— Ой, парень! Да откуда ты взялся, как забрел в наше забытое богом село, где молодых давным-давно не видать? Беги отсюда, сынок, беги скорее, куда глаза глядят, не то несдобровать тебе, милый! Увидит тебя Черный арап или кто-нибудь из его девяти братьев — пропадешь ни за что, ни про что!
— Ладно, бабушка, надо будет, убегу. Ты мне лучше расскажи, что это за Черный арап и его девять братьев, чем они тебя так напугали, что ты так встречаешь гостей! — засмеялся Димчо.
Слова парня немного успокоили старуху.
— Долю рассказывать, сынок, — начала она. — Большая беда на нас свалилась. Коли ты просишь, я тебе расскажу, а ты другим поведай. Пусть весь свет знает, какую мы муку терпим из-за Черного арапа и его братьев!
Старуха огляделась по сторонам и продолжила свой рассказ:
— Были времена, когда и в нашем селе можно было жить безбедно. Да только три года назад примчались в наши края золотые колесницы, запряженные бешеными конями. На них сидели страшный арап и его девять братьев. Семь дней и семь ночей ели и пили разбойники, сожрали всех ягнят, ощипали всех кур. Вино, что мы берегли на свадьбы да крестины, до капли выпили. На восьмое утро согнали с дворов всю скотину, скрутили веревками парней да девушек и угнали с собой. Остались в селе горе мыкать одни старики да старухи…
— Где же они? Я во всем селе не видел ни одной живой души… — удивился Димчо.
— Прислал Черный арап весть, что нынче ночью придет со своими девятью братьями, заберет все, что уродилось на полях за этот год. Потому и пусто в селе — весь народ повез вон на ту поляну — мы ее называем Оброчищем — оброк проклятым разбойникам…
Пока старуха рассказывала про беду своего села, Димчо взял ее ношу. Потихоньку-полегоньку дошли они до Оброчища. Парень собрал всех стариков и говорит:
— Берите, старики, своих старух и ступайте себе домой. Я один встречу Черного арапа и девятерых его братьев. О чем мы с ними говорить будем — завтра узнаете. Только дайте мне кизиловый посох покрепче!
Сначала старики заупрямились: мол, не оставят они его, молодого да сильного, на верную гибель. И без того немало народу погубили злодеи, зачем же и ему пропадать! Пусть идет своей дорогой, а им уж, видно, на роду писано помереть не своей смертью.
Но Димчо стоял на своем, и старые люди воротились в село. Парень остался па Оброчище один-одинешенек с посохом в руках, который оставили ему старики на прощанье.
Прошел час, второй, третий.
Прохладное утро сменил жаркий полдень, потом день стал клониться к вечеру. И вот наконец пала на Оброчище непроглядная черная ночь. Руку протяни перед собой — не увидишь, такая тьма кругом. А к полуночи вдруг небо над поляной засияло огнями, будто на соседних вершинах загорелись бессчетные костры. Потом вдалеке раздался гром да треск. На поляну влетели десять пар коней — из ноздрей пламя, из-под копыт искры летят. Кони те были впряжены в десять золотых колесниц, и в каждой колеснице сидел черный, как деготь, арап.
Ох, и страшные были эти арапы!
Глаза, налитые кровью, горят огнем. Толстые губы до пояса висят. Во рту — зубы острые торчат, как зубила. А руки громаднющие — глядеть жутко!
Кони остановились, как вкопанные. С первой колесницы соскочил на землю самый старший из десяти братьев.
Видит: поляна пуста, а возле кучи зерна стоит один парень с кизиловым посохом в руках. Арап как заревет во все горло:
— Кто ты. несчастный? Где мои остальные рабы? Отвечай, пока я тебя не проглотил вместе с твоей палкой!
В первую минуту Димчо взяла оторопь. Он даже во сне не видывал такого страшилища. Как с таким бороться? Тут вспомнил он совет седого старика, вытащил тыкву и быстро отпил три глотка воды. Чудодейственная вода огнем разлилась по телу, и почувствовал он в себе силу неслыханную.
Не страшны ему стали Черный арап и его девять братьев — сто раз по сто таких арапов выйди навстречу, он и глазом не моргнет!
И парень ответил чудовищу, что стояло перед ним:
— Кто я такой, тебе и твоим братьям скажет вот этот посох, который ты собираешься проглотить вместе со мной. А если хочешь знать, зачем я сюда явился, скажу: я пришел проучить вас, чтобы вы больше народ не мучили.
