— Ха-ха-ха!.. Глядите-ка, этот парень на своей кляче, видать, надеется догнать златогривую кобылицу и завладеть Хозяйкой горных озер!.. Ха-ха-ха! — посмеивались всадники, тыкая пальцами в сторону Ваклина и его коня.

Ваклин же, делая вид, будто ничего не слышит, время от времени озорно посматривал на своего конька. Г лаза лошади сверкали дивным блеском, и по этому блеску можно было догадаться, что это тот самый конь-огонь, которому ничего не стоило перелететь через гору…

Когда восток начал алеть, Агарь оседлала свою кобылицу. Грива красавицы-лошади горела пожаром. Из ее глаз вылетали синие языки пламени, из ноздрей сыпались искры. Ее тонкие стройные ноги, казалось, чуть касаются земли.

Всадники переглянулись. В глазах у всех появилось колебание. «Где нашим коням тягаться с этой чудо-кобылицей!.. Не лучше ли поскорее убраться восвояси, не смешить людей?» Половина охотников в самом деле тихомолком покинула строй и отъехала в сторонку.

В эту минуту первые лучи солнца озарили далекие вершины гор.

Хозяйка горных озер вздрогнула. Ухватившись руками за гриву кобылицы, тронула шпорами бока. Стройная лошадь вытянула шею и не успели собравшиеся ахнуть, как она взвилась на дыбы и понеслась навстречу восходящему солнцу…

Первым бросился вдогонку молодой наезднице хан Чордан. А сзади всех, провожаемый насмешками толпы, затрусил на своей кляче Ваклин. Но как только столица скрылась из глаз, наш молодец спрыгнул на землю, встал перед своим верным конем и трижды дунул ему в каждую ноздрю. Конь вдруг рухнул на землю, будто неживой, но тут же резво вскочил на ноги. Перед Ваклином стоял его белогривый скакун с огненной звездой на лбу, что одним прыжком мог перелететь через гору.

— Подуй живее мне в левое ухо, да так сильно, чтоб зазвенело в правом! — проржал конь, когда Ваклин вскочил в седло.

Молодой всадник тут же выполнил его наказ. В то же мгновенье конь-огонь взвился под облака и понесся вперед так быстро, что вскоре догнал и перегнал всех своих соперников. А когда солнце стало приближаться к зениту, конь Ваклина поравнялся с златогривой кобылицей Агари. Ваклин протянул руки, схватил красавицу и, крепко обняв ее, посадил к себе на седло. А потом пришпорил коня и поскакал обратно к столице. Было еще светло, когда собравшийся перед дворцом хана Чордана народ увидел, что паренек в ветхой свитке, ускакавший последним, возвращается, везя на седле Хозяйку горных озер.

А что же хан Чордан?.. О, его больше никто никогда не видел — он умер в чистом поле с досады и стыда, и дикие звери растерзали его труп…

Много-много лет тому назад жили-были на небесных просторах трое братьев: Солнце, Месяц и Петух. Младшие братья — Месяц и Петух, — как все озорники на свете, частенько ссорились из-за пустяков. Но стоило им повздорить, как в ту же секунду, откуда ни возьмись, прибегал старший брат и мирил их — когда по-хорошему, а когда и силой. Благодаря ему все кончалось добром, никто не помнил, чтобы у них доходило дело до разлада. Так жили они в мире и согласии целых три года.

Вот однажды старший брат позвал двух меньших, погладил их по вихрастым русым головкам и говорит:

— Братцы вы мои родные! До сих пор мы были неразлучны, жили безбедно в доме, который достался нам в наследство от отца. Но завтра утром, ни свет ни заря, я вас покину и отправлюсь в дальний путь. Вам придется жить одним, без меня, целый год. Ты, братец Месяц, пока я буду бродить по неведомым странам, как и раньше, усердно заботься о нашем звездном стаде. А ты, братец Петушок, хозяйничай в доме, следи, чтобы твой брат всегда ходил чистый, опрятный, чтобы по возвращении с пастбища его ждал вкусный ужин, приготовленный твоими руками… Живите, дорогие братья, мирно, без раздоров и драк. Начнете ссориться — станете посмешищем для всех, а не то еще и такое может случиться, что мы расстанемся навеки и не увидимся больше никогда-никогда!

