…Он вышел из такси у гостиницы «Берлин». На Кузнецком мосту отыскал дверь, рядом с которой на стене темнела надпись «Приемная Комитета государственной безопасности при СМ СССР». Нажал кнопку звонка. Его провели к дежурному по приемной.

— Я к вам, товарищ подполковник, по очень важному и спешному делу, — едва переступив порог, взволнованно заговорил пришедший. — Я старший научный сотрудник научно-исследовательского института нефти Игорь Крымов… Пришел заявить…

Он глотнул воздух и, забыв закрыть рот, уставился на дежурного.

— Что заявить? — спросил подполковник Малинин.

— Я… я п-п-поймал ш-ш-шпиона, — заикаясь, выкрикнул Игорь. — Надо принимать немедленные меры…

Подполковник молчал, разглядывал взъерошенного бледного человека.

— Давайте, молодой человек, по порядку…

Опытный чекист помог гостю успокоиться и собраться с мыслями.

…На одном из праздничных вечеров Игорь Крымов познакомился с Инге Мюллер. Они подружились и стали встречаться почти ежедневно — ходили в театры, кино, на концерты.

— Она мне с первого взгляда очень понравилась, — рассказывал Крымов, — умная такая, начитанная, жизнерадостная. И, честно вам сказать, я влюбился.

Она ответила полной взаимностью. Через некоторое время Игорь завел разговор о женитьбе. Однако его возлюбленная не торопилась давать согласие, ссылаясь на различные причины и обстоятельства.

— И вот тут у меня начало зарождаться сомнение в искренности ее чувств…

Последнее время она все чаще заводила нескончаемые разговоры о загранице, о служебных делах, приносила красивые разноцветные иностранные журналы и целыми вечерами превозносила, нахваливала новые заграничные моды, разные товары, автомашины.

Разговоры вертелись в основном вокруг заграницы, ее изобилия, красот, дешевизны. Ссылаясь на виденное на выставках, в кинофильмах, она старалась убедить Игоря Крымова в преимуществах западного образа жизни, не раз вспоминала и сожалела, что не уехала в свое время в Западную Германию. Добавлялись как бы случайные, исподволь, но в то же время частые расспросы о служебных делах, о темах, разрабатываемых Крымовым и его коллегами в институте. Крымова поразила осведомленность Инге о профиле института, проблематике его работ и даже о научных кадрах — вплоть до должностей, ученых степеней и званий сотрудников.

Зная о желании Игоря приобрести «Москвич», она предложила ему деньги: «Сколько тебе надо, столько и достану». — «Откуда?» — «Старые запасы».

Крымов сказал, что он ограничен в средствах и не сможет скоро отдать. «Ну и не торопись, — ответила она, — сочтемся».

Он не поверил, подумал, что она шутит или бахвалится, и согласился. А на следующий день она принесла деньги.

— Я не стал брать, но она и слышать не хотела. Я дал ей расписку…

Постепенно Игорь утверждался в своих подозрениях. После долгих и тягостных раздумий он решил, не подавая вида, проконтролировать ее действия. Проявляя терпимость к ее высказываниям о советской действительности, начал «разглашать» кое-какие «секреты» о работе научно-исследовательского института.

Возможно, это продолжалось бы долго, если бы не случай, который и привел Игоря Крымова в приемную КГБ.

— Я давно обратил внимание на ее сумочку, — рассказывал Крымов подполковнику Малинину. — Красивая такая, черная, лакированная. Инге никогда с ней не расставалась. Казалось странным, что даже у меня в квартире, наедине со мной, за закрытой дверью, и то она всегда держала эту сумочку при себе. Если бы она была скупой и жадной, я подумал бы, пожалуй, что она боится за деньги. Но она денег не жалела, часто сама расплачивалась в ресторанах, навязывала их мне. Я стал охотиться за сумочкой. И вот, сегодня, когда мы были у меня, она, забывшись, вышла в туалет без сумочки… Я открыл ее. Сумочка как сумочка: пудреница, платок, деньги. И вдруг под пальцами я почувствовал еще какой-то предмет. Второпях никак не мог достать его. Потом догадался: под подкладкой. Поискал и нашел специальный клапан, и вот у меня в руках оказался небольшой, примерно пять на три сантиметра, блокнот с голубовато-зеленой обложкой, листочков в десять. Заглянув в него, я чуть не заорал во все горло: блокнотик был заполнен четкими, хорошо пропечатанными колонками цифр. Шифровальный блокнот! Я быстро и аккуратно положил все на место.

