Стискиваю зубы. Не реагировать. Не опускаться до их уровня... Мне это не надо...

Скандал заканчивается тем, что Всеволода Михайловича и Стрельцова удаляют из зала. Затем судья довольно спокойно признает сделку недействительной и назначает процедуру аудита, чтобы выяснить, сколько именно и чего мы с Макаром делим.

Это определенно триумф. Мой триумф. Смотрю победно на Макар и не скрываю торжества.

Поднимаюсь с места, когда судья покидает зал. А коленки-то дрожат. Оказывается, ничто человеческое мне не чуждо.

Покидаю зал и направляюсь в туалет. Надо перевести дух. Мою руки под холодной водой, прикладываю мокрые ладони к щекам. Сама не верю до конца, что у меня получилось.

Дверь сзади открывается. И закрывается.

А я ловлю в отражении взгляд Макара...

По телу проносится оторопь вместе с несвязной мыслью: "Где эта хваленая охрана?"

-Довольна? М-м-м? - тянет он, - Вижу, что довольна. Кто ж тебе помог? А? Е*арь твой?

Пытаюсь развернутся, чтобы потребовать, чтобы он вышел. Но не тут-то было. Макар впечатывает меня в раковину так, что не могу пошевелиться. Да еще и рот зажимает.

Его дыхание опаляет ухо и кожу возле него.

-Трахнуть тебя, что ли? Нас же еще не развели... Ты всё еще моя жена... - он ныряет рукой в вырез блузки и сжимает мою грудь, проводя большим пальцем по соску.

Все, что чувствую - это гадскую беспомощность. Даже испугаться не успеваю. А, наверное, стоило бы. Особенно, когда Макар трется о мои ягодицы стоящим членом.

Ступор проходит также быстро, как и накатил. Со всей дури вцепляюсь острыми ногтями в его руку. До крови, до глубоких борозд. Вцепляюсь зубами в ладонь. Также сильно, чувствуя, что рот заполняется металлическим вкусом.

-Ах, ты, - вскрикивает Макар.

И отпускает меня, делая пару шагов назад.

-Совсем о*уел?! - рычу я на него.

Дверь распахивается, врываются пропавшие охранники.

Макар отталкивает одного из них плечом и выходит.

-Приставов позвать? - спрашивает Константин, выглядя растерянным.

-На хрена? - рявкаю на него, - И где вас черти носили?

Глава 33

Наташа

Довольно эмоционально высказываюсь по поводу эффективности их работы, ставлю под сомнение их компетентность. Мужчины виновато меня выслушивают. Но меня это не успокаивает. Этот их прокол мог привести к беде. Или их уверенность, что они приехали на прогулку за город, приведет к беде в следующий раз.

Предложение о приставах отметаю сразу. Я цела и невредима, в туалете нет и не может быть видеонаблюдения, Макар скажет, что перепутал туалеты. Я знаю, что все именно так и будет, поэтому тратить силы на безрезультативные действия не собираюсь.

По дороге домой мне звонит Яша. В двух словах рассказываю ему о суде. И о проколе рекомендованных им людей тоже. В моем положении не до широких жестов. Он не отмахивается от моих слов, а говорит, что сменит людей, которые оплошали. Так и тянет съязвить, но удерживаю себя в руках. Не надо быть чрезмерно ядовитой. Это отталкивает людей.

Сожалений, что так поступила в отношении Константина и его напарника, не чувствую. За косяки всегда приходится платить.

Дома иду сначала к детям. Им интересно, как все прошло. Отделываюсь общими фразами. И только с Егором могу позволить себе поговорить более откровенно, когда мы остаемся пить чай с ним на кухне вдвоем.

Но он меня огорошивает:

-Отец звонил, говорил, что соскучился. Хочет увидеться.

Макар, конечно, всё еще их отец. И когда всё закончится, я не буду вмешиваться в их взаимоотношения, но не сейчас.

-Нет, - срывается с моих губ категорично.

-Ты собираешься запрещать нам общаться? - вопрос Егора звучит как упрек.

-Соня оставалась с отцом. Чем это закончилось, ты помнишь. Я не доверяю Макару. У меня есть причины. И очень советую прислушаться ко мне. Я не на пустом месте стала настолько осторожной, - мой ответ острый и неудобный, однако какой есть. Ничего другого я пока предложить не могу.

