— Потому что ты для нас дорога, — ответил Дэвид. Он сделал шаг ко мне, а я, наоборот, отступила. Зато Шерхан подался вперед.

— Она хочет уйти, — сказал он очень грубо.

— С тобой? — скривился Дэвид.

— Да. Я хочу уйти с тем, кто меня не обманывал.

— Я не обманывал тебя, моя принцесса, — черты лица Дэвида смягчились. — Никогда не врал тебе.

— Во-первых, я не твоя принцесса, — после этих слов Шерхан даже хмыкнул в знак одобрения. — А во-вторых, ты не врал мне, да. Ты просто меня использовал, чтобы получить амулет. Оставил с этим чудовищем свою возлюбленную, когда мог бы забрать. Вот ты ее и потерял.

Я потянула Шерхана к выходу, и он пошел.

— Джарумбаи, — услышала я голос Дэвида и следом моей матери.

— Отпусти их. Она вернется, я знаю свою дочь достаточно хорошо.

Возможно, она была права, выбора у меня не было. Нужно было вернуть все воспоминания, чтобы понять, куда я дела этот проклятый амулет.

Но сейчас я хотела уйти. Прежде чем осознать что-то из прошлой жизни, мне хотелось разобраться в этой.

Я просто шла вперед, Шерхан шел рядом, он молчал, и за это я была благодарна ему. Столько лет меня просто обманывали и использовали. Но больше всего по мне ударило известие о смерти моей мамы. Ее больше нет, давно уже нет рядом со мной, а я узнала об этом только сейчас.

Усталость взяла свое. Я остановилась, чтобы отдышаться и прийти в себя.

Люди в Лондоне были опрятно одеты и пострижены. Поэтому мы с Шерханом растрепанные и в грязной одежде привлекали всеобщее внимание.

Благо хоть англичане пальцами не тыкали, а просто кидали косые взгляды и быстро отворачивались. Я глубоко дышала, рассматривая серые здания и строго одетых людей. Они все куда-то спешили, разговаривали по телефонам.

Англия оказалась полной противоположностью Индии. После той казалось, что этот город просто растерял все краски, как и тепло. Я обхватила себя руками, все-таки холодно здесь. Многие были в пальто или пиджаках. Через секунду и на мои плечи повесили пиджак.

— Спасибо, — поблагодарила я Шерхана, который остался в одной рубашке.

В ту же секунду почувствовала какой-то предмет в руках, которого до этого точно не было. Развернув ладонь, я увидела в ней золотую карту с выгравированным именем матери.

— Прекрасно! — психанула я. — Мы жили всегда в бедности, Шер, я работала официонаткой, а все это время у нас была возможность совершать покупки с золотой карты. Спасибо большое, что позаботилась обо мне именно сейчас.

Я разозлилась так сильно, что сначала подумала выкинуть пластик, но потом все же положила ее в карман.

— Прекрасная у нас с тобой жизнь сложилась, — как-то уж слишком флегматично сказал Шер. — Обоих использовали.

Здесь я была с ним согласна.

— Тебе придется вернуться, Мария. Находиться под их защитой намного лучше, чем попасть в когти Локвуда.

— А как же ты? — Ангелы явно не обрадовались тому, что я пришла с Шерханом.

— А я позабочусь о себе сам.

— Нет, — тут же сказала я.

— Мария, наши дороги разойдутся, так или иначе. Ты должна остаться с ними. А я пойду своей дорогой.

Голос его был спокойный и сосредоточенный, он уже принял для себя решение, но я с ним была не согласна.

— Я не хочу с ним оставаться, я хочу с тобой.

Это были искренние слова, они шли прямо из души. Через секунду после того, как я их произнесла, и до меня дошел смысл, я стушевалась. Это было практически признанием, поэтому, пока Шерхан сверлил меня взглядом, я рассматривала свои ноги.

— Ты единственное, что оказалось в моей жизни настоящим. Я останусь там только с тобой. Или же с тобой уйду.

Все-таки подняла голову, столкнулась с его зелеными глазами. Не слишком ли я самоуверенна. Вдруг он не хочет со мной оставаться, но он молчал. Молчал и смотрел на меня.

Я повертела в руках пластмассовую карточку.

