— Я думала, что стимулирование роста гормонами незаконно. Разве оно не сокращает продолжительность жизни?

— При той интенсивности, которую мы практикуем — на семьдесят пять процентов и более, — он мог бы точно так же улыбаться, следя за непостижимыми ужимками какого-нибудь животного. — Но, мадам, мы производим оружие! Если ТВ-55 смогут функционировать двадцать пять лет на пределе интенсивности, то это превзойдет средний срок службы боевого корабля на пять лет! Прибавьте его поистине феноменальные возможности! Найти среди обычных людей такого, кто смог бы стать шпионом, кто захотел бы им стать это значит искать человека на грани невроза или психоза. И хотя подобное отклонение может означать способности в определенной сфере, оно будет сказываться и в других отношениях. Действуя в любой другой сфере, кроме этой узкой, шпион окажется неэффективным. И даже опасным. У захватчиков тоже есть психоиндексы, и они сумеют распознать шпиона там, куда мы его зашлем. А пленный шпион, хороший шпион, в десять раз опаснее плохого шпиона. Постгипнотическое внушение в сочетании с наркотиками выкачают из него все. Это очень расточительно. А ТВ-55 во всех отношениях регистрируется психически нормальным. Он умеет вести беседу, знает последние романы, политическую ситуацию, разбирается в музыке и искусстве.

Кажется, он запрограммирован дважды за вечер упомянуть ваше имя — эту честь вы делите только с Рональдом Кваром. У него есть увлечение, о котором он может говорить и час, и два. Это — группировка гантоглобина у марсупиалов. Наденьте на него соответствующую одежду, и он будет как дома на дипломатическом приеме или за кофе на правительственной конференции на высшем уровне. Он — искусный убийца, специалист по всем видам оружия, которое вы видели до сих пор. В ТВ-55 заложено знание различных диалектов и жаргонов, владение многочисленными акцентами. Он знает практически все арготизмы, касающиеся половых взаимоотношений, азартных игр, спорта, он знает приличные и неприличные анекдоты. Выпачкайте ему куртку, натрите лицо маслом, наденьте на него комбинезон, и он сойдет за механика в любом из сотни звездных центров. Он может вывести из строя любую двигательную или коммуникативную систему, любой радар или систему оповещения или контроля, используемые захватчиками за последние двадцать лет, действуя всего лишь...

— Шестидюймовой ванадиевой проволокой?

Барон улыбнулся.

— Он может по желанию менять отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза. Небольшая хирургическая операция увеличивает подвижность его лицевых мускулов, и он может резко изменить свою внешность. Гормональные инъекции позволяют ему в течение нескольких секунд менять цвет волос, если понадобиться, свести их полностью и вырастить за полчаса новую шевелюру. Он хорошо знает психологию, особенно психологию насилия.

— Пытка?

— Если угодно. Он полностью подчиняется людям, его создавшим. Он готов уничтожить всех, кого ему прикажут уничтожить. И в этой прекрасной голове нет ничего, что склонило бы его к мысли о собственном «я».

— Он... — и она удивилась своим словам, — прекрасен.

Темные длинные ресницы, казалось, вот-вот задрожат, открываясь; тяжелые мускулистые руки свисают вдоль обнаженных бедер, пальцы их полусогнуты. Слабое освещение витрины позволяло разглядеть его чистую загорелую кожу.

— Вы говорите, что это не модель. Он действительно живой?

— Ну, более или менее. Он скорее находится в состоянии транса, как йоги, или, как ящерица в зимней спячке. Я могу активизировать его для вас, но уже без десяти семь. Не будем заставлять гостей ждать за столом.

Она перевела взгляд с фигуры в витрине на тусклую, пергаментную кожу лица барона. Его нижняя челюсть непроизвольно делала жевательные движения.

— Как в цирке, — сказала Ридра. — Но теперь я старше. Идемте.

Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы принять протянутую руку.

Рука была, как сухая бумага, и так легка, что Ридра едва не отдернула свою.

— Капитан Вонг! Я восхищена!

Баронесса протянула пухлую руку розового и серого оттенков, наводящих на мысль о сваренном мясе. Ее пышные веснушчатые плечи были обнажены, вечернее платье открывало достаточную часть ее раздутой фигуры, еще более подчеркивая ее гротескность.

