— Который из детей… который из мальчиков… рожден моей Ангелиной?

И опять в ней вспыхнул гнев. Но прежде чем она ответила, заговорил Клив.

— Мы не можем суверенностью сказать, милорд. Поэтому я привез всех их в Керкстон. Чтобы мы вместе сумели найти ответ.

Лорд Уильям по-прежнему не сводил глаз с Уинн.

— А ты поможешь нам решить эту задачу?

Она медленно покачала головой. В горле у нее стал комок, когда она закрыла глаза, чтобы не видеть мольбы во взгляде старика. Но это было ошибкой, потому что к ней сразу пришла ужасающая своей ясностью картинка — замок в Раднорском лесу. Видение было таким ярким, что Уинн могла бы поклясться, что вновь оказалась дома. Только что-то в нем было не так.

Уинн моментально открыла глаза, когда поняла, в чем дело. В ее видении не было детей. Ни детских голосов, ни смеха. Только тишина и спокойствие, как в этом холле. Смертельная тишина. Безжизненная.

На грубом сморщенном лице лорда было написано отчаяние. Клив стоял сбоку, но Уинн все же уловила его напряженное выжидание. Оно буквально излучалось из него и как будто отражало ее собственные противоречивые чувства. На одну мучительную секунду она задумалась, почему именно он из всех мужчин должен был так глубоко запасть ей в душу. Он терзал ту часть ее сердца, которая принадлежала ей одной. А теперь и лорд Уильям мучил ее сердце, которое так сильно любило детей.

Так они оба наверняка убьют ее.

Уинн ещё раз покачала головой, заставляя говорить и вести себя так, словно душа у нее не истекает кровью.

— Я не могу помочь вам.

Угостили их на славу. Пятеро детей, Уинн, Дрюс, Баррис и Клив — все присоединились к лорду Уильяму и его семейству за большим столом. Но это была невеселая трапеза.

Лорд Уильям ел молча, бросая внимательные взгляды то на Артура, то на Риса и Мэдока. Клив сидел рядом с прелестной девушкой, светловолосой и голубоглазой, видимо младшей дочерью хозяина, Эделин. Остальные дочери, среди которых особенно выделялась Бертильда, не стесняясь, выказывали свою неприязнь Уинн и ее «выводку щенков», как выразилась одна из них, когда не слышал отец. Пышущие здоровьем лица их мужей выражали такое же презрение.

Быть может, ей стоит заручиться их поддержкой, чтобы вернуться со всеми детьми в Уэльс, подумала Уинн, гоняя ножом по тарелке толстый кусок телятины. Хотя это не поможет. Пусть даже они не причинят вреда ее мальчикам — на что вряд ли без риска можно рассчитывать — лорд Уильям и Клив, не говоря уже о Дрюсе и Баррисе, никогда не позволят замять это дело. Они все настроены найти наследника лорда Уильяма и предоставить ему достойное место в доме его отца.

Она послала обиженный взгляд Дрюсу, а затем невольно посмотрела на Клива. Воистину, от мужчин одни неприятности. Их земли, их замки, их сыновья — вот и все, о чем они пекутся.

Нет, подумала Уинн, внезапно встретившись взглядом с Кливом и почувствовав, как греховно заколотилось сердце. Еще их волнуют женщины. Но только постольку, поскольку те дарят им удовольствие и наследников. Вспомнить хотя бы, как лорд Уильям обошелся с покойной Ангелиной, или как там ее на самом деле звали поваллийски.

У инн резко поднялась, оторвавшись от темных глаз Клива.

— Пойдемте, дети. Пора умываться и ложиться спать.

— А как же… как же развлечения? — запинаясь, промолвил лорд Уильям. — Я позвал музыкантов. И акробатов.

Уинн замерла, вдавив кончики пальцев в крышку массивного стола.

— Дети устали, и им больше нужен хороший отдых, чем развлечения. Для одного дня у них вполне достаточно впечатлений.

Пока она говорила, Рис широко зевнул, прикрыв рот ладошкой. Уинн с вызовом уставилась на лорда Уильяма.

— Вы, конечно, согласитесь, что я знаю своих детей гораздо лучше вас.

Уинн увидела, как раздраженно блеснули его глаза, но не шелохнулась.

— Ладно, идите, — рявкнул хозяин дома и резким взмахом руки отпустил их, затем опустошил свой кубок.

