Это был первый раз, когда мы виделись после той нашей встречи, закончившейся нелепым поцелуем в лифте. Я думал, что испытаю смущение, гнев или негодование, но вместо всего этого чувствовал лишь странную неуверенность. Словно так до конца и не разобрался в своем отношении к случившемуся: что-то внутри меня мешало принять окончательный вердикт.

Я отыскал взглядом раковину, вылил треть воды, закинул в бутылку таблетку и приблизился к Лонгу под насмешливым взглядом инопланетных глаз. Поднял руку к его лицу так, чтобы горлышко коснулось привычно искривленных в усмешке губ.

Хмыкнув, Лонг послушно запрокинул голову и в несколько больших глотков опустошил бутылку, а я в каком-то несвойственном мне оцепенении пялился, как жадно двигается кадык под натянувшейся кожей.

— А я надеялся на более романтичный способ, такой как поцелуй, — произнес Дензил, закончив пить. И как-то по особенному пошло провел не раздвоенным, как я ожидал, а совершенно обычным языком по нижней губе.

Мне очень захотелось его стукнуть, но я сдержался: было бы неправильным портить усилия гримера. Вместо этого я холодно прокомментировал:

— Меня не возбуждают лифты и рептилии, — и не удержался, чтобы не заступиться за несчастную жертву чужого произвола: — Обязательно доводить окружающих до нервного срыва?

Лонг непонимающе моргнул, и следом на его лице расцвела широкая ухмылка.

— А, ты о Хлое. А кого мне еще доводить, если ты вне досягаемости?

— Своего психотерапевта? Подружку? Домашнего питомца?

— У меня нет ни первого, ни второго, ни третьего. Хочешь, возьму тебя на работу, совмещающую все три роли? Зарплата более чем… мм, удовлетворяющая.

— Нет, спасибо. Я лучше буду обычным представителем среднего класса, зато со здоровой нервной системой.

С чувством выполненного долга я выбросил пустую бутылку в мусорник, намереваясь покинуть комнату.

— Эй! — окликнул меня Лонг, когда до двери оставалась пара шагов. — Как прошли съемки на натуре? Нашлось время пообщаться с милыми и симпатичными студентками?

Я обернулся и сложил руки на груди.

— Все было просто отлично. Мы много работали, и нам здорово помогали как администрация колледжа, так и сами учащиеся. Даже снова захотелось пойти учиться, чтобы еще раз окунуться в эту атмосферу. Главное здание очень красивое и напоминает замок, особенно в сочетании с ведущей к нему аллеей в окружении многовековых кленов. Что-то еще?

— Да. Признайся, тебе ведь меня не хватало, — понизив голос, произнес Лонг, медленно приближаясь ко мне.

Я заставил себя оставаться на месте, убеждая, что самостоятельно принял это решение. И на него нисколько не повлиял гипнотизирующий взгляд желтых глаз. С такими, как Дензил, ни в коем случае нельзя было показывать свою слабость.

— Меня родители учили не врать, — легко соврал я.

На самом деле они не очень-то интересовались моей жизнью, практически не участвую в воспитании. Для матери всегда на первом месте стояла карьера, а отца до поры, до времени не волновало ничего, кроме азартных игр. Когда он взялся за ум, я уже стал достаточно взрослым и перестал нуждаться в их внимании, поддержке и одобрении.

— Как же мне с тобой повезло, — притворно восхитился Лонг. И, встав за моей спиной, прошептал на ухо, обдавая его теплым дыханием: — Давай расскажу, как я скучал.

— Вовсе необязательно, — спокойно ответил я, удивляясь, что все еще стою здесь. И даже с легким любопытством жду продолжения, хотя мне сейчас надо быть в другом месте.

Чувствительной кожи на шее коснулся коготь, опустился вниз, слегка надавливая. Я этого не ожидал, поэтому не успел спрятать реакцию и тихо охнул, одновременно ощущая, как по позвоночнику застучали мурашки, как первые редкие капли дождя, без предупреждения упавшие с неба. Или сорвавшиеся с дерева, когда ты стоишь под ним все еще сухой, до той поры, пока его не качнет под порывом ветра.

