Джессика, как маленький зверек, проскользнула мимо нас, юркнула на диван и прижалась к Розалинде.

— Сожалею, что приходится беспокоить вас в такое время, — произнес я, — но в интересах следствия нам необходимо задать вам несколько вопросов. Вы сможете ответить на них сейчас, или лучше зайти к вам через несколько часов?

Джонатан Девлин подтащил к дивану кресло и сел, тяжело сглотнув слюну.

— Сейчас, — вздохнул он. — Спрашивайте.

Мы начали долгую беседу. В последний раз они видели Кэти в понедельник вечером. С пяти до семи она занималась в балетном классе в Стиллоргане, в пяти милях от центра Дублина. Примерно без четверти восемь Розалинда встретила ее на автобусной остановке, и они вместе пошли домой.

— Она говорила, что занятия прошли неплохо, — рассказывала Розалинда, уронив голову на руки; прядь волос закрывала ее лицо. — Кэти чудесно танцевала… Ее пригласили в Королевскую балетную школу. Она должна была уехать через несколько недель.

Маргарет снова зарыдала, ладони Джонатана судорожно впились в подлокотники кресла.

Затем Розалинда и Кэти отправились в дом тети Веры, чтобы провести вечер с двоюродными сестрами.

Кэти выпила апельсиновый сок и съела тосты с вареной фасолью и пошла выгуливать соседскую собаку. Это был ее летний заработок — копила деньги на балетную школу. Домой она вернулась приблизительно без десяти девять, приняла ванну и стала смотреть телевизор с родителями. В десять легла спать — летом это было ее обычное время, — и читала в кровати, пока Маргарет не велела ей выключить свет. Маргарет и Джонатан еще немного посмотрели телевизор и около полуночи отправились в спальню. Перед сном Джонатан, как всегда, проверил, все ли в доме в порядке, потрогал замки на окнах и дверях и повесил изнутри цепочку.

На следующий день в семь тридцать утра Джонатан встал и ушел на работу — он был старшим кассиром в банке, — так и не увидев Кэти. Он заметил, что цепочка на двери снята, но подумал, что Кэти, обычно встававшая раньше всех, побежала в дом к тете, чтобы позавтракать с двоюродными братьями и сестрами.

— Иногда она так делает, — объяснила Розалинда. — Ей нравится жареная картошка, а мама… ну, по утрам она слишком занята, чтобы готовить.

Маргарет издала сдавленный звук. Джонатан объяснил, что у девочек есть ключи от входной двери, на всякий случай. В девять двадцать, когда Маргарет пошла будить Кэти, выяснилось, что в спальне ее нет. Она немного подождала, решив, как и Джонатан, что дочь встала пораньше и убежала к сестрам. Маргарет позвонила Вере, потом всем друзьям Кэти и, наконец, обратилась в полицию.

Мы с Кэсси сидели, неловко приткнувшись на краешках кресел. Маргарет плакала, тихо, но беспрерывно; Джонатан периодически выходил из комнаты и возвращался с пачкой бумажных салфеток. Какая-то маленькая женщина с выпуклыми птичьими глазами, вероятно, тетя Вера, тихо спустилась по лестнице и пару минут неуверенно бродила в коридоре, нервно сжимая руки, после чего медленно удалилась в кухню. Розалинда теребила в руках тонкие пальчики Джессики.

Нам рассказали, что Кэти была хорошим ребенком, живым и умным, не очень любила школу, зато обожала балет. Характер непростой, но в последнее время она не ссорилась ни с родителями, ни с друзьями. Нам назвали фамилии ее лучших друзей, чтобы мы могли проверить сами. Из дому Кэти никогда не сбегала. Вообще в эти дни она выглядела счастливой, радовалась, что ее возьмут в балетную школу. Джонатан добавил, что с парнями дочь не встречалась; как-никак ей всего двенадцать, — но я заметил, что Розалинда покосилась в его сторону, и решил поговорить с ней наедине.

— Мистер Девлин, — спросил я, — а какие у вас были отношения с дочерью?

Джонатан вытаращил глаза и воскликнул:

— В чем вы меня обвиняете, черт возьми?!

У Джессики вдруг вырвался истерический смешок; я чуть не подскочил на месте. Розалинда, прикусив губу и нахмурив брови, покачала головой, дала ей шлепок и сразу успокаивающе улыбнулась. Джессика опустила голову.

