Сирена поспешно скинула разорванное платье и обла­чилась в очередной траурный туалет.

– Так зачем ты хотела меня видеть? – отрывисто спросил Трейгер, разглядывая голую стену в твердой ре­шимости не реагировать на прекрасное тело жены.

– Я кое-что узнала у генерала и подумала, наверняка это может тебя заинтересовать.

– Как я погляжу, старушка не теряла времени даром, – ухмыльнулся Трейгер, и его рука невольно скользнула на ее плечо.

Знакомые ощущения нахлынули на Сирену, но она одер­нула себя, думая, что Трейгер только дразнит ее.

Она отвела глаза и вдруг увидела, что Брендон скор­чился на полу, приготовившись к броску: ему как-то уда­лось за спиной Трейгера потихоньку вытащить шпагу. Сирена рванулась вперед, чтобы заслонить любимого, и тут же почувствовала обжигающую боль. В следующую секунду она упала на постель, отброшенная Трейгером, стремительно вставшим лицом к лицу со своим врагом.

Сирена смутно слышала грохот падающей мебели и ругань, сопровождавшие отчаянную схватку мужчин, ка­тавшихся по полу. Превозмогая боль и головокружение, она приподнялась и увидела, что мужчины борются за шпагу. В ту же секунду раздался крик Брендона. Лейтенант напо­ролся на собственный клинок.

Сбросив с себя безжизненного противника, Трейгер ки­нулся к жене и занялся ее раной, действуя быстро и без лишних слов. Нетерпеливый стук в дверь вызвал новый поток приглушенных проклятий. Опустив вуаль на лицо Сирены, он обернулся и уставился на непрошеного визитера.

Лицо хозяина гостиницы побелело при виде лежавшего в луже крови Брендона, в груди которого торчала его соб­ственная шпага.

– Он пытался убить миссис Уоррен, – объяснил Трей­гер. – Я просил бы вас послать сообщение генералу Хау. Передайте ему, что лейтенант Скотт напал на пожилую даму. Я оказал ей первую помощь и теперь отвезу домой.

Они остались одни.

– Зачем ты это сделала? Не стоило подвергать себя опасности.

– Он бы убил тебя, – прошептала Сирена и застона­ла, когда Трейгер туго затянул повязку на ее плече.

– Ну и нечего было ему мешать, – буркнул Трейгер и, подхватив Сирену на руки, в несколько шагов пересек комнату.

Усадив жену в карету, Трейгер привязал своего коня сзади и отправил грума в ее комнату за вещами. От пере­житого потрясения, раны, шока и зимней стужи Сирену бил озноб, зуб на зуб не попадал, несмотря на все старания унять дрожь. Последние события, главное – холодность Трейгера окончательно лишили ее присутствия духа.

– Как ты?

Сирена скорчилась в углу, закутавшись в плащ.

– Никак не могу справиться с ознобом, – с трудом выговорила она, стуча зубами.

Трейгер осторожно притянул ее к себе, стараясь со­греть своим теплом.

– Отдохни, Сирена. Все кончено. Без чьей-либо по­мощи ты сделала то, что задумала. Отомстила за смерть отца и восстановила свое доброе имя.

– Без тебя ничего бы не вышло. Если бы не ты, Брендон мог… – Она зажмурила глаза, борясь со слезами.

– Не сомневаюсь, что, не явись я по твоему пригла­шению, ты отлично справилась бы и без меня, – холодно заверил ее Трейгер.

Сирена отрицательно покачала головой, понемногу ус­покаиваясь в кольце его сильных и надежных рук.

– Нет, Трейгер. Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

– Тогда мы на равных. Ты тоже спасла меня.

Счастливая улыбка озарила лицо Сирены, напряжение оставило ее, и, доверчиво прислонившись к Трейгеру, она заснула, уверенная, что в объятиях мужа ей ничто не грозит. Он откинул темную вуаль, снял седой парик, и медово-золотистые волосы свободно рассыпались по ее плечам. С едва заметной улыбкой Трейгер смотрел на Сирену: на шее остались следы коготков Оливии, на щеках синяки, полученные в схватке с Брендоном. Измученная и истерзанная, Сирена тем не менее оставалась самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.

Трейгер запрокинул голову и уставился в потолок, ста­раясь не поддаваться обаянию обворожительной плутовки. Он напомнил себе, что Сирена изменила ему с Роджером. Жена обманывала его с той же легкостью, с какой лгала генералу Хау, выдавая себя за собственную бабку. Трей­гер отчаянно взывал к своей гордости, полный решимости не позволить слабости, которую питал к этой прелестнице, разрушить его жизнь.

