Полотебнев сполоснул руки под рукомойником, вытер их полотенцем, поданным фельдшером, и обернулся к студентам, собравшимся в его кабинете на практические занятия.

— Ну-с, господа, посмотрим, что же сотворила эмульсия зеленой плесени с язвами наших больных. Думаю, нас ожидают приятные сюрпризы.

За окнами госпиталя лежал заснеженный Петербург. Над его белыми кровлями поднимались столбики печных дымов и нехотя таяли в морозном небе. Освещенный багровым декабрьским солнцем, тускло поблескивал шпиль Петропавловской крепости.

Холодной синевой отливали сугробы на набережной. По льду Невы змеились тропинки.

Заканчивался 1871 год. Для приват-доцента Медико-хирургической академии Алексея Герасимовича Полотебнева этот год был удачным. Его опыты с зеленой плесенью — Penicillium glaucum дали неожиданные результаты: плесень легко врачевала язвы, незаживающие годами.

— Приглашайте пациента, — кивнул он фельдшеру и опустился в кресло у окна.

К опытам с плесенью Полотебнева подтолкнула статья доктора Манассеина, напечатанная в самом начале года в «Военно-медицинском журнале», в которой автор утверждал, что в пробирках с питательной средой, где он выращивал зеленую плесень, никогда не появлялись бактерии. Это было нечто новое в науке о мельчайших живых существах — бактериях. Большинство врачей того времени считали, что бактерии порождаются плесенью. Так думал и По-лотебнев, приступая к своим опытам. Он пригладил ладонью пышную бороду, глянул на подоконник, заставленный стаканами, прикрытыми блюдцами. В стаканах на апельсинных корках выращивалась зеленая плесень, необходимая для опытов.

Несмотря на молодость — Полотебневу было всего тридцать три года, — в Петербурге его признавали самым опытным специалистом по кожным болезням и в скором будущем пророчили звание адъюнкт-профессора и кафедру в академии.

— Зеленая плесень, — заговорил он, — развивается в сырых местах посредством мельчайших существ, невидных невооруженным глазом, — спор. Стоит вам оставить на подоконнике корочку хлеба или кусочек сыра, как через несколько дней на них появится плесень. Плесень обитает во всех подвалах.

Скрипнула дверь — порог кабинета переступил молодой человек лет двадцати, судя по платью, младший приказчик или половой из трактира. Разыскав глазами Полотебнева, он в пояс поклонился ему.

— Здравствуйте, господин дохтур!

— Раздевайтесь, — распорядился Полотебнев. - Теперь, господа, — обратился он к студентам, — нам следует приготовить для перевязки плесневую эмульсию. Надеюсь, вы не забыли ее состав?

Один из студентов вскинул руку.

— Разрешите мне, господин приват-доцент.

Полотебнев кивнул:

— Приступайте, коллега.

Пока пациент раздевался, студент, вызвавшийся приготовить эмульсию, смел кисточкой в фарфоровую ступку плесень с апельсинных корок, из склянки темного стекла добавил две ложки миндального масла. Заложив руки за спину, Полотебнев прошелся по кабинету.

— В русской народной медицине, — начал он, — нашлось место и плесени. Издревле больным с кишечными расстройствами рекомендовалось употреблять в пищу хлеб, выпеченный из муки, смешанной с плесенью. Очевидно, очень давно человеку было известно о благотворных веществах, содержащихся в плесени. — Он сделал небольшую паузу. — Однако до сих пор эти вещества не опознаны медициной.

С обнаженного торса молодого человека сняли повязки. Полотебнев вышел на середину кабинета.

— На теле нашего пациента имеется пять язв, именуемых в дерматологии (Дерматология — наука о кожных болезнях) эктимами. Причина возникновения эктим неизвестна. Лечат их, как и большинство кожных язв, цинковой мазью. Студенты обступили больного.

— В прошлый раз, коли вы помните, — продолжал Полотебнев, — на две эктимы мы наложили повязки с цинковой мазью. На остальные — плесневую эмульсию.

Две гноящиеся язвы на плече пациента издавали резкий, неприятный запах. Края их были красны и отечны. Остальные язвы покрывали плотные корочки. Кожа вокруг них оставалась чистой.