— Вас никто ни в чем не обвиняет, — возразила Кэсси, — но мы должны учесть все обстоятельства и рассмотреть варианты. Если мы что-нибудь упустим, то, когда преступника поймают — а его наверняка поймают, — защита использует это против нас. Понимаю, вам трудно отвечать на подобные вопросы, но уверяю вас, мистер Девлин, будет намного хуже, если убийца избежит наказания лишь потому, что мы вам их не задали.

Джонатан с шумом втянул воздух и перевел дух.

— У меня были прекрасные отношения с Кэти, — заявил он. — Она часто со мной разговаривала. Мы ладили. Я… может, слишком балован ее. — Джессика дернулась, но Розалинда бросила на нее строгий взгляд. — Конечно, иногда мы спорили, без этого не обойдешься, но она была чудесной девочкой и замечательной дочерью. Я любил ее.

— А вы, миссис Девлин? — спросила Кэсси.

Маргарет мяла в руках салфетку. Она, как ребенок, послушно подняла голову.

— Они все чудесные, — глухо ответила жена Девлина. — А Кэти, мы… мы обожали ее. Она для нас как свет в окошке. Не знаю, что мы будем без нее делать. — Ее губы искривились.

Мы не стали задавать вопросов ни Розалинде, ни Джессике. Дети не любят откровенно говорить о своих сверстниках в присутствии родителей, а когда начинают лгать, особенно если это совсем юные и сильно смущенные дети, как Джессика, ложь фиксируется у них в голове и превращается в правду. Позже мы могли получить у Джонатана разрешение на частную беседу с Джессикой, а если Розалинде еще не исполнилось восемнадцать, то и с ней тоже.

— Как вы полагаете, кто и по каким причинам мог желать ей вреда?

На минуту воцарилось молчание. Затем Джонатан резко отодвинул кресло и встал.

— Господи, — пробормотал он и задергал головой как загнанный в угол бык. — Эти телефонные звонки.

— Телефонные звонки?

— Проклятие! Я его убью! Вы сказали, ее нашли на раскопках?

— Мистер Девлин! — вмешалась Кэсси. — Пожалуйста, сядьте и расскажите нам все, что вы знаете о телефонных звонках.

Джонатан медленно остановил на ней взгляд. Потом он сел, но я видел, что он все еще раздумывает над тем, как добраться до человека, делавшего эти звонки.

— Вы слышали, что у нас тут будут прокладывать новое шоссе? — произнес он. — Большинство местных жителей против строительства. Правда, кое-кого больше заботит то, насколько вырастут в цене их дома, если дорога пройдет рядом, но остальные… Мы не хотим здесь ничего менять. По-своему это место уникально, и оно принадлежит нам. Правительство не имеет права уничтожать его, даже не спросив нас. В Нокнари развернулась кампания «Долой шоссе!». Я ее председатель и, пожалуй, основатель. Мы пикетируем правительственные учреждения, пишем письма политикам — делаем все, что можем.

— Без особого успеха? — поинтересовался я.

Эта тема действовала на него успокаивающе. Я был заинтригован: мистер Девлин показался мне скорее домоседом, чем крестоносцем, но первое впечатление обманчиво.

— Сначала я думал, что дело в бюрократии, они не хотят ни на что реагировать… но после этих звонков мне пришло в голову… Первый раз звонили поздно вечером, парень сказал что-то вроде: «Эй, жирный ублюдок, ты понятия не имеешь, с кем связался». Я решил, что кто-то перепутал номер, повесил трубку и пошел спать. Только после второго звонка я вспомнил про первый и связал их вместе.

— Когда был первый звонок? — спросил я.

Кэсси записывала в блокнот.

Джонатан взглянул на Маргарет. Она покачала головой, утирая слезы.

— В апреле, кажется, в конце месяца. А второй — третьего июня, в половине второго ночи, я записал. Трубку взяла Кэти — в спальне телефона нет, он в коридоре, а она всегда просыпается первой. По ее словам, человек спросил: «Ты дочка Девлина?» Она ответила: «Я Кэти», и он продолжил: «Кэти, передай отцу, чтобы он оставил в покое это чертовое шоссе, потому что я знаю, где вы живете». Я подошел к телефону, и парень добавил: «У тебя очень милая девчонка, Девлин». Я крикнул ему, чтобы он никогда сюда больше не звонил, и повесил трубку.