— Как зачем? Дом ваш сносить будут!

— Сносить?!

— Ну да. Ведьме его милость лабораторию обещал устроить, опять же Вейма замуж выходит…

— Замуж?! — завопили девушки.

— Ну да. Господин барон уже позволение дал. Вот дом снесут, вам новый построят, просторный, а не это развалюха.

— Но нам и здесь неплохо!

— Ничего не знаем, велено собираться и уезжать.

— Никогда мы не поедем! — разозлилась Вейма. — Я сейчас же полечу в замок и выясню, что за ерунда! Чтобы я вот так, без причины, срывалась с места только потому, что какой-то…

— Дамы, — вмешался Лим. — Давайте пока выполним приказ барона. Он просто так не говорит. Если что — не сейчас же дом будут сносить, всегда можно вернуться.

— Ага, тебе легко говорить, у тебя вещей — котомка на чердаке, а у нас…

— Я лично вам помогу всё сложить и вынести, — заверил вампир.

Вейма пристально вгляделась в практиканта.

— Ты что-то знаешь? Что случилось?

— Не знаю, Вейма. Но сеньора