Как она праздновала Рождество в Германии? Семья Анны была бедной, и наверняка в их доме никогда не затевали больших празднеств. В тот же миг Юлиус вспомнил, как еще мальчиком крался по дому, чтобы взглянуть на рождественскую елку и младенца Иисуса. Но его мать всегда следила за ним. Елка и украшения были спрятаны, да и Иисус тоже… Юлиус улыбнулся при таких воспоминаниях.

Потом он отвлекся от мыслей о прошлом и вновь сориентировался. Скоро он доберется до цели, ему уже казалось, что слышен скрип вывески на ветру. И вот наконец Юлиус въехал во двор фирмы Бруннер-Вайнбреннер.

Во дворе царила привычная рабочая атмосфера, пахло лошадьми, сеном и овсом. Генрих Бруннер сидел во дворе на скамейке, его лицо раскраснелось от выпивки. Он наблюдал за происходящим налитыми алкоголем, но зоркими глазами. Юлиус сразу заметил Анну среди работников. Она была маленькой и хрупкой, но, несмотря на это, пользовалась авторитетом. Взгляд Юлиуса упал на узел, в который были собраны ее волосы, на простое серое платье. Прежде чем он успел произнести хоть слово, Анна обернулась к нему.

— Юлиус! — воскликнула она.

И с этого момента она уже не выглядела строгой, ее лицо стало для него открытой книгой. Юлиус видел, что она хотела броситься ему навстречу, но сдержалась. Когда он соскочил с лошади и протянул руки, Анна все же поспешила к нему и кинулась в объятия.

— Что подумают обо мне люди? — почти беззвучно прошептала она.

— Ах, оставь людей в покое! — Юлиус обвил руками ее плечи и притянул женщину к себе.

— Я скучала по тебе, — снова услышал он ее шепот. — Я так боялась, что ты больше никогда не вернешься! Я так сильно по тебе скучала!

— Почему… — Юлиус обхватил ее лицо ладонями, — почему я не должен был вернуться?

Анна отвела глаза.

— Об этих дикарях рассказывают такие страшные истории, — ответила она, стараясь выглядеть храброй.

Юлиус погладил ее по щеке.

— Действительно рассказывают?

Анна решительно кивнула.

— Но я ведь снова здесь.

— Да, ты здесь, и я так рада этому!

Она пристально взглянула на него, а потом куда-то мимо него. В голову Юлиусу пришла мысль… Он обязательно поговорит об этом с Анной, причем сегодня.

— Где же Виктория? — услышал Юлиус.

— Она осталась там.

— У мапуче? — переспросила Анна.

— Да. Ей нужно время. Ей и Педро нужно время.

— Им нужно многое рассказать друг другу, — произнесла она задумчиво. — Да, очень многое.

Юлиус страстно желал еще раз прижать к себе Анну и поцеловать ее, но не сделал этого. А потом он услышал ее голос:

— Ленхен, Мария, сегодня у нас будет праздник.

Мария приготовила ньокки и тальятелли. Ленхен — жареные колбаски с капустой и эмпанады по рецепту одной из своих испанских подруг. Ко всему этому Анна велела зажарить половину быка, потому что возвращение Юлиуса нельзя было отметить без грандиозного жаркого. Юлиусу, который сначала вообще не собирался есть мясо, пришлось отказаться от своих планов еще на день.

Праздник начался раньше, чем обычно. Сразу после обеда во дворе стали собираться гости. И вот бархатным покрывалом над всеми опустился южный весенний вечер.

Один из конюхов играл на бандонеоне[13], еще пара отбивала ритм, а остальные плясали во дворе первый танец. Женщины обменивались с Марией и Ленхен рецептами, восхищались новыми вышивками. Чуть дальше слышался смех детей, которые в тот вечер не ушли спать рано, как обычно. Старый Бруннер сидел на скамье. Анна и Юлиус устроились у костра, который батраки развели посреди двора.

— Анна? — тихо спросил Юлиус.

Она повернулась к нему.

Юлиус прошептал:

— Анна, я знаю, я уже спрашивал тебя однажды, но обстоятельства… — Он замялся, осмотрелся вокруг, проверив, не подслушивает ли кто. — Сегодня я хочу спросить тебя об этом еще раз. Доверься мне.