Явно вдохновленный моим бездействием, Лонг тихо выдохнул и, обняв меня рукой за талию, придвинул к себе поближе, уже губами прижимаясь к шее. Моя спина притиснулась к твердой груди, от которой исходил ощутимый жар. Но, несмотря на то, как сильно забилось мое сердце, дыхание невольно подстроилось под чужие размеренные вдохи и выдохи.

— Ты вкусно пахнешь, — пробормотал Дензил, потираясь носом в том месте, где начиналась линия роста волос. Его мурлычущий голос и прикосновения не только усиливали мурашки, но и высасывали силы, заражая тело приятной слабостью и истомой. Я не заметил, как он принялся меня укачивать из стороны в сторону, оказывая то же расслабляющее воздействие на мышцы, что и спокойная музыка, массаж или горячий душ. — Так вот, я так сильно скучал, что из пяти запланированных свиданий посетил только два. И то только потому, что они проходили в баре, а мне очень хотелось выпить. А пить в одиночестве очень плохо — здесь уже и до алкоголизма недалеко. Зато после я написал песню, если хочешь послушать — приходи в гости в пятницу вечером.

— В пятницу вечером мы идем в клуб отпраздновать начало съемок, — возразил я, со вздохом выпутываясь из теплых объятий. И, отступив в сторону, повернулся к нему лицом. — Мия говорила, что передала тебе приглашение.

— Ну да, она что-то об этом упоминала, только я пасс. У меня всегда найдутся дела поинтереснее, чем развлекать кучку цыплят, — Дензил равнодушно пожал плечами, не пытаясь скрыть неожиданно больно царапнувшее меня пренебрежение.

На фоне еще полминуты назад проявленного внимания все это показалось мне чересчур грубым.

Я вынудил себя невозмутимо улыбнуться.

— Отлично. Но я своих планов не меняю. А теперь извини, у меня дела.

— Как знаешь, куколка. Незаменимых нет, — бесстрастно заметил Лонг и, не тратя на меня больше времени, вернулся к оставленному ранее телефону, что-то напевая под нос.

Я молча вышел в коридор, еле сдерживаясь, чтобы не дать волю эмоциям. Внутри все переворачивалось от негодования, вызванного отношением Дензила ко всем нам, причем, похоже, что никто, кроме меня, об этом не подозревал, видя исключительно его положительные стороны. Или просто не обращал внимание на недостатки, которые лишь во мне одном вызывали удивительно сильный резонанс. Я не мог ему простить того, что в ком-то другом оставило бы меня равнодушным, точно от этого человека зависело что-то важное в моей жизни.

А еще я испытывал мучительный стыд за свое идиотское поведение: растекся по нему, как твердый, покрытый слоем песка, кусок снега у обочины под весенним солнцем, превращаясь в жалкую лужу. Я сам себе не находил объяснения, просто мне на короткое мгновение захотелось позволить ему больше и самому зайти дальше, окунуться глубже, чтобы увидеть, что там на дне. Но единственное, чего я добился, это звания дурака в собственных глазах, от которого мое хорошее настроение рассыпалось в пыль.

Вернувшись после примерки в пустующую комнату отдыха, я завалился на диван и, вытянув ноги, положил их на низкий стульчик. Взял один из журналов, бездумно полистал.

На сегодня мои дела здесь были закончены, но я планировал еще сходить в зал и позаниматься пару часов на тренажерах. Я как раз собирался уходить, когда в комнату влетела Мия. Ее глаза увеличились до невероятных размеров, лицо пылало, и дыхание с шумом вырывалось из груди, как если бы она пробежала кросс.

— Тай! — закричала она, захлопывая дверь и прижимаясь к ней спиной. — Какую таблетку ты дал Дензилу? Ты ведь для него просил что-нибудь от головы?

Недоуменно нахмурившись, я спустил ноги на пол, откладывая журнал в сторону.

— Да, для него. Я взял таблетку из коробочки зеленого цвета, как ты и сказала, — еще ничего не понимая, но уже осознавая, что произошло нечто ужасное, осторожно признался я.

Мия громко простонала, ударяясь затылком о дверь.

— О Господи! Я же сказала про зеленый блистер, а не упаковку! Тебе нужно срочно уносить ноги, потому что я боюсь, что с тобой может случиться что-то очень нехорошее.

— Мия, объясни, пожалуйста, что произошло? Я уже понял, что перепутал таблетки. Но если та, что я взял, предназначалась не от головной боли, то от чего?