Не успел старший брат кончить свои наставления, как брат Месяц бросился к нему и, хвастливо вздернув свой курносый нос, ударил себя в грудь и заносчиво воскликнул:

— Не думай об этом, братец Солнце! Раз я остаюсь за старшего в доме, все будет идти как по маслу!.. Ты только погляди, какой я большой, вот-вот с тобой сравняюсь!

И он так напыжился, надул щеки, что стал похож на огромный шар.

— Ну, а ты, брат Петушок, что скажешь? — с ласковой улыбкой спросил старший брат.

Петушок словно того и ждал — бросился старшему брату на шею, прижался к его сильной груди и горько заплакал.

— Я, братец Солнышко, знаю только одно: очень мне будет без тебя горько, ты ведь давным-давно заменяешь нам отца и мать… Раз надо, отправляйся в дорогу, да только поскорее возвращайся домой, не то я не вынесу разлуки, помру с горя.

Старший брат отвернулся, чтобы Месяц и Петушок не видели набежавших на глаза слез, и поспешил удалиться: мол, ему нужно собираться в дорогу. А утром встал затемно, когда Месяц и Петушок еще спали сладким сном, украдкой вышел из дома и с тяжелым сердцем отправился в путь-дорогу.

Он уже успел отойти далеко, когда проснулся Петушок. По тому, как заныло его сердечко, как померкло все вокруг, он понял, что любимый брат покинул дом. Петушок очень огорчился, что он уехал не простившись. Бедный мальчик даже заплакал с горя. Но стоило ему вспомнить наказ старшего брата, как он мигом вскочил на ноги и принялся готовить завтрак брату Месяцу, которому велено было гнать звездное стадо на Небесные луга… Завернул в виноградный лист кусок свежей брынзы, насыпал в деревянную солонку соли, красного перца. Отрезал большой ломоть хлеба… Уложив снедь в полотняную пастушью торбу, Петушок подошел к кровати, на которой спал непробудным сном молодой пастух.

— Вставай, братец Месяц! Звезды давно ждут-не дождутся, когда ты погонишь их на пастбище!..

И Петушок легонько потормошил брата за плечо.

— М-м-м-м! — промычал Месяц, но не проснулся, а повернулся на другой бок и захрапел еще громче.

Петушок потормошил его еще раз. Месяц почмокал губами, что-то пробормотал сквозь сон и опять засопел. Так повторилось несколько раз. Тогда Петушок взял и плеснул ему в лицо холодной водой. Месяц вздрогнул и открыл глаза.

— Ты зачем меня будишь, гадкий мальчишка? — сердито вскричал он, увидев над собой улыбающееся лицо младшего брата. — Не видишь разве, что я сплю!..

— Не сердись, братец, — кротко ответил Петушок. — Я видел, что ты сладко спишь, мне было жаль будить тебя, но… Разве ты запамятовал, что наказывал вчера нам братец Солнце?

— Что он наказывал?

— Он говорил, чтобы ты пас звезды, а я хозяйничал… Вот гляди: я положил тебе в торбу хлеба с брынзой… Вставай, братец, звезды-то, бедняжки, небось давным-давно проголодались!

Но Месяц, громко зевнув, вдруг заявил:

— Ну нет! Так дело не пойдет. Будем чередоваться: сегодня ты пасешь звезды, а я буду дома хозяйничать, а завтра ты останешься дома, а я погоню стадо на Небесные луга…

— Но ведь братец Солнце велел иначе, — попытался было возразить Петушок.

Несговорчивый брат от злости покраснел, как вареный рак, вскочил с постели и яростно затопал ногами.

— Замолчи, негодный мальчишка! Чтобы я от тебя и слова не слыхал!.. Я теперь старший в доме, и ты должен меня слушаться! Лучше не отвиливай, не мешай мне спать, а иди выгоняй стадо!

Петушок не стал больше возражать, перекинул через плечо приготовленную для брата пастушью торбу, взял стоявшую в углу крепкую кизиловую палку и побежал к кошаре, откуда доносилось жалобное блеянье проголодавшихся звезд. Петушок распахнул ворота, звезды хлынули, словно золотое просо, и сломя голову помчались на Небесные луга, а он бросился за ними вдогонку.

Ах, как прекрасны были Небесные луга!..

Все там было синее-синее.

Высокая росистая трава, что волновалась, куда ни глянь, словно бурное море.

Пенистые потоки, над которыми вели нескончаемые хороводы голубые стрекозы.