— У меня есть прекрасное предложение, давай сегодня отдохнем, а завтра придем туда и я поставлю свои условия, — предложила я.

Шерхан хмыкнул.

— Они хотят амулет, они его получат, но только на моих условиях.

— И что мы будем делать сегодня? — устало спросил Шерхан.

— То, что у нас отняли. Наслаждаться жизнью.

И в голове я уже набросала список дел, которые мы непременно должны были сделать. Шерхан страдальчески вздохнул.

— Только не говори, что мы будем смотреть мультфильмы.

— Именно, — улыбнулась я. — И есть фастфуд.

Шерхан тоже улыбнулся мне в ответ, в его улыбке было что-то спокойно-расслабленное, отчего на душе сразу потеплело.

— А сейчас мы снимем самый крутой номер в отеле, с самой большой плазмой, на всю стену.

— Прекрасно, — согласился он.

Я протянула руку, словно маленькая. Возможно, это и было ребячеством с моей стороны. Но я хотела идти с ним за руку, и мне было плевать, что мы можем глупо смотреться.

И он принял мою ладонь, сжав ее, словно обещая, что будет рядом.

Я так устала за прошедшие дни, что мне не хотелось покупать себе одежду и тратить на это время. Честно говоря известие о смерти моей матери вообще вышибло из меня последние силы, поэтому, когда на ресепшен нас согласились оформить без паспортов, я вхдохнула.

Меньше всего мне сейчас хотелось бегать в поисках отеля. Конечно, самый крутой отель мы не сняли, у нас не было для этого документов. Но Шерхан нашел неплохую альтернативу с панорамными окнами, парой комнат и плазмой, как я и хотела, на всю стену.

Отдельно меня порадовало наличие банных халатов и двух ванных комнат, поэтому мы с Шерханом разошлись, чтобы привести себя в порядок.

Когда я помылась, вкусно пахнущими гелями для душа, повалялась в ароматной ванне и нанесла всевозможные отелевские маски на волосы, мне немного полегчало, хотя эмоции так и рвались наружу.

В ванной я дала волю своим чувствам и расплакалась. Вспоминала все свои дни рождения, все нравоучения матери. И вспоминала ту свою маму — настоящую. Такую грустную, уставшую, вечно без денег.

Они ведь могли помочь нам, правда ведь? Могли бы дать денег. Но вместо этого они спокойно смотрели, как она тратит последнее на мой обед, а после уходит, навсегда.

Мне всегда не хватало материнского тепла. Нет, хранитель в образе мамы был бесподобен. Он давал мне все необходимое, но не более того.

Мы были близки, много разговаривали. Но я никогда не чувствовала той самой близости, которая есть между родными людьми. Она никогда не целовала меня на ночь, никогда не плакала из-за моих обидных слов, никогда не смотрела на меня с искренней любовью и восхищением.

Я видела это у своих знакомых, но говорила себе, что у мамы сложная жизнь, поэтому она такая жесткая.

А все оказалось иначе — совсем другим.

Когда я отошла от своих воспоминаний, поняла, что вода в ванне совсем холодная. Наверное, я просидела здесь несколько часов.

Вышла из ванны, облачилась в белый халат, натянула улыбку.

Шерхан в это время сидел на диване. Он ел что-то хрустящее из тарелки и смотрел телевизор. В белом халатике он выглядел даже немного комично, это вызвало легкую, но искреннюю улыбку.

Увидев меня, он нахмурился.

— Поговорим? — предложил он, то чего я точно не ожидала.

— Я думала, мы будем веселиться, — старалась я говорить как можно бодрее.

— Нам необязательно веселиться именно сегодня, — Шерхан отставил тарелку, — когда тебе так плохо.

Он даже не представлял, как сильно я была ему благодарна за то, что он рядом. А если бы мы тогда не встретились, если бы рядом был Джагхед, сейчас бы я оказалась совершенно одна. Наедине с лжемамой и парнем, который бросил Джарумбаи.

Я подошла к дивану и села, поджала под себя ноги и всем телом откинулась на грудь Шерхана. Он положил на меня руку и молча поправил мокрые волосы.

— Я скучала по маме, — всхлипнула я. — Всегда скучала. Чувствовала, что ее рядом нет.