– Они все-таки допились.

– Да мы тут все хороши. – Я медленно встаю из-за стола, чтобы голова не закружилась, но вроде ничего, моторика у меня нескоро нарушается.

Однако Азамат замечает, что я с трудом говорю.

– Лиза, ты что, тоже с ними?..

– Да я не с ними, я так… Заболталась с Ирликом, а он все подливает… Всю бутылку усидели на двоих.

Азамат уже у локтя, придерживает, чтобы не упала. Да нормально я стою!

– Лиза, ну ты что! Эти-то двое не знали, но, стесняюсь напомнить, Ирлик-хон все-таки бог, разве можно с ним питейные соревнования устраивать!

– Говорю тебе, я не со… соревновалась. Просто трепались мы… Кстати. – Я наклоняюсь над столом, что Азамат принимает за падение и тут же тянет меня обратно. – Да пусти, я посмотреть хочу… Ирлик? Ты с нами? Ау! – Я распрямляюсь. – Слушай, он сам задрых.

Мы стоим и несколько секунд просто смотрим друг на друга, а потом начинаем ржать.

Отсмеявшись, Азамат достает телефон и, отойдя в сторонку, чтобы не будить спящих, звонит Алтонгирелу.

– Слушай, тут такое дело… Нет, я еще не вылетел… Нет, и Бойонбот тоже… Да подожди, я как раз звоню объяснить почему! И не кричи. Понимаешь, к нам в гости зашел Ирлик-хон и принес бутыль вина из драконьих яиц. Нет, я-то как раз трезвый! Да не ори же ты, говорю! Ты что, не отличаешь, когда я пьяный, что ли? Вот именно. Слушай дальше. Они все напились и спят. Да, Бойонбот с Тирбишем. И сам Ирлик-хон тоже. Нет, не шучу. Ты можешь догадаться, что это не очень смешно.

Вопреки собственному утверждению Азамат начинает посмеиваться и утирает тыльной стороной ладони левый глаз.

– Так вот… Боюсь, что ни Бойонбот, ни я сегодня никуда не полетим. Я бы мог его погрузить на заднее сиденье и привезти, конечно, но мне не хочется оставлять Лизу один на один с пьяным богом, ты же понимаешь… Может, отложишь вылет до завтра? А то мне бы хотелось с тобой увидеться. Ну, скажи, что тебе было предсказание, будто сегодня несчастливая ночь для вылета. Вообще, я буду тебе очень благодарен, если ты зайдешь к Ажгдийдимидину и все это ему перескажешь, а то… ну, я немного волнуюсь, что тут будет завтра утром. Нет, конечно, я никому не расскажу. Ну давай, перезванивай.

Повесив трубку, Азамат выходит в прихожую, где еще некоторое время хохочет до слез. Я стою рядом и жду, пока его отпустит.

– Слушай, – говорю, когда он немного успокаивается. – Надо бы их по койкам разложить…

– Обязательно. Ты сама-то как?

– Да я отлично, чуток веселая, и все. Ты же знаешь, мы, земляне, устойчивые к алкоголю.

– Ну ладно, смотри. Только не вздумай сама их тягать, тебе нельзя поднимать тяжести.

– Да я думала каталку разложить, только вот куда мы их класть будем? Матушка у себя уже спит, Тирбиша к ребенку в таком состоянии класть неразумно. Остается мой кабинет, гостиная и третий этаж без кроватей. Кого куда?

Азамат ненадолго задумывается.

– Ирлика в комнату Алэка, – наконец решает он. – Только белье сменить из-под Тирбиша. Алэка с кроваткой заберем к себе. А этих двоих на третий этаж, им сейчас даже лучше без кроватей.

– А Ирлик не грохнется? А что, если он во сне обычную форму примет?

– Не знаю. – Азамат разводит руками. – Может, Старейшина чего подскажет.

Мы поднимаемся в мой кабинет и выносим каталку. Потом спускаемся, раскладываем ее и взгромождаем на нее Ирлика. Вернее, это Азамат взгромождает, а я только по-идиотски хихикаю. Азамат и сам с трудом сдерживается.

– Тяж-желый!

Мы поднимаемся обратно, я меняю постельное белье, и Азамат стаскивает Ирлика на кровать, заботливо укрыв одеялом. Мы еще некоторое время раздумываем, снимать ли с него сапоги, но решаем не трогать, чего доброго проснется не в духе. Выкатываем кроватку и уходим на цыпочках. Потом раскатываем матрацы на третьем этаже и перемещаем на них ребят тем же макаром, только гораздо спокойнее.