Услышал арап такие слова и рассвирепел. Заревел так, что у Димчо шапка слетела с головы. Но парень и с места не сдвинулся, только сжал покрепче кизиловый посох. И когда разъяренное чудовище замахнулось на парня тяжелой палицей, его посох со свистом обрушился на арапа, ударив его изо всей силы по правой руке. Рука повисла, как плеть, а тяжелая палица покатилась к ногам Димчо.
Та же участь постигла и остальных арапов, которые поспешили на помощь старшему брату. Поднял было Димчо свой посох, чтобы добить разбойников, но они упали ему в ноги и жалобно запричитали:
— Пощади, неведомый богатырь, не убивай нас! Пощади, умоляем!
— Ага, про пощаду запели разбойники, сами-то пощады никому не давали, — засмеялся Димчо, глядя на их склоненные головы.
— Пощади… пощади! — хныкали повергнутые разбойники. — Проси, что хочешь, все тебе отдадим, только не убивай… Станем твоими рабами, верными слугами будем до гроба, осыплем тебя золотом и алмазами, только не лишай нас жизни.
Димчо опустил свой посох.
— Не надо мне вашего краденого богатства, — сказал он. — Оно достанется тем, кого вы грабили. Скорее ведите меня туда, где томятся ваши рабы, отпустите их на свободу и верните им все, что награбили. А сами убирайтесь туда, где вам быть положено, — за тридевять земель, в леса дремучие. И навсегда — слышите, навсегда! — забудьте дорогу к добрым людям. Согласны?
— Согласны… на все согласны, только пощади, — закричали побежденные злодеи.
— Тогда ведите меня скорее к вашим рабам.
Встали злодеи с земли и, захватив с собой Димчо, полетели на своих колесницах к Железным горам, где стояли их дворцы. А рано утром старики из ограбленного села пошли на Оброчище посмотреть, что сталось с неизвестным юношей. И что же? Они нашли там не только Димчо, который был жив и здоров и весело им улыбался, но и всех своих детей и внуков, всех парней и девушек, которых три года назад злодеи увели с собой в рабство.
Сколько тут было радости и веселья! Ни в сказке сказать, ни пером описать. И сколько слез — целые потоки счастливых слез были пролиты в то утро на Оброчище.
Димчо прожил в ожившем селе девять дней и девять ночей. Девять дней и девять ночей все жители села ели, пили и веселились, а с ними вместе веселился и Димчо. А на десятое утро парень опять закинул за плечи котомку, сдвинул шапку на затылок и, как ни просили его и стар и млад остаться насовсем в селе, отправился в путь-дорогу.
Когда Димчо остался один, он посмотрел на свою правую руку. Ржавчины на перстне не осталось и следа, он весь блестел, но золотым еще не стал…
— Станет золотым, звездой заблестит у меня на руке, — уверенно сказал Димчо и бодро зашагал вперед.
Шел он, шел и в один дождливый день пришел в большой город. Дома в том городе были высокие, а посередине возвышался царский дворец, окруженный стеной с островерхими башнями. Димчо догадался, что это столица. На улицах и постоялых дворах было полным-полно народу. Но странное дело! Люди все ходили понурые, печальные.
Постучался Димчо в один дом и еще с порога спрашивает хозяина:
— Добрый человек, что у вас такое творится в городе? Почему все такие унылые? Не беда ли какая стряслась?
— Сразу видно, парень, что ты пришлый, — промолвил в ответ хозяин, который оказался человеком разговорчивым. — Не то ты бы знал, какая опасность нависла над нашей страной, лишила людей радости.
— Что же это за опасность такая? Расскажи скорей, может, я чем помогу!
— Говорить-то, парень, тошно. Да раз просишь, расскажу. ты, чужой человек, может, посмеешься, нам же, право, не до смеха…
И. пригласив Димчо сесть, разговорчивый хозяин поведал ему про несчастье, постигшее его страну.
— С месяц времени гостил у нашего царя соседний царь. Устроил наш царь в честь гостя, как положено, богатый пир. Пили, ели, веселились. Все шло хорошо, как и следовало — люди-то эти другого не умеют, кроме как пировать да в веселье время проводить. Да только посреди пира наш царь возьми и встань зачем-то из-за стола. Был он пьян и наступил на хвост любимой борзой гостя, которую тот везде с собой возит. Собака заскулила — и к хозяину. А хозяин вскочил, схватил нашего царя за шиворот и давай кричать, проси, мол, прощения у пса, а не то все твое царство разорю!
