Сирене казалось, что ее сердце разорвется от счастья. Забросив руки ему за шею, она осыпала Трейгера поцелуями, нимало не тревожась, что выплескивает воду из ванны.

– О, я люблю тебя! – Ее лицо сияло от радости. – Я никогда не думала, что услышу от тебя подобное при­знание.

Трейгер снял ее руки со своей шеи, посмеиваясь над такой страстной атакой.

– Помнится, ты уже говорила, что любишь меня, но потом все отрицала. Откуда мне знать, что сейчас вы ис­кренни, мадам?

– Не дразни меня, – надулась Сирена, а затем ши­роко улыбнулась, заметив, как смягчаются его чеканные черты при взгляде на нее. – Ты же знаешь, что я никогда не могла устоять перед тобой, даже когда считала тебя мерзким типом, который подглядывал за мной в бухте, а потом решил похитить, чтобы получить выкуп.

Поставив Сирену на ноги, Трейгер взял полотенце и начал вытирать. Роджер прав. Стать горничной дамы – несомненное продвижение по службе.

– Ты хоть представляешь себе, какая ты красавица?

Сирена обвила руками его плечи и капризно попросила:

– Нет, расскажи мне.

Трейгер подхватил жену на руки и отнес на постель.

– Я предпочел бы показать. – И, не отрывая от нее взгляда, стал медленно-медленно гладить ее плечи. – Си­рена, никогда не покидай меня, – хрипло произнес он, прежде чем завладеть ее губами.

– Не покину, – пообещала она, когда Трейгер по­зволил ей перевести дыхание. – Да и как я могу? Ведь тебе одному принадлежат моя душа и сердце. О, Трейгер, как бы я хотела, чтобы война уже закончилась!

Сирене стало жутко при мысли о том, что может поте­рять его, как Анна потеряла своего мужа. Нет, она больше не расстанется с Трейгером ни на день, ни на час.

– Я хочу посвятить тебе всю оставшуюся жизнь и ни с кем не желаю тебя делить, даже с Вашингтоном.

– А я тебя, – нежно заверил он. – Я всерьез поду­мываю о том, как бы в одиночку разделаться с британцами и отправить их восвояси на своих кораблях.

«Если бы все было так просто!» – вздохнула Сирена, и ее мысли тут же унеслись прочь под его дерзкими ласка­ми. Она задыхалась и томилась в нетерпении утолить сво­дившее с ума желание. Трейгер проложил дорожку обжигающих поцелуев по ее стройной шее к груди, дразня языком упругую вершинку и заставляя Сирену выгибаться ему навстречу. Волшебные пальцы гладили ее плоский живот, а затем скользнули вниз. Она почувствовала, как его губы последовали за рукой, и услышала собственный вздох, растворяясь в потоке невероятных ощущений.

Трейгер поднимал ее на высоты страсти и бросал в бездонные пропасти, доводя до безумия. Сирена в исступле­нии застонала; ей казалось, что она умирает от восторга, и снова и снова она повторяла слова любви, которые так тщательно берегла от своего единственного мужчины.

Сирена могла поклясться, что уже познала вершины экстаза, до того момента, как они взмыли к далеким звез­дам, открывая для себя вселенную, где не было ни вре­мени, ни пространства. Мир вспыхнул разноцветной радугой, и Сирена, вздохнув, из последних сил прильнула к любимому.

…Она очнулась от туманных грез, все еще не веря тому, что завоевала любовь Трейгера. Любовь, которая стала дороже жизни.

Трейгер приподнялся на локтях и коснулся ее мягких губ.

– Сладкая Сирена… – выдохнул он. – Боже, как я люблю тебя!

Утомленные любовью, слившись в объятии, они погру­зились в сновидения, полные обещаний безоблачного буду­щего. Они обрели друг друга, и ничто теперь не могло разлучить их, навеки связанных шелковыми узами любви.

С трудом пробудившись от сладких грез, Трейгер ус­лышал настойчивый стук в дверь.

– Убирайтесь! – сонно приказал он, обнимая Сирену.

– Генерал хочет видеть нас обоих… сейчас же! – весело крикнул Роджер, представив себе, что происходит за закрытой дверью.

– Подожди минуту!

Но Роджер не внял просьбе брата и ввалился в комна­ту с широкой ухмылкой на лице. Глаза его устремились к кровати, на которой Трейгер лихорадочно укрывал обна­женную Сирену.