Под занавес нам еще ребенок, внезапно проснувшийся в одиночестве на кухне, устраивает форменный скандал, но, к счастью, звукоизоляция в доме хорошая. Стоит нам успокоить мелкого, как звонит Алтоша. Мы оба подпрыгиваем, ребенок снова заводится, я начинаю хохотать, Азамат тоже, но трубку-то взять надо, а то кто их знает, что они там подумают.

– Да, да! – выдавливает Азамат в трубку сквозь хохот. – Нет, все отлично. – Он вытирает глаза первым, что попало под руку – уголком чистого подгузника. – Да нет, я просто смеюсь, тут такое безумие… да хорошо все, говорю! Уймись, Алтонгирел. У нас по-прежнему все спят. Мы их только на кровати уложили. Просто – я не знаю, ты сам-то это вино пробовал? Оно очень сильно веселит. Так что сказал Старейшина? Гм… У нас только камин в гостиной. Ладно, я ему спиртовку поставлю. Так вы завтра улетаете? А, что? Да, я обязательно поговорю со Старейшиной, как только доберусь до столицы. Н-ну да, и с Лизой поговорю… Да не переживай ты, все хорошо! Боги, Алтонгирел, ты так волнуешься, что я опять смеяться начинаю! Да, я тебя понял, хорошо, все, до завтра!

– Чего он тебе наговорил? – интересуюсь, баюкая мелкого. Когда я разговариваю, он легче засыпает, кажется.

– Сказал, что надо Ирлику поставить какой-нибудь источник огня, он им умывается… по слухам.

– Он нам дом не подпалит?

– Ну что ты, Лиза, он ведь повелевает стихией огня!

– А сам себе наколдовать не может?

– Может, но это дань вежливости.

– Ладно, – вздыхаю. – Под твою ответственность. А о чем ты должен со мной поговорить?

Азамат отмахивается:

– Потом. Вот шакал, на дворе-то еще светло, а мне все кажется, что ночь поздняя! Ну вино!

Снабдив Ирлика видавшей виды спиртовой горелкой, мы по очереди принимаем душ и устраиваемся на веранде наблюдать закат.

– О чем вы с Ирликом так разговорились-то? – интересуется Азамат.

– Ну как же, мне ведь страшно любопытно с богом потрепаться! Я его стала расспрашивать обо всякой пурге. Он, например, сказал, что приставил к нам мангуста-сторожа, чтобы знать, если вдруг с нами что плохое случится.

– Ого! Как он о тебе заботится!

– Не только обо мне. Он очень тебе симпатизирует.

– М-да? – Азамат недоверчиво приподнимает бровь. – А он тебе ничего… не предлагал?

Я закатываю глаза.

– Он, когда совсем упился, сказал, что предложил бы, но не может, потому что у меня волосы длинные.

У Азамата обе брови ползут вверх, сколько лоб позволяет.

– На него это так действует?

– Ага. А ты не знал?

– Нет… Это ведь просто условность… А ты знала?

– Я вообще не знала, что значат длинные волосы у женщин.

– Кхэ, вообще-то я тебе говорил, давно еще. Верность мужу они значат.

– Э-э… да? А я была в сознании?

Азамат задумывается, припоминает.

– Не уверен. Ты хотела спать, это было рано утром. Ладно, наверное, ты и правда не услышала. – Он кивает своим мыслям и разгрызает маньчжурский орех из вазочки, мне на это смотреть страшно. – М-да, я думал, ты понимаешь.

– Теперь понимаю, – пожимаю плечами. – Буду растить косы, раз такое дело. У меня в институте были. Расчесывать, конечно, морока, кудрявые же, но отбиваться от Ирлика мне еще меньше нравится.

Азамат разгрызает еще орех, выковыривает ядрышко и отдает мне.

– Я лучше бога?

– Конечно, лучше! Зачем мне этот алкоголик-пироманьяк? Только, Азаматик, давай ты будешь колоть орехи орехоколом, а то у меня прям все внутри переворачивается, зубы твои жалко!

Азамат смеется и подгребает меня поближе.

– Это я так, дурачусь. Волосы там, не волосы… Знаю, что беспокоиться не о чем, просто приятно это лишний раз услышать. – Он целует меня, а потом принюхивается. – Все еще вином пахнешь. Сколько ж ты его выпила?

– Сколько Ирлик налил. Ну чего ты? Оно что, вредное?

– Оно-то как раз полезное! – усмехается Азамат. – Это ведь эликсир удачи.

– Да-а?! А чего ж ты так мало выпил?

– Я выпил ровно столько, сколько нужно. Три тоста. Дальше, сколько ни пей, больше удачи не станет, только опьянеешь. Ну, во всяком случае, так в легендах говорится. Я его один раз всего пил до сих пор, и только один тост, так что на собственном опыте судить не могу. Очень уж редкие эти фрукты.