Оставался последний — Джо. На допросе Бен подтвердил, что именно Джо является старшим в их группе, и подробно рассказал о нем. Джо был под стать своему близкому дружку Борису Рогуле, такой же гитлеровский холуй-каратель, во время войны загубивший десятки советских людей. На его явку с повинной рассчитывать не приходилось, предатель знает, что пощады ему не будет.

Так где же его искать?

Наш сотрудник Иван Васильевич Габа, руководивший окончанием всей этой операции, снова и снова задавал себе вопрос: где может скрываться Джо? Он вещь за вещью перебирал мешки со шпионским снаряжением и вдруг обнаружил маленький клочок бумаги, на котором красным карандашом написано:

Значит, вот где: на базе! И Иван Васильевич, на всякий случай оставив людей в засаде на уже известных местах, с двумя оперативными работниками, одевшись в пятнистые плащ-палатки, найденные в рюкзаках агентов, отправился в лес.

Двигаясь к базе, напряженно вслушивались в окружавшую тишину, внимательно всматривались в каждый куст, в каждую ложбинку. Джо мог появиться в любую секунду, а еще вернее, мог полоснуть очередью из автомата. Томительны долгие минуты ожидания. И вот наконец из обвалившегося песчаного окопчика Габа разглядел в бинокль человека, появившегося между деревьями: с автоматом в руках, в одних носках, чтобы легко и бесшумно передвигаться по лесу. Джо!

В лесу раздалось громкое кряканье утки. Это, как рассказал Фин, позывные, условный знак, что «свой». Каждый был снабжен такой «манкой». Но непростительная оплошность: не захватили «манки» с собой.

А все решали секунды. Нужно было действовать!

— Джо! — приглушенным голосом крикнул чуть высунувшийся из-за укрытия Иван Васильевич и помахал рукой: — Давай сюда!

Шпион, видимо, и шел на встречу со своими соучастниками. Он медленно сделал несколько шагов в направлении оперативной группы, держа автомат на изготовку. Ближе, ближе… Иван Васильевич считает шаги, он тоже готовится к встрече. И вдруг, видимо, что-то заподозрив, Джо делает неожиданный бросок в сторону и огромными прыжками бежит назад к лесной чаще.

Выскочив из сыпучего окопа, Иван Васильевич крикнул вслед убегавшему: «Стой!» В ответ ударила автоматная очередь. Иван Васильевич на бегу дал ответную короткую очередь по ногам убегающего. Джо отстреливался и продолжал бежать, еще немного — и скроется в чаще леса. Иван Васильевич увидел, как рука Джо потянулась в карман, где, по словам Фина, он носил гранату. Пришлось дать из автомата длинную очередь. Когда подоспевшие с Иваном Васильевичем товарищи перевернули Джо на спину, он уже не дышал, а в руке была граната, которую не успел бросить.

Так и этой группе вражеских разведчиков наступил конец. Выполнить порученные им задания они не успели.

Восемнадцатилетним парнем начал Иван Васильевич Габа свой путь в отряде прославленного партизанского генерала В. З. Коржа, а теперь ему за пятьдесят. Не раз за эти годы чекист проводил опасные операции против коварного врага. Уже после войны он принимал участие в ликвидации бандитской группы. Дело оставалось за тем, чтобы арестовать засевших в доме бандитов. Но это всегда весьма рискованное и трудное дело. На предложение сдаться бандиты ответили усиленной беспорядочной стрельбой. Они рассчитывали продержаться в хате дотемна.

Когда завязалась перестрелка, вдруг раскрылось окно, и в нем появилась девочка, дочь хозяйки — пособницы бандитов. Бандиты продолжали стрелять, но отвечать им тем же — значило подвергать жизнь ребенка опасности.

Чекисты решили спасти девочку, и самое трудное взял на себя Иван Васильевич. Окольным путем ползком он добрался до открытого окна, дотянулся до подоконника, и, когда девочка снова появилась в окне, он схватил ее и вместе с ней выбежал за угол глухой стены хаты, а затем под прикрытием огня товарищей переправил девочку в безопасное место.