– Неужели у тебя не хватает ума не врываться, когда приказано подождать! – вспылил Трейгер, увидев, как зардевшаяся Сирена заползает под одеяло, прячась от яс­требиного взора его нахального братца.

– Ну и ну, что за роскошная картина! – протянул Роджер, весело блестя глазами. – Как я понимаю, ты снова выяснял отношения с моей прелестной невесткой?

Рука Трейгера взметнулась в повелительном жесте, указывая на дверь.

– Выметайся! – Он привык к насмешкам брата, но не собирался позволять Роджеру превращать и Сирену в объект для шуток.

– Подожду в коридоре, пока ты найдешь в себе силы оторваться от очаровательной супруги. Впрочем, не слиш­ком задерживайся, Вашингтон тоже рассчитывает на твои услуги.

Трейгер вскочил с постели и стал быстро одеваться.

– Я вернусь, как только смогу.

Сирена шаловливо улыбнулась, подперев голову рукой.

– Скажи мне, Трейгер, кто из нас старше в чине: я или генерал?

– В данный момент я бы охотно передал все колонии генералу Хау в обмен на один день с тобой, – признался он и прильнул к ее губам в долгом поцелуе.

Счастливая улыбка расцвела на ее пленительном лице.

– Приятно сознавать, что ты не покинул бы меня, если бы не чрезвычайная необходимость. – Сирена взяла его руку и поднесла к своей щеке. – Я понимаю, что, пока не кончится война, ты не можешь принадлежать мне пол­ностью, и согласна делить тебя с Вашингтоном.

Сделав над собой невероятное усилие, Трейгер вышел из спальни, размышляя о том, представляет ли себе пред­водитель мятежников размеры жертвы, которую капитан Грейсон принес, чтобы явиться по его вызову.

С безмятежной улыбкой на губах Сирена опустилась на подушку. Серебристо-серые глаза тут же возникли перед ее мысленным взором. Наконец-то их брак стал настоя­щим! Только теперь она начинает жить и дышать. Удиви­тельно, что творит с человеком любовь: весь мир лежит у ее ног, и нет никаких непреодолимых препятствий, пока любовь Трейгера с ней.

Накопившаяся за долгие дни усталость взяла свое, и густые ресницы опустились. Сирене казалось, что она толь­ко-только закрыла глаза, как Трейгер разбудил ее. Она приветствовала его любящей улыбкой, которая моменталь­но угасла: мрачное лицо любимого выражало возмущение и досаду.

– Трейгер, что случилось?

– Вашингтон поручил мне и моим людям разведать путь на зимние квартиры. Мы отбываем в полдень.

– У нас осталось не так уж много времени, правда? – нежно спросила Сирена, стараясь не показывать свою грусть.

Трейгер вернулся к двери и запер ее, чтобы избежать вторжения своего непутевого братца.

– Я распорядился не беспокоить нас ни при каких обстоятельствах. Кроме пожара.

Просто лежать рядом с Трейгером оказалось достаточ­но, чтобы в Сирене проснулся огонь желания. Ей хотелось, чтобы воспоминания об этом дне согревали их, пока они будут вдали друг от друга.

Сирена очертила указательным пальцем чувственный изгиб его рта и припала к нему губами. И, почувствовав жадный отклик, затрепетала, однако, когда Трейгер нетер­пеливо потянулся к ней, Сирена остановила его.

– Подожди, любовь моя, – прошептала она. Трейгер откинулся на подушку, скользнув взглядом по розовым вершинкам ее грудей и изящному изгибу талии.

– Ты намерена свести меня с ума своим восхититель­ным телом, дразнить и искушать, как в старые добрые времена?

– Более того, – заверила она, нежно поглаживая литые мускулы его живота. – Я хочу, чтобы эти мгнове­ния навечно запечатлелись в твоей памяти и ты вспоминал бы о них, когда услужливая девица пожелает согреть твою постель в холодную зимнюю ночь.

Чувствуя, как раскаленная добела страсть разливается по его жилам, Трейгер не мог не признать, что Сирена весьма преуспела в искусстве любви. Легкие прикоснове­ния ее рук успокоили волнение, которое терзало его с той минуты, как он узнал, что снова придется расстаться с любимой.

Каждый нерв отзывался на ее ласки. Он не мог насы­титься нежными губами и возбуждающими прикосновени­ями. Сердце грохотало, Трейгер ничего не видел и не слышал и, прерывисто дыша, сдался на милость ее дерзких и изыс­канных ласк. Внимая эху собственных стонов, он вынужден был признать, что любовь Сирены дарила райское бла­женство и сулила адские муки.