-Ясно. Я тебя услышал. Никогда не думал, что дойдет до такого.

-Егор, жизнь - это не развлекательный центр, в котором ты только и делаешь, что выбираешь развлечения. И люди, которые нас окружают, даже самые близкие, не всегда ставят нас на первое место. Мне эта истина тоже далась нелегко.

-Хорошо, подождем завершения судебного процесса.

Всё-таки, когда привыкаешь, что в твоей жизни все правильно, так, как надо, то, когда эта самая жизнь внезапно сходит с рельс, словно поезд при крушение, это очень трудно принять. Но необходимо.

Оставшись одна, звоню Саркисяну. Я далека от мыслей, что сегодня заседание так прошло случайно. Понятно, что в его ход вмешался кто-то очень влиятельный. Яша, конечно, занимает высокий пост, но не такой, чтобы указывать кому-то из судейских. А вот Саркисяна вполне могли послушать. Противоречить ему явно никто не решится. Все, кто когда-нибудь отваживались на подобное безрассудство, расставались со своими удобными креслами. Причем не по доброй воле.

Голос мужчины по телефону излучает благодушие до такой степени, что я чувствую себя пойманной в силки птичкой. Но всё равно еду на встречу. По меньшей мере нужно выслушать, что ему от меня надо. А потом уже думать, как выкручиваться.

Тихое кафе на набережной. Воздух пахнет уходящим летом и речной водой. Прямо у кромки реки стоит беседка, в которой я вижу человека, с которым пришла встретиться. Он поднимается мне навстречу.

-Здравствуйте, Наталия Васильевна. Рад, что несмотря на тяжелый день, Вы смогли уделить мне время.

Киваю в ответ на его слова.

-Добрый день, Артур Самвелович. Хотела поблагодарить Вас лично за помощь в этой щекотливой ситуации.

Машет рукой, как будто я говорю о чем-то несущественном. Но и он, и я знаем - это не так.

-Как в суде всё прошло?

-Хорошо.

Он отодвигает для меня стул. Я присаживаюсь. На столе чай в белом, фарфором чайнике, чайные чашки, фрукты, конфеты.

-Чай со мной попьете? Предложил бы отпраздновать Вашу победу, как полагается, но Вы же знаете - врачи запретили.

Артур Самвелович ростом чуть ниже меня, но довольно крупный, полный. Седина посеребрила его иссиня-черные волосы. Только взгляд остался прежним, жгучим, как красный перец. И в чем-то демоническим. Мне всегда хотелось с этим человеком быстрее распрощаться. У него была серьезная операция на сердце, как итог полный запрет на алкоголь. Для восточного мужчины это тяжело.

-Я поухаживаю. - останавливает меня, когда я приподнимаюсь, чтобы разлить чай по чашкам.

Делает это сам. Пододвигает мне одну. Пробую. Чай и правда вкусный. С бергамотом.

Какое-то время пьем молча, наслаждаясь тишиной и вкусом.

-Судья была очень лояльна, - говорит мне Саркисян, - Несмотря на сумму, которую предлагал ей Ваш муж.

Он выжидающе смотрит на меня.

-Что Вы хотите, Артур Самвелович? Только давайте без средневековых танцев.

-Мужиком бы тебе, Наташ, родиться, - переходит он на более неформальное общение.

-А если без лирики?

-Я хочу купить у тебя долю бизнеса, которую ты отсудишь у мужа.

Ну, вот и приехали. Одариваю его скептическим взглядом.

-Отсудишь, отсудишь, даже не сомневайся.

Его уверения означают почти 110 процентов успеха. Кроме одного подводного камня.

-За бесценок не отдам.

Качает головой, улыбаясь.

-Не боишься меня?

-Не настолько, чтобы подарить Вам мое благополучие, - смотрю ему прямо в глаза. Не знаю, что будет в случае нашего с ним конфликта, но что-то мне очень сильно надоели люди, желающие съездить к обедне на чужом горбу.

Он откидывается на спинку плетенного стула, складывает крупные ладони с толстыми будто сардельки пальцами на своего животе и рассматривает меня как какое-то диковинное чудо.

-На отца ты сильно похожа, дочка. Жаль, что нет его. Он бы никому не позволил тебя обидеть. Но как ты говоришь, продолжим без лирики. Если я дам рыночную цену, продашь?