Больше я не могла сдерживаться. Я подошла к Лукасу и села на пол. Он обхватил мое лицо ладонями и вздрогнул.

— Ты все еще хочешь быть со мной? Хотя я тебе врала?

Лукас крепко зажмурился:

— На это я даже не обиделся.

— Значит, ты понимаешь, почему я должна хранить тайну. — Все мои страхи внезапно улетучились, и мне захотелось обнять Лукаса и раствориться в нем. — Ты действительно понимаешь. Я не думала, что это возможно.

— Мне до сих пор не верится, что я этого хочу, — прошептал он. — Просто не верится, как сильно ты мне нужна.

Лукас слегка прикоснулся ко мне губами, всего лишь раз. Может быть, он собирался на этом остановиться, но я — нет. Я обняла его за плечи и крепко поцеловала, перестав тревожиться обо всем и думая лишь о Лукасе и о том, что он совсем рядом. От его кожи пахло кедром; целуясь, мы дышали в унисон, словно были двумя половинками одного человека. Легкая дрожь возбуждения пробежала по мне, кончики пальцев защипало, в животе все затрепетало...

— Мне бы следовало бежать отсюда со всех ног. — Он жарко дышал мне в ухо. Его пальцы скользнули мне под пояс юбки, притягивая меня ближе. — Что ты со мной сделала?

Когда он прижал меня к своей груди, мне захотелось отпрянуть. Я всегда отстранялась в такой момент, потому что боялась того, что может сотворить моя тяга к Лукасу. Теперь бояться следовало ему, но он не испугался. Лукас доверял мне настолько, что был готов целоваться; что опустился на пол, и мы стояли на коленях друг напротив друга; что закрыл глаза, когда я запустила пальцы ему в волосы.

Сейчас мне уже трудно держать себя в руках, — прошептала я, предупреждая.

— Давай проверим, сколько самообладания нам потребуется.

Он оттянул воротник свитера, подставляя мне шею, по сути подзадоривая меня, давая мне возможность доказать, что я могу удержаться. Я прижала ладонь к его обнаженной коже и приоткрыла рот, прильнув к его губам. Лукас негромко застонал, и со мной случилось что-то странное, будто я слишком быстро встала, и у меня закружилась голова. Его руки медленно поднимали на мне свитер, проверяя мою реакцию. Я поцеловала его сильнее. Лукас совсем высоко задрал на мне свитер, и я подняла руки, помогая ему стянуть его. Теперь на мне остались только тонкая белая майка и темно-синий лифчик, просвечивающий из-под нее.

У Лукаса широко распахнулись глаза, он задышал быстро и прерывисто. Мы целовались все неистовее. Он стянул свитер и с себя и расстелил его на полу, как одеяло, а потом осторожно уложил меня на него и лег сверху. Он дышал по-прежнему быстро, но пытался взять себя в руки.

— Не здесь, не этой ночью... но может быть, мы можем принести с собой что-нибудь и найти другое место, чтобы остаться наедине...

Я заставила Лукаса замолчать поцелуем, достаточно сильным и страстным, чтобы он означал «да». Лукас вернул мне поцелуй и крепко обнял меня — но не настолько крепко, чтобы я не смогла перекатиться и оказаться сверху. Теперь на полу лежал Лукас, а я очень остро ощущала все происходящее: его бедра, обхватившие мои, холодный квадрат ременной пряжки, упирающийся мне в живот, его пальцы, играющие с бретельками моего лифчика, отодвигающие их в стороны...

На секунду — одну-единственную секунду — я позволила себе подумать, что произошло бы, приди мы с Лукасом сюда, подготовившись: с одеялом и подушками, с музыкой и средствами предохранения, и провели бы тут всю ночь...

— Как бы мне хотелось, — выдохнула я, — как бы мне хотелось точно знать, что я могу удержаться.

— Может быть... может быть, это не имеет значения.

— Что?

Глаза Лукаса ярко сверкали, он жарко и быстро дышал мне прямо в щеку.

— Однажды ты укусила меня, но остановилась вовремя. Ты же не собираешься убивать меня или превращать. Просто укусить. Если это все... тогда, может быть... О боже. Давай.

Он хотел того же, чего и я. Во мне вспыхнул голод, и больше не было причин сдерживаться. Я прижала Лукаса к полу и укусила.

— Бьянка... — Он сопротивлялся одну-единственную секунду, а потом нас обоих захватил исступленный восторг.