Когда Инге вошла в комнату, я уже как ни в чем не бывало перематывал пленку на магнитофоне. Время было позднее, и она стала собираться домой. Я взял такси и проводил ее до дому, а оттуда поехал к вам. Ее нужно немедленно арестовать! — закончил Игорь свой взволнованный рассказ.

Но подполковник, как видно, не торопился поднимать тревогу.

— Чтобы задержать, а тем более арестовать человека, нужны серьезные и проверенные факты. Спешка тут вредна, — сказал он Крымову. — А что, если вам все это показалось, если вы что-нибудь спутали, если вы слишком односторонне и предвзято воспринимаете поведение вашей знакомой? Если мы по одному вашему слову, по одному, пусть крайне подозрительному факту, немедленно ее арестуем, — как вы думаете, молодой человек, не наломаем мы тут с вами дров? Может случиться, что вы добросовестно заблуждаетесь или, того хуже, оговариваете честного человека, гражданина дружественной нам социалистической державы? Вы подумали об этом?

— Нет…

— Вот то-то. Давайте еще кое-что уточним. И не беспокойтесь! Если вы правы, и ваша Инге действительно занимается шпионажем — ей от нас никуда не скрыться!

Подполковник Малинин кратко записал данные на Игоря и на его знакомую. Затем предложил ему пройти в соседнюю комнату и все подробно изложить в письменном заявлении. Об этом заявлении он тут же доложил руководству Комитета государственной безопасности и начальникам соответствующих служб.

Вскоре в Комитет государственной безопасности прибыли вызванные на службу оперативные работники. Ознакомившись с заявлением, они приступили к проверке. К исходу дня на стол одного из руководящих работников Комитета государственной безопасности легло досье:

Это имя было уже известно чекистам.

В ближайшие дни Мюллер собиралась выехать в Берлин якобы по семейным обстоятельствам. Можно было не сомневаться, что эта поездка потребовалась ей для того, чтобы передать собранные шпионские сведения враждебной разведке.

Допустить эту поездку было нельзя. Генерал поставил перед оперативными работниками задачу…

…Жаркий июльский день. После работы сотрудники СЭВ остались на вечер, посвященный польскому национальному празднику. Кругом веселые лица, шутки, смех. Мюллер тоже присутствует. Она нервничает, порывается уйти с вечера.

Однако сегодня ей уже не попасть домой. По согласованию с послом, Министерством государственной безопасности и правительствам Германской Демократической Республики принято решение задержать Мюллер с поличным.

Около восьми часов вечера, когда спал томительный зной, Мюллер вышла из здания Совета Экономической Взаимопомощи.

Через несколько минут в тени тополей ее окликнули по имени. Подошли двое мужчин и одна женщина, предъявили документы сотрудников Комитета государственной безопасности. Вскоре Мюллер была доставлена в Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР.

Мюллер пыталась возмущаться и протестовать, но вот из тайника черной лаковой сумочки извлечены шпионские материалы; письмо в Голландию с шифрованным тайнописным текстом свидетельствует о скрытой переписке Мюллер, при этом на явно подставной адрес и от вымышленного имени — обычный прием связи вражеских разведок.

На первом же формальном допросе она призналась в принадлежности к империалистической разведке, рассказала об обстоятельствах ее вербовки, о способах связи со своими шефами, указала, где хранятся средства тайнописи.

В указанных ею тайниках были изъяты шпионские материалы и снаряжение: несколько десятков листов секретных сведений, шифрблокноты, специальная тайнописная копирка, имеющая вид обычных листов чистой бумаги, западногерманский паспорт на вымышленную фамилию, подставные адреса иностранной разведки в Голландии и ФРГ, крупная сумма советских денег.