Педро…

Виктория не могла этого осознать. Она смотрела широко открытыми глазами на то место, где в воде стоял Педро и держал ее ребенка. В ее голове роились мысли. Виктория переправилась на противоположный берег. Немного ниже по течению выбрался и пони. Вскоре перед Викторией стоял мокрый с ног до головы Педро с мальчиком на руках.

— Я этого не хотела, — хныкала Эстелла. — Я этого не хотела. С ним все хорошо?

Педро с улыбкой наклонился к ней.

— Да, с ним все хорошо, но тебе больше никогда не следует его дразнить. Он ведь еще совсем маленький.

Эстелла взглянула на Педро заплаканными глазами и кивнула. Девочка крепко держала Пако за ноги, а тот большими глазами внимательно рассматривал незнакомца.

— Тебя ничему не научили наши прогулки? — спросил Педро, взглянув на Викторию.

Смесь гнева и чего-то похожего на радость отразилась на его лице при виде Виктории. Она молча уставилась на него. Потом ее взгляд упал на Пако. Сейчас, когда Педро держал его на руках, сходство было несомненным: темные глаза, черные волосы и даже манера хмурить брови. Женщина сглотнула. Вопрос был только в том, как скоро Педро заметит это сходство, но он не может его не заметить.

Пако протянул к ней руки, и Виктория обняла сына. Она прижала мальчика к себе, закрыла глаза и поцеловала. Когда она вновь открыла глаза, то заметила, что Педро удивленно смотрит на Пако.

— Не могу в это поверить, — хрипло прошептал он. — Когда… когда ты собиралась сказать мне об этом?

— Тебя здесь не было! — воскликнула Виктория.

Педро покачал головой.

— Ты лжешь. Только не говори, что собиралась сказать мне правду! — Он дрожал от злости.

Виктория крепко прижала к себе сына, которого испугал разговор на повышенных тонах. Эстелла тоже дрожала.

— Правда… — наконец устало прошептала она. — Что такое правда?

Педро так быстро привык к распорядку на Санта-Селии, словно и не прошло семи лет, хотя многое здесь не изменилось. Умберто все еще не имел права единолично принимать решения. Как вскоре выяснилось, именно дон Рикардо снова взял на работу Педро, вопреки яростным протестам Умберто. Дон Рикардо добавил, что если Педро будет хорошо выполнять работу, то вскоре сможет получить прежнее место. Он с надеждой улыбнулся и похлопал Педро по плечу, ведь тот все еще считался лучшим старшим работником, который когда-либо служил у Сантосов. Педро лишь молча пожал плечами. Он вновь выполнял свою работу, и делал это хорошо.

В первые недели после его возвращения в жизни Виктории не было никаких перемен. Часто она видела Педро лишь поздно вечером, когда он возвращался с работы на пастбищах. Иногда она замечала его ранним утром, когда он только уезжал. Педро не обращал на нее внимания, и это ранило ее. Теперь встречи с Альберто ей докучали. Виктория познакомилась с ним во время праздника на эстансии Санчесов — он был племянником дона Эуфемио — и с тех пор проводила с ним время. Чтобы избавиться от молодого человека, она вела себя с ним грубо и холодно. Но тот подумал, что Виктория просто стала капризной и более требовательной. Чем больше она избегала его, тем настойчивее он становился. Альберто готов был угадывать ее желания по одному взгляду. Он делал ей подарки, спрашивал, отчего она так печальна, но Виктория ничего не хотела объяснять. Они обменялись лишь парой поцелуев. С улыбкой она сказала Альберто, что ему придется подождать.

Сложности начались, когда однажды в воскресенье Виктория впервые увидела Педро вместе с Пако. Педро посадил визжащего от восторга мальчика на свою большую лошадь и катал по двору. Когда Педро наконец помог ему слезть, Пако взволнованно пролепетал что-то. Виктория стояла оцепенев. Она боялась, что в любую минуту кто-нибудь из присутствующих заметит, насколько они похожи. Педро делал движение рукой, и Пако тут же вторил ему. Педро кивал, слегка склонив голову, — Пако делал точно так же. Пако был точной копией отца, и едва ли это можно было долго скрывать.

Виктория скрестила руки на груди и впилась ногтями в предплечья. Она слышала, как смеется ее сын, и в тот же миг к ее горлу подступила тошнота.