— У нас так мало интересного здесь, во Дворах, что когда кто-нибудь выдающийся, как вы, наносит визит... — она закончила предложение восторженной улыбкой, но огромные тестообразные щеки исказили ее в нечто поросячье и надутое.

Ридра подержала мягкие, податливые пальцы баронессы ровно столько, сколько позволили приличия, и вернула ей улыбку. Она вспомнила, как в детстве, ей запрещали плакать, когда наказывали. Она должна была улыбаться.

Баронесса казалась окутанной огромным пространством тишины. Ее голосовые связки заплыли жиром. И хотя в словах, срывавшихся с тяжелых губ слышались резкие крикливые нотки, звук доносился, как через толстое одеяло.

— Ваш экипаж! Мы намеренно пригласили сюда всех. Двадцать один теперь я знаю, сколько насчитывает полный экипаж, — она одобрительно повертела пальцами. — Вы знаете, я где-то прочла об этом. Но здесь только восемнадцать ваших людей?

— Я подумала, что разобщенные члены экипажа могут остаться на корабле, — объяснила Ридра. — Потребовалось бы специальное оборудование для разговора с ними. Я решила, что они будут смущать ваших гостей. Для компании они слишком заняты собой, к тому же они не едят.

На обед у них был бараний шашлык, и поэтому ты отправишься в преисподнюю за свою ложь, прокомментировала про себя Ридра на языке басков.

— Разобщенные? — баронесса дотронулась до лакированной путаницы своей высокой прически. — Вы имеете в виду мертвых? Ах, да, конечно! Я не подумала об этом. Видите, как мы оторваны от остальных миров?

Ридра задумалась, а нет ли у барона оборудования для общения с разобщенными, но баронесса придвинулась к ней и произнесла конфиденциальным шепотом:

— Ваш экипаж всех очаровал! Можно начинать?

С бароном слева (Ридра ощущала кожу его руки, как пергаментную бумагу) и баронессой справа (запыхавшейся и подпрыгивающей) они прошли из белокаменного фойе в зал.

— Эй, Капитан! — взревел Калли, широко шагая навстречу им. — Отличное местечко, а? — он обвел рукой заполненный людьми зал, и поднял бокал, демонстрируя свою выпивку. И, причмокнув языком, одобрительно кивнул. — Позвольте предложить вам это, Капитан, — он протянул полную пригоршню крошечных сэндвичей: оливки фаршированные печенкой и черносливы завернутые в бекон. — Тут бегает парень с полным подносом. — Он снова обвел рукой зал. — Мэм, сэр, — он перевел взгляд с баронессы на барона, — не желаете ли и вы? — он положил один из сэндвичей в рот и запил глотком спиртного. — Угммммм.

— Я подожду, пока принесут еще, — сказала баронесса.

Изумленная Ридра взглянула на хозяйку, но на мясистом лице баронессы играла довольная улыбка.

— Надеюсь, они вам нравятся?

Калли глотнул.

— Да, — потом скривился, стиснул зубы и раскрыв губы помотал головой. — Кроме тех соленых с рыбой. Они мне не понравились, мэм. Но остальные хороши.

— Я скажу вам, — баронесса наклонилась к нему и издала самодовольный смешок, — мне самой никогда не нравились соленые. — Она с улыбкой взглянула на Ридру и барона. — Но что можно поделать с поставщиками провизии?

— Если мне что-то не нравиться, — Калли вздернул голову, — то я говорю, что мне этого больше не надо!

Баронесса вскинула брови.

— Знаете, вы совершенно правы! Именно так я и сделаю! — она взглянула на мужа. — Так я и скажу в следующий раз, Феликс!

Бесшумно возник официант с подносом.

— Не хотите ли выпить?

— Она не хочет пить такими маленькими рюмками, — сказал Калли, указывая на Ридру. — Принесите ей побольше, как у меня.

Ридра рассмеялась.

— Боюсь, Калли, что мне сегодня вечером нужно быть в форме!

— Ерунда! — воскликнула баронесса. — И я тоже хочу большую! Кажется, где-то здесь был бар?