Но его глаза следили за движением маленькой колонны детей, когда Уинн спускала их с помоста, на котором стоял стол. Не будь она так расстроена, ее позабавило бы, какие различные чувства отражались на лицах тех, кто остался за столом. Злоба, подозрение, недоверие. Восхищение и зависть.

Она на секунду замерла и более внимательно посмотрела на участников застолья. Неужели восхищение и зависть? Да, в самом деле. Дрюс уставился на юную Эделин с выражением величайшего восхищения на лице. Уинн никогда еще не видела, чтобы он был так очарован какой-нибудь женщиной. А сама Эделин уставилась на Уинн с безошибочной тоской на невинном личике.

Уинн ничего не понимала. Неужели это та самая девушка, которая заказала опасное средство для выразительности глаз? Она совсем не похожа на кокетку.

Эделин потупилась, когда Уинн посмотрела на нее. А затем, словно не могла сдержаться, украдкой взглянула на Дрюса.

При других обстоятельствах Уинн расхохоталась бы.

Нареченная Клива бросает томные взгляды на мальчишески красивого Дрюса, в то время как Клив не менее красноречиво смотрит на Уинн. Лорд Уильям с родительской жадностью разглядывает ее сыновей, а его законная семья злобно смотрит на всех них.

Уинн презрительно покачала головой и намеренно повернулась спиной ко всей семейке. Наверное, лорду Уильяму следует сделать своим наследником Дрюса. Это наверняка пришлось бы по вкусу его незамужней дочери.

— А нам обязательно умываться? — спросила Изольда, сонно потирая кулачком глаза.

Уинн посмотрела на уставшую племянницу и убрала непослушный локон с ее лба.

— Вы только смоете дорожную пыль, дорогая. Чистенькие, в свежих рубашках вы будете крепче спать.

— А ты останешься спать в нашей комнате? — спросила Бронуэн, и на ее худеньком личике отразилось беспокойство.

— Я буду с вами все время, — пообещала Уинн. — Пока мы в Керкстоне, мы будем есть, спать и купаться, сколько захотим, — продолжила она, изо всех сил стараясь говорить бодро.

— Лорд Уильям сказал, что завтра мы с ним поедем верхом, — начал Рис.

— Чтобы осмотреть его обширные владения, — закончил Мэдок.

— Нам каждому дадут по лошадке, — добавил Артур. — У меня будет мой собственный пони. Ты же знаешь, Клив говорит, что у меня руки всадника.

Уинн только кивнула, ведя их в пристройку рядом с кухней, где стояли лохани для купания. Значит, он решил их подкупить? И даже Артур попался на удочку, благодаря поощрениям Клива.

Завидев Уинн, из кухни выскочили две горничные.

— Миледи, вы уже здесь. Вместе с крошками. — Та, что была постарше и повнушительнее, расплылась в улыбке. Затем она остановилась и неловко сделала реверанс. — Меня зовут Марта. А это Дагмар. Милорд велел нам нагреть воды и приготовить простыни. Мы поможем вам выкупать ребятишек.

Уинн очень хотелось отказаться от их помощи, но, бросив взгляд на усталых детей, она передумала и кивнула женщинам.

— Я разложила их чистую одежду в нашей спальне. Не могли бы вы принести ее? И мою заодно, — добавила она.

Пока Дагмар поспешно отправилась выполнять поручение, Марта помогла Уинн подготовить детей к купанию. Ребятишки реагировали как лунатики, когда их теребили, чтобы снять с них накидки, чулки и башмаки. Только оставшись в одних штанах, мальчишки зароптали.

— А теперь выйдите. Мы сами можем залезть в воду, — потребовал Артур, вцепившись в скрученный матерчатый пояс.

Но служанка только непонимающе уставилась на него. Мальчик нахмурился и, запинаясь, повторил свои слова по-английски. Было смешно смотреть, как худенький и щупленький мальчишка бросает вызов тучной Марте, и подобие улыбки тронуло мрачное лицо Уинн.

— Да, Марта, — вмешалась она, прежде чем Рис и Мэдок присоединились к протестам Артура, — они уже достаточно взрослые, чтобы справиться с остальным.

Старая женщина прищелкнула языком и добродушно подмигнула Уинн.

— В этом замке я купала всех мужчин, начиная с самого милорда, когда он еще был младенцем. Все они в пять или шесть лет не хотят, чтобы им помогали. Но потом, когда в них просыпается мужчина, они все возвращаются к Марте, чтобы та терла им спину. — Она зашлась смехом. — Наверное, к тому времени им нужна женская рука. Даже такой старухи!