Бандиты на время прекратили стрельбу. Им вновь было предложено сдаться, в ответ опять стрельба. Тогда в хату полетела граната. Оставшиеся в живых бандиты попробовали прорваться, но эта попытка им не удалась. Бандиты были ликвидированы. А девочка? Она уже несколько лет, как замужем, воспитывает своих детей и знает, что она обязана своей жизнью чекисту Ивану Васильевичу Габе.

Лейтенант милиции Николай Баваров, одетый в штатское, медленно прохаживался по многолюдным линиям Государственного универсального магазина.

Почти не задерживаясь взглядом на лицах, он легко узнавал во встречных людях москвичей, приезжих, не преминувших посетить крупнейший торговый центр страны, а иногда на глаза попадалась и знакомая публика… Вот в толпе мелькнуло знакомое лицо — это спекулянт «дядя Кеша» — молодой здоровяк, официально работающий дворником. «Придется взять его на заметку, — думал Баваров. — Уже предупреждали не раз, а он опять здесь толчется».

На глаза вдруг попался элегантный мужчина в темно-синем демисезонном пальто, модной шляпе, с цветастым клетчатым шарфом. Лейтенант узнал в нем старого знакомого, вора-карманника по кличке «Кадет», который года четыре назад был осужден за кражу. «Неужели досрочно освободили? Одет уж очень модно. Похоже, опять промышляет…»

Баваров стал наблюдать за Кадетом. Тот прошелся по рядам, явно присматриваясь к публике, потолкался у ларька с кожаными перчатками, с видом солидного покупателя и знатока часов завел спор с соседями по очереди в ювелирной секции.

Баваров поднялся на второй этаж, откуда хорошо просматривается вся торговая линия. Когда он вновь взглянул на очередь за часами, Кадета там не было. Его модная шляпа уже врезалась в толпу и медленно продвигалась вдоль линии.

Баваров понял, что Кадет сейчас, видимо, пойдет «на дело». Вот он нагнал каракулевый жакет с шапочкой из норки и сумочкой на левой руке. Несколько мгновений шел сзади, затем, около фонтана, в толпе вплотную сблизился, чуть потеснил хозяйку сумочки и вдруг мгновенно отстал, свернул в проход, пошел к выходу. Пробежав по второму этажу, где было меньше народу, лейтенант спустился у самого выхода на первый этаж и, когда вор появился в дверях, крепко взял его под руку и тихо сказал!

— Ну, вот мы и встретились, Кадет! Пойдем-ка к нам, разберемся.

Еще не остывший после «дела» вор вздрогнул, рванул было руку, но, узнав Баварова, понял, что сопротивляться бесполезно. Через несколько минут они вошли в дежурную комнату милиции.

…Задержанного обыскали. При нем оказалась небольшая, в размер конверта, коричневой замши сумочка.

— Откуда сумочка, Кадет?

— Да… жена дала…

— А что в ней?

— Деньги, что еще там может быть.

Баваров открыл «молнию» и вытащил пачку денег и запечатанный конверт. Повернув его адресом вниз, спросил:

— Кому письмо посылаешь? Опять молчишь! Ну а марки немецкие откуда?

Молчание.

— Признавайся, — строго сказал Баваров, — это у той, в каракулевой шубке, да?

Карманник покорно опустил глаза…

Сотрудники милиции, пытаясь отыскать потерпевшую и возвратить ей похищенное, несколько раз объявили по радио о том, что найдены деньги. Однако до вечера так никто и не пришел.

Еще раз осмотрели содержимое сумочки. Кроме 150 рублей советских денег, 80 немецких марок и письма в Голландию, в город Арнем, в боковом внутреннем карманчике обнаружили смятую квитанцию об отправке телеграммы в город Нордхаузен (ГДР).

Поскольку хозяйка так и не объявилась, решили ее разыскать по имевшемуся на конверте обратному адресу.

Забрав сумочку, деньги и конверт, лейтенант Баваров выехал по этому адресу. Там его приветливо встретила молодая девушка, которая назвалась Таней Скобченко и в подтверждение предъявила свой паспорт. Адрес ее был записан на конверте правильно, а фамилия искажена: «Скобченько».

Несколько встревоженная приходом сотрудника милиции, Таня рассказала, что живет с родителями, в 1958 году окончила десятилетку, но в институт не прошла по конкурсу и поступила работать на кондитерскую фабрику «Большевик».