Мой пульс словно перетекал в него, пока его кровь перетекала в меня. И это было намного сильнее, чем самый страстный поцелуй, и связывало нас навеки. Теперь мне был знаком вкус его крови, но от этого она стала еще более примечательной. Я проглотила ее, наслаждаясь теплом, жизнью и соленым привкусом на языке. Лукас содрогнулся подо мной, и я поняла, что этот укус дарит нам обоим потрясающие ощущения.

Лукас ахнул, и я заставила себя остановиться. Медленно отодвинулась от него. Он чувствовал слабость, голова кружилась, но он был жив. Лукас взял в ладони мое лицо, и внезапно я отчетливо представила себе, какой он видит меня: губы в крови, клыки все еще острые и торчат. Как он может смотреть на меня, вампира, и испытывать что-то еще, кроме отвращения?

Но Лукас поцеловал меня прямо в окровавленные губы.

— Это все, — прошептала я, когда наши губы разъединились. — Обещаю. Ты можешь такое выдержать?

— Я хочу быть с тобой, Бьянка, — ответил он. — И не важно, что ты такое. Вообще все не важно.

— Ты можешь сесть?

— Пока нет. — Лукас прикрыл ладонями глаза, потом безвольно опустил руки на пол. — Мне нужна еще минутка.

— Я старалась выпить не слишком много крови. — Я честно, честно не хотела снова обращаться за помощью к миссис Бетани! — Ведь ты мне позволил, да?

— Да. Не уверен, что рассуждал здраво, но виноват я, а не ты. — Струна, до того туго натянутая во мне, слегка ослабла, и я снова смогла вдохнуть. Пока Лукас так думает, все будет в порядке. — Кто тебе велел это сделать — родители или миссис Бетани?

— Укусить тебя?

— Нет, конечно. Рассказать мне про школу.

— Совсем наоборот. Они хотели, чтобы я врала тебе, и сначала я так и делала. — Мне до сих пор было за это стыдно. — Прости, Лукас. Я думала, если буду придерживаться истории, придуманной миссис Бетани насчет того забытого тобой промежутка времени, это будет лучше для нас обоих.

— Это странно. На этот раз я помню, как ты меня кусала, но как в тумане. Ну вот как толком не можешь вспомнить свой сон через пять минут после того, как проснешься. Если бы не твое присутствие и не то, что ты удерживала меня в сознании, я бы, наверное, и это забыл. А ведь вроде бы укус вампира — такое событие, что должно задержаться в памяти. Ты не знаешь, это нормально или так не должно быть?

— То, что человек забывает, является частью укуса. Почему — не знаю. Может, вообще никто не знает. Вряд ли существуют научные объяснения вампиризма.

Лукас сделал глубокий вдох, потом медленно приподнялся на локтях и сел. Я обхватила его за плечи, но он покачал головой:

— Кажется, я уже пришел в норму.

— Зато теперь ты знаешь, почему, когда мы целуемся, мне приходится... ну, отстраняться.

— Теперь понимаю, да. — Он как-то смешно улыбнулся. — И это просто облегчение. Я уж начал думать, что нужно сменить зубной эликсир или еще что-нибудь.

Я хихикнула и чмокнула его в щеку.

— Не волнуйся. Я не превратила тебя в вампира.

— Я знаю. В смысле... сердце-то у меня бьется, значит, никакой я не вампир. — Лукас вытащил носовой платок, прижал его к ранке на шее и поморщился. — Все еще не могу поверить, что ты родилась вампиром. Никогда о таком не слышал.

— Интересно, как бы ты об этом слышал, если не знал даже о том, что вампиры на самом деле существуют?

— Это верно.

— Я никогда больше тебя не укушу, если только ты сам об этом не попросишь.

— Верю. — Лукас рассмеялся, и странный это был смех — будто он смеялся над собой по причине, которой я не понимала. — Я тебе полностью доверяю. Даже сейчас.

Я его крепко обняла. После того как Лукас узнал, как ужасно я ему врала, он все-таки сказал такое — о большем я и мечтать не могла!

Мы так аккуратно забинтовали ему шею, что под формой этого никто не заметил бы, спустились вниз по лестнице и удачно избежали проверки. Он легко поцеловал меня перед тем, как уйти в крыло мальчиков, и по нему никак нельзя было сказать, что сегодняшний вечер чем-то отличался от остальных.