Все, с кем пересекался путь Сирены, печально кончали, тогда как сама она казалась неистребимой. Ничто не могло заставить ее свернуть с намеченного курса, она пускалась на любые хитрости и добивалась своего. Такой сильной и неза­висимой женщине он не нужен. Никогда не был нужен, и будет лучше, если каждый из них пойдет своим путем.

Под скрип колес Трейгер незаметно задремал и, не ведая того, прижался к Сирене. В сновидении лицо ее па­рило над ним, нежный голос манил. Среди пушечных зал­пов и штормовых волн Трейгер тянулся к ее протянутой руке, изнывая от желания заключить любимую русалку в объятия и раствориться в дурмане ее поцелуев.

Когда рассвет просочился в окна кареты, Сирена от­крыла глаза и встретила устремленный на нее взгляд Трей­гера. В стальных глазах по-прежнему светилось недоверие. Что ж, пришло время признать, что она потеряла его лю­бовь. Трейгер убедил себя, что был предан женой, и он слишком упрям, чтобы прислушаться к ее доводам. Если она хочет выжить, придется научиться жить одной и забыть о прошлом навсегда. Как только они приедут в поме­стье, Трейгер оставит ее и больше никогда не вернется.

– Когда встретишься с Вашингтоном, передай ему, что во время весенней кампании Хау собирается взять Фи­ладельфию и распустить конгресс. Депутатам лучше пере­браться в другое место из соображений безопасности, – сообщила она тем же бесстрастным тоном, каким накануне разговаривал с ней Трейгер. – Генерал считает, что дви­жение патриотов будет подорвано, если конгресс переста­нет выпускать прокламации и сеять недовольство в народе. Он собирается перенести свою штаб-квартиру в Филадель­фию и расширить военные действия на море. Объединен­ные силы британцев намерены ударить тремя колоннами и окружить повстанцев.

Сирена остановилась, чтобы перевести дыхание. Трей­гер в изумлении пытался понять, как ей удалось разузнать так много за столь короткий срок.

– Предполагается, что Бургойн подойдет из Монреаля, переправившись через озеро Шамплейн, Сент-Леджер дви­нется пешим маршем по Мохок-Велли, а сам Хау поднимется по Гудзону. – Она извлекла из кармана письмо. – Но генералу неизвестно, чего от него ждет Джермейн, потому что я перехватила послание. Он пойдет на Филадельфию и не сможет отрезать патриотов.

Господи всевышний, да если бы Сирена работала на Вашингтона с самого начала, война давно бы закончилась! А он не мучил бы себя и лошадей, гоняя без толку туда и обратно. Трейгер вздохнул и прочитал сообщение.

– Вашингтон будет очень доволен тобой, – тихо про­изнес Трейгер и устремил взор на лучи солнца, пробивши­еся сквозь завесу облаков над поместьем Уорренов.

Тщательно подбирая слова, Сирена начала:

– Трейгер, я знаю, что ты обо мне думаешь.

Он не ответил на ее умоляющий взгляд. С упавшим сердцем она смотрела, как Трейгер сидел уставившись вдаль, неприступный как скала.

– Но я люблю тебя. И всегда любила. Конечно, я отправилась в Нью-Йорк, чтобы отомстить за смерть отца. Но помимо этого, я хотела внести свой вклад в дело, за которое ты сражался. Мне нелегко предавать Хау. Узнав его близко, я прониклась к нему симпатией. Однако счи­таю своим долгом помочь патриотам и отомстить за тех, кто погиб в борьбе за независимость. – Сирена коснулась его руки и почувствовала, как муж вздрогнул. – Веришь ты мне или нет, но в моей жизни никогда не было другого мужчины, и сомневаюсь, что когда-либо будет.

Ее признание было встречено холодным молчанием, от ко­торого леденела душа. Наконец Трейгер медленно повернулся к ней. Взгляд его был жестким, выражение лица – угрюмым.

– Вчера вечером я пришел к тебе совсем не для того, чтобы получить информацию. Я приходил за одной безде­лицей, которую по глупости тебе доверил. За своим серд­цем. Я любил тебя, Сирена. Как же смеешь ты утверждать, что у меня нет причин сомневаться в твоих словах, после того как ты хладнокровно бросила меня и пустилась на поиски Брендона и Оливии? Тебе было удобно считать меня погибшим. Но я не умер, потому что верил: ты меня ждешь. И это помогло мне выжить. Я вырвался из ада, чтобы вернуться к тебе. И что же? Тебя и след простыл! Что дальше, Сирена?