— Удача, Николай Павлович!

Джапаридзе спугнул дремлющего в траве ужа. Уж лениво плюхнулся в воду и скользнул в тень, отбрасываемую камышами.

— И волки сыты, и овцы целы! Сплошная идиллия!

На мелководье стояли мальки. Рухадзе низко склонился к воде.

— А гамбузия неплохо прижилась здесь, коли дала потомство, — тихо засмеялся он. — Думаю, если так дела пойдут и далее, через месяц-другой мы сможем воспользоваться этим водоемом как природным рыбопитомником. Однако сделаем контрольные заборы воды и подсчитаем в них количество личинок.

Во всех двадцати пробах количество личинок уменьшилось по сравнению с первыми пробами в семь-восемь раз. И это всего лишь за неделю!

В следующих пробах Рухадзе не обнаружил ни одной личинки...

Гамбузия начинала свое расселение по Колхиде. Через год она перелетела на самолете в Среднюю Азию и поселилась в арыках и на рисовых полях, заливаемых водой.

И — малярия отступила, а через несколько лет вовсе исчезла из многих южных районов нашей страны. Болезнь, унесшая миллионы человеческих жизней, была побеждена маленькой полосатой рыбкой.

К сожалению, гамбузия оказалась слишком уж теплолюбивым существом и ее не удалось акклиматизировать в местностях с умеренным и прохладным климатом.

Парижане были ошеломлены известием: знаменитый ученый — профессор философии, математики и медицины Дени должен предстать перед судом.

В день суда огромный зал был переполнен. Семь судей в черных мантиях и шапочках восседали за длинным столом и с интересом поглядывали на подсудимого.

Председатель суда поправил золотую цепь на груди и громким голосом произнес:

— Расскажите, подсудимый, о своих опытах по переливанию крови.

Дени встал.

— Ваша честь, — начал он, слегка поклонившись судьям, — опираясь на опыты великого английского анатома Уильяма Гарвея, открывшего кровообращение, на исследования профессора Оксфордского университета сэра Ловера, успешно перелившего кровь подопытным собакам, я пятнадцатого июня тысяча шестьсот шестьдесят седьмого года осмелился перелить кровь ягненка шестнадцатилетнему юноше.

— Сколько вы перелили ему крови?

— Ровно девять унций, ваша честь.

— Зачем вы сделали это?

— После двадцати лечебных кровопусканий юноша был крайне слаб, и ему грозила неминуемая гибель.

— И кровь ягненка вернула бедному юноше жизнь? -— насмешливо спросил один из судей.

— Да! Именно вернула. — Защитник — профессор Парижского университета Дюбуа быстро встал со своего места. — Юноша жив, здоров и предстанет перед высоким судом в качестве свидетеля защиты.

Судьи молча переглянулись. По залу пробежала легкая волна шума. Председатель суда поморщился и потряс над головой серебряным колокольчиком.

— Расскажите, подсудимый, о последующих ваших опытах с ... — он близоруко сощурился, поднес к глазам листок бумаги и прочитал по слогам трудное слово, — транс-фу-зи-ями крови.

— Вторую трансфузию я произвел с чисто экспериментальной целью. Я перелил несколько унций овечьей крови абсолютно здоровому человеку. Это был доброволец. Он согласился на трансфузию за крупное денежное вознаграждение. Переливание прошло успешно.

— Продолжайте, подсудимый.

— Третье переливание я сделал барону Бонду — сыну шведского министра. Молодой человек страдал заворотом кишок. С помощью трансфузии крови я надеялся вылечить его от недуга, — Дени сделал небольшую паузу и, глядя прямо на судей, громко сказал: — Лечение переливанием крови эффекта не дало. Барон Бонд умер от заворота кишок.

— А не от переливания ли крови? — ехидно спросил председательствующий и подался вперед.

— Нет, ваша честь.

— Вампир! Вампир! — истерично закричала из зала женщина с черной вуалью на лице. — Пускай расскажет, как он погубил моего мужа! Пускай расскажет!..

Требовательный звон серебряного колокольчика оборвал ее крик.