Он достал маленькую коробочку и открыл ее. Анна серьезно взглянула на Юлиуса, потом на коробочку. На маленькой бархатной подушечке лежало золотое кольцо. Так, как Анна и представляла сотни раз в мечтах, она взяла кольцо. Оно казалось изящным, хрупким и все-таки надежным. Это был круг — символ вечности.

Несколько секунд Анна держала украшение в руках, потом отдала его Юлиусу. Они взглянули друг на друга. Юлиус молча надел кольцо на палец Анны. Она закрыла глаза и спустя мгновенье почувствовала прикосновение его губ, на этот раз требовательное, не такое сдержанное, как всегда. На долю секунды весь мир вокруг них исчез.

В следующий миг они услышали голос Ленхен.

— Выпьем за жениха и невесту! — воскликнула младшая сестра. — Пусть живут долго и счастливо!

И все вокруг громко зааплодировали.

Виктория крепко держала за руку Анну и говорила без остановки.

— Мапуче не знают ни книг, ни писателей, но их рассказы такие содержательные и красочные! — восклицала она. — Их верховный бог — одновременно и отец, и мать, и брат, и сестра. Восток и юг для мапуче священны, потому что оттуда дуют хорошие ветра, синева неба для них объект поклонения. Лошадей в основном используют для верховой езды, но на большие праздники их забивают и едят, хотя они для мапуче священные животные.

— Они едят лошадей?

Анна закатила глаза. Она невольно взглянула в сторону конюшен и сжала кулаки, когда заметила перед зданием Диабло. Съесть Диабло? Как можно есть таких животных, как Диабло?

— Да. — Виктория взглянула куда-то вдаль. — Сначала я думала, что не смогу привыкнуть к этому, но так живут мапуче. Чем дольше я находилась у них, тем лучше их понимала. — Она снова взглянула на Анну. — Педро научил меня принимать их, Анна. И когда я сделала это, то познакомилась с совершенно иной жизнью. Это было невероятно. Я еще никогда не чувствовала себя такой свободной, никогда не была так счастлива, и мне еще никогда не было так стыдно за то, что я сделала тебе и Юлиусу. Я слышала, вы хотите пожениться. Я так рада за вас!

Анна не знала, что и сказать. Она взглянула на Марлену и Эстеллу, которые играли во дворе, посмотрела на Фабио и Педро, помогавших Педро в работе. После их с Викторией возвращения он тут же взялся работать на конюшне. Дети непрерывно спрашивали его о жизни у индейцев, хотели знать, сражался ли он, умоляли рассказать о том, как бросать болеадорас.

— Твой муж в городе, — неожиданно сказала Анна.

Улыбку, с которой Виктория рассказывала о приключениях, как ветром сдуло. Женщина вдруг сделалась серьезной.

— Я знаю. Умберто в Буэнос-Айресе не один, с ним донья Офелия, моя свекровь. Твой брат рассказал мне об этом. Меня интересует сейчас только одно: как долго они уже здесь находятся. — Викторию знобило.

Анна пожала плечами.

— Они вращаются в обществе богатых portenos, так говорит мой брат. Их видят в театре, на Калле Флорида, на площади. Складывается впечатление, что они приехали сюда развлечься.

Виктория с сомнением покачала головой.

— Донья Офелия ехала сюда не для того, чтобы ходить в театр или на концерты. Она мечтает наказать меня и Педро. Хотела бы я знать, что они затевают!

— Может, они уже давно о тебе забыли…

Виктория снова покачала головой.

— Моя свекровь никогда обо мне не забудет, не важно, сколько времени прошло. Сколько месяцев назад я уехала из Сальты? Девять? Или десять? Ты можешь спросить донью Офелию, она назовет тебе точную дату. Эта женщина ничего не забывает.

Анна кивнула.

— Как ты вообще познакомилась с моим братом? — спросила она через некоторое время.

Ее подруга лишь пожала плечами.

— Ах, просто он однажды вечером стоял вон там. Ты чем-то занималась в бюро. Он отлично выглядит, должна тебе сказать…