«Почему Педро так поступает? — спрашивала она себя. — Может, он хочет меня наказать?»

Когда донья Офелия и Умберто вышли из дома и бросились к ней, Виктории показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но ее муж лишь презрительно скривил губы.

— Это ли достойное общество для наследника Сантосов? — спросила донья Офелия обычным ледяным тоном.

Виктория сглотнула и послала Розалию забрать ребенка. Пока они шли к дому, Педро смотрел им вслед, а когда Розалия и Пако наконец достигли дверей, лукаво ухмыльнулся.

Это происшествие не прошло бесследно. В следующие недели Педро снова и снова искал встречи с Пако, пока Виктория не решилась с ним поговорить. Ей пришлось ждать несколько дней, прежде чем представилась такая возможность.

Ранним утром, заметив, как Педро зашел за сарай, Виктория последовала за ним. Педро стоял и курил. Впервые после его возвращения у Виктории появилось время взглянуть на него в спокойной обстановке. Казалось, он стал старше. Виктория увидела новые морщинки, которых раньше не замечала, и тонкий шрам на левой щеке.

Виктория хотела о многом его спросить. Она хотела узнать, откуда взялся шрам, как ему жилось без нее. Она хотела узнать, думал ли он о ней. Виктория чувствовала, как бьется ее сердце. Ее бросало то в жар, то в холод. Ноги стали ватными, и она чуть не упала.

«Возьми меня за руку, — мысленно попросила она. — Поцелуй меня. Пусть все будет, как раньше. Я люблю тебя, Педро, я все время тебя любила».

— Где ты пропадал? — спросила она. — Что делал?

Педро задумчиво взглянул на Викторию.

— Я был со своим народом, — ответил он, — я…

— Ты все это время был здесь, в горах?

Виктория почувствовала, как в ее душе нарастают злость и разочарование. Как он мог выдержать столько времени, не видя ее? Она вспоминала бессонные ночи, которые провела в одиночестве после того, как он внезапно уехал. Она вспоминала, как мечтала о встрече с ним.

Лицо Педро стало серьезным.

— Я был на юге, — произнес он, — в пампасах.

«В пампасах, — повторила про себя Виктория. — Значит, на юге». Ее взгляд снова остановился на тонком шраме на его щеке. Думал ли о ней Педро во время разлуки? Но открыто она не могла спросить об этом — мешала гордость. Виктория решительно выпрямила спину и подняла голову, словно собиралась удвоить ставки.

— Но там ведь живет не твой народ. Племя твоей матери обитает здесь, в горах, в Жужуй, Боливии, Перу и еще бог знает где. На юге живут… живут…

Виктория пыталась подыскать слова. Господи, ей было все равно, что за дикари живут на юге.

— Тегуельче, мапуче, индейцы пампасов, как их называют белые, — спокойно подсказал ей Педро. — И эти воины способны сражаться. У них достойные вожди, поэтому я был там.

«Сражаться?» — Виктория раскрыла рот от удивления и тут же закрыла его. Ее взгляд снова упал на шрам Педро. «Он был ранен, — подумала она, — он… Он воевал? Может, даже убивал? Сражался против белых, против моих соотечественников? Похищал ли он женщин? Эти дикари похищают женщин и увозят их с собой». Виктория облизнула губы. Ее горло мгновенно пересохло.

«Он был там, чтобы воевать? Господи, что он этим хочет сказать? О чем он говорит? Он так запутанно рассказывает. Может, Педро хотел примкнуть к каким-то бандам, о которых дурно отзывался дон Рикардо и членов которых безжалостно вешал, если таковые попадались в его руки?»

Виктория похолодела.

— И что? Ты воевал? Тебя… Ты был ранен?

Теперь она испуганно смотрела на шрам. Педро погладил его указательным пальцем правой руки.

— Тебя это очень волнует?

Впервые он заговорил с ней дружелюбным тоном, не насмехаясь и не защищаясь.

— Я… я… — запинаясь, пролепетала она.

«Да, — говорил ее внутренний голос, — тысячу раз да! Но я в этом никогда не признaюсь, никогда». Она всегда должна держать ситуацию под контролем. Никогда, никогда Педро не должен узнать, как сильно он ей нравится. Виктория выпрямилась.