«И вряд ли построят».

Один час работы установки стоил миллионы глобо. И каждое ее подключение было (пока) процессом индивидуальным. Поэтому и нельзя было пропускать через нее тысячи уголовников или коррупционеров.

Но была еще одна причина. Даже совсем не суеверный Вэй Ли не хотел рисковать. Нет, он не верил, как эти маразматики в погонах, что откроются Ворота в Ад. Но просто почему-то эта идея ему не нравилась. Даже он считал ее опасной. Но все равно занимался этим, чувствуя азарт гончей. Пусть дураки говорят о долге и родине, подумал он.

Ни один человек не мог спускаться ниже двадцать восьмого уровня во время работы Вычислителя, потому, что на этот счет существовал прямо прописанный в правилах безопасности запрет.

К слову, все предыдущие эксперименты были неудачными. Нет, они не привели к смерти или необратимому повреждению образцов. Просто оставлять их в живых нельзя было из соображений сохранения тайны.

В этот момент остаточное действие наркоза, который ей ввели при погрузке на борт, должно было уже закончиться. Он был частичным, а не общим, чтоб не рисковать. Но оказалось, что у образца высокая резистентность к веществам, которые чаще всего применяют для временного обездвиживания. Поэтому у военных сопровождающих возникли сложности, ведь более высокая доза могла привести к необратимому поражению ЦНС или к летальному исходу.

Никакого чуда в ее устойчивости не было. Просто иная скорость проводимости ионных каналов. Всю дозировку надо подбирать индивидуально. На новейшем оборудовании лаборатории это займет всего несколько минут. Но во время процедуры никакого наркоза ей давать нельзя. Она должна быть в полном сознании. Повредить оборудование ей не удастся. Оно прочное. Нет необходимости даже фиксировать конечности и туловище. Это тоже создало бы дополнительный стресс и нарушило бы картину.

Инфракрасные камеры передавали картину в центр наблюдения. И там развалившийся в кресле с новой банкой «Байкала» (созданного на основе самой чистой в мире китайской воды!) руководитель проекта увидел, как девочка открыла глаза.

И на отдельном экране увидел то, что могла различить она.

С широко распахнутыми глазами девочка не видела ничего. С опущенными веками перед ее взором мелькали фосфены – пятна, возникающие без влияния света, продукт холостой работы сложного устройства под названием «человеческий глаз».

Но вот Номер 00205910-419 открыла их и больше не закрывала. Тьма окружала ее, поглощала. Но в этой тьме вдруг забрезжил далекий свет.

«Спасайся. Уезжай из Женевы и увези всех своих.

Медведь скоро упадет, и нечестивцы погибнут.

Слава Всевышнему».

зашифрованное сообщение из darknet,

постфактум перехваченное службой

цифровой разведки Корпуса мира

Абдул-Рашид аль-Франкони (Олаф Ларсен), террорист

Олафу Ларсену – часто он по привычке мысленно называл себя кафирским именем – нравился этот корабль. Ему было даже жаль уничтожать его. Гораздо сильнее жаль, чем этих глупых людей на борту, которые даже не поняли, отчего умерли. Самодовольные ничтожества.

Он подплыл к контрольной панели и подключился к терминалу капитана. Ему казалось, что отрезанный большой палец, который он использовал для идентификации, издевается над ним, качаясь в разные стороны.

Нет, просто у него самого тряслись руки. Но не от страха, а от волнения перед тем, что ему предстояло выполнить.

Хорошо, что система опознает пользователя не по радужке. Иначе понадобился бы глаз. Или труп целиком. Конечно, в невесомости он мог отправить стокилограммовое тело сорокалетнего астронавта в полет к нужному месту одним пальцем – но ему было бы противно. Беднягу не удалось – в отличие от остальных – убить чисто и быстро. Он долго отбивался и трепыхался, орал и дрыгал ногами, пока убийца орудовал резаком от Zero-Gtools. Никто на помощь не пришел. Всех остальных Олаф убил еще раньше, по одному.

Но ему не хотелось снова запачкаться. Хотя и это его бы не остановило. Не теперь.

«Теодор Рузвельт» – или просто «Тедди» – был ожившей мечтой фантастов. Одним из пяти кораблей нового класса “Eurofreighter”, которые помимо привычных химических двигателей были оснащены прорывными термоядерными двигателями, основанными на принципе открытых магнитных ловушек. Это были цилиндры, из торцов которых истекает поток плазмы, который и создавал тягу подобно тому, как у обычных ракет ее создают газообразные продукты сгорания химического топлива. Здесь же ядерным топливом был дейтерий с небольшой примесью трития, а рабочим телом служили легкие молекулы водорода, истекающие из дюз в виде потока плазмы, разогнанного электромагнитными силами.

Их построили десять лет назад, когда космос уже почти перешел из прерогативы международных организаций – в ведение частных инвесторов.

Даже без загрузки, корабли превосходили по «сухой» массе и по размерам в два-три раза Международные космические станции на орбитах Земли и Луны – а значит, любые искусственные объекты в космосе, которые люди строили ранее. Их создали благодаря кооперации тридцати государств и двадцати тысяч организаций, больших и малых, но, в отличие от космической гонки времен «холодной войны», речь шла об объединении сил и средств под знаменем транснациональной корпорации «European Union Aerospace», которая, несмотря на название, была частной акционерной компанией, и к правительству Европейского Сектора отношение не имела.

Рыхлый конгломерат международных организаций и агентств, гордо называвшийся Всемирным Содружеством, смотрел на этот труд с позиций благожелательного нейтралитета – ведь его собственные космические проекты были куда скромнее.

«Тедди», как и его собратья, всего один раз стартовал с Земли и больше на нее не возвращался, хотя он мог садиться на планету, как «Шаттлы» или «Бураны» (хоть старые, хоть возрожденные) – на химических ракетных двигателях.

Мог и на термоядерных, теоретически. Правда, для этого требовались очень строгие меры безопасности на космодроме при посадке – из-за высоких температур потока плазмы. В реальности не один материал посадочной полосы такого огненного ада не выдержал бы, как и все живое в радиусе километра.

А еще это было безумно расточительно – все равно, что топить печку дискетами, на которых записаны коды от первых криптовалют, представлявших, как и исправные аутентичные дискеты, сугубо коллекционный интерес.

Гораздо дешевле было кораблю не входить вновь в земную атмосферу, напрасно подвергаясь действию высоких температур и перегрузок, а спускать груз в контейнерах с парашютами, ротацию же экипажа обеспечивать с помощью малых шаттлов, как на космических станциях.

Ведь это было не исследовательское судно и тем более не военное, а многоразовый грузовой корабль, неказистая рабочая лошадка космоса и первая ласточка межпланетных коммерческих перевозок. Которые пока осуществлялись только по маршруту Луна-Земля.

И если с Земли на нем перевозили на Луну огромный перечень всего, что было нужно для функционирования маленькой колонии, и что нельзя было произвести на месте – то есть почти все, от карандашей до термоядерных реакторов – то в обратном направлении экспортировали только один товар (если не брать в расчет образцы лунного грунта для исследований и другие научные материалы, например, организмы и ткани, выращенные в условиях лунной гравитации) – и имя этому товару было «гелий-3».

Сомнений в том, что этот ресурс важен, ни у кого не было. Хотя он был больше не нужен как компонент для запрещенного термоядерного оружия, на нем держалась заметная часть энергетики планеты. Да и сами «Евротранспортники» – этот грубый перевод названия был в ходу у выходцев из Северной Евразии – летали на топливе, которое можно было получить путем переработки того же гелия-3.