— Успокойтесь, госпожа Моруа! Виновник гибели вашего мужа не уйдет от справедливого возмездия! Продолжайте, подсудимый.

— И наконец, четвертая трансфузия...

Дени говорил спокойно. В словах и поведении подсудимого чувствовалась уверенность в собственной невиновности. Правда, Дени был ученым, а ученые, как известно, редко бывают людьми благоразумными.

— Ко мне обратилась жена Антона Моруа. — Кивком головы Дени указал на женщину в черной вуали. — Антон Моруа страдал пьянством, обжорством и время от времени становился буйнопомешанным, как я полагаю, в результате излишеств, поощряемых его женой — госпожой Моруа.

Женщина в первом ряду разрыдалась.

— О, мой бедный Антон! — запричитала она. — О, супруг мой возлюбленный! Кто вернет тебя мне?!

Снова раздался недовольный звон колокольчика. Женщина в черной вуали громко всхлипнула и смолкла.

— Совместно с госпожой Моруа, — продолжал Дени, — мы подыскали двухмесячного теленка, обладающего на редкость кротким нравом. Кровь, как известно, седалище жизненной силы и души. Кровь покидает сосуды, и душа уходит из бренного тела. Душа покойного Моруа была буйной. Душа теленка — кроткой.

Судьи и присутствующие в зале с интересом слушали показания подсудимого.

— Эффект трансфузии крови для моего пациента оказался ободряющим. Господин Моруа после переливания крови ослабел, покрылся холодным потом и ненадолго впал в беспамятство. Потом он пришел в сознание и, хотя был очень слаб, рассуждал вполне нормально.

— Госпожа Моруа, правду ли говорит подсудимый?

— Да, — выдохнула женщина в первом ряду и, откинув с лица вуаль, поднесла к глазам черный кружевной платочек. — Все было именно так.

— Продолжайте, подсудимый.

— Прошло несколько месяцев. Господин Моруа вернулся к прежнему образу жизни. Излишества в пище и злоупотребление вином вызвали у него лихорадку. Снова появились симптомы буйного помешательства. Естественно, мадам Моруа опять обратилась ко мне с просьбой помочь ее мужу. Я решил прибегнуть к повторной трансфузии крови.

— И больной погиб от нее?

— Нет, ваша честь. Я не успел перелить Антону Моруа ни капли крови. Мой пациент умер до начала трансфузии.

— Госпожа Моруа, правду ли говорит подсудимый?

— Да, ваша честь. Он говорит правду.

...Суд не признал Дени виновником смерти Антона Моруа и не заточил его в крепость. Суд вынес решение: запретить переливание крови без санкции в каждом отдельном случае медицинского факультета Парижского университета.

После суда над Дени санкцию на переливание крови во Франции получить стало невозможно. В других же странах врачи предпринимали робкие попытки переливания крови животных людям еще в течение нескольких лет, до 1675 года. В 1675 году Ватикан издал запретительный вердикт — все опыты по переливанию крови в Европе были прекращены на целое столетие.

Начало новому периоду в истории переливания крови было положено английским физиологом и акушером Блонделом. В 1819 году он произвел первое в мире переливание крови от человека к человеку.

Когда стрелки часов на стене привратницкой сходились на двенадцати, ночной сторож пражской психиатрической лечебницы, что на Высочанах (Высочаны — один из районов Праги), Павел Мартинес откладывал в сторону газету, зажигал фонарь «летучая мышь» и, кликнув эрдельтерьера Джиди, отправлялся в обход территории больницы.

Его маршрут всегда был одинаков. Сначала сторож огибал административный корпус, потом сворачивал в каштановую аллею, ведущую к женскому корпусу. От женского корпуса узенькая тропинка выводила его к двухэтажному зданию для буйнопомешанных. Дальнейший путь ночного сторожа пролегал вдоль забора — мимо прозекторской и больничной часовни к лабораторному флигелю. Светящиеся окна флигеля были видны издалека, словно маячный огонь, и если бы однажды Мартинес не увидел их, он наверняка бы заподозрил неладное, как моряк, не увидевший знакомого маяка.