщина опередила майора с вопросом:

— Ограбили Цветухина?

— Ограбили.

— Картины?

— Ирина Георгиевна, давайте договоримся: вопросы буду задавать я. Хорошо?

— Конечно. Это я поторопилась, чтобы сразу врубиться.

— Врубились?

— Вполне. Бедный Игорек!

— Вы хорошо знакомы с Игорем Борисовичем?