— Эффект благотворного влияния плесневой эмульсии на эктимы не вызывает сомнения. Не так ли, господа?

Соглашаясь, студенты закивали.

— На язвы, в течение шести дней леченные цинковой мазью, попробуем-ка сегодня наложить плесневую эмульсию, только что приготовленную нашим коллегой. Эмульсия — зеленая плесень, тщательно растертая в миндальном масле.

Полотебнев пинцетом обмакнул кусочек корпии (Корпия — нащипанные из тряпок нитки, употреблявшиеся вместо ваты) в ступку с эмульсией, аккуратно затампоновал язву и прикрыл ее полоской лейкопластыря.

— Точно таким же образом, — сказал он, передавая пинцет одному из студентов, — перевяжите и остальные эктимы.

Он не знал, почему плесень врачует язвы. Почему она распадается на их гноящихся поверхностях и почему бактерии никогда не сопутствуют ей. Не знал он и почему в язвах, леченных плесенью, не случается осложнений, таких как рожа и дифтерит. Плесень была загадкой.

— Есть ли у господ студентов вопросы ко мне? — спросил он, когда больной вышел из кабинета.

— Не думаете ли вы, господин приват-доцент, что лечебный эффект оказывает не сама плесень, а миндальное масло, в котором она растворена? — осторожно спросил кто-то из студентов.

Полотебнев улыбнулся.

— Это несложно проверить. И проверку сию мы учиним незамедлительно. Приглашайте следующего больного, — попросил он, усаживаюсь в кресло. — Миндальное масло находит широкое применение в медицине. Его использовал в лечебных целях еще сам Гиппократ.

Через минуту фельдшер ввел в кабинет седобородого старика, опирающегося на клюку. Старик растерянно поискал глазами икону в кабинете и, не найдя ее, набожно перекрестился на яркую олеографию, висящую на стене,

— У этого больного варикозные язвы нижних конечностей. Третьего дня я его осматривал в хирургической клинике и хорошо запомнил.

Полотебнев снова поднялся с кресла, прошелся по кабинету.

— Причина варикозных язв — застой крови в венах. Это довольно частое заболевание у лиц пожилого возраста. — Он глянул на старика, безучастно застывшего у двери. — Разувайтесь, любезнейший, и ложитесь на кушетку.

Кряхтя, старик снял сапоги и устроился на кушетке.

— Как вам, надеюсь, хорошо известно, господа студенты, варикозные язвы лечению не поддаются.

Когда фельдшер протер спиртом кожу вокруг язв, Полотебнев кисточкой смел плесень с апельсинных корок прямо на их поверхность.

— Итак, мы несколько изменили опыт. На язвах нашего пациента нет ни капли миндального масла. Они покрыты слоем плесневых спор зеленого кистевика, Penicillium glaucum... О результатах нашего опыта мы сможем судить через несколько дней.

Через несколько дней варикозные язвы начали зарубцовываться. На последние перевязки старик приходил без клюки.

В своей работе «Патологическое значение плесени», напечатанной в десяти номерах журнала «Медицинский вестник» за 1872 год, Полотебнев писал: «Результаты проведенных мною опытов могли бы, я думаю, позволить сделать подобные же наблюдения и над ранами операционными, а также глубокими нарывами. Такие наблюдения и могли бы дать экспериментальное решение вопроса о значении плесени для хирургии».

К сожалению, ни Полотебнев, ни Манассеин не оценили должным образом своих наблюдений и не продолжали исследований необычных свойств зеленой плесени.

Их работы остались незамеченными современниками. Об опытах Полотебнева и Манассеина вспомнили только через семьдесят лет, после открытия пенициллина...

Самое выдающееся медицинское открытие XX века было сделано в один из сентябрьских дней 1928 года в крохотной лаборатории, теснящейся под лестницей. Вряд ли оно было случайным, как принято думать: Александр Флеминг, бактериолог лондонской больницы Святой Марии, шел к нему более полутора десятков лет — и все-таки, наверное, было бы несправедливо вовсе отвергать элемент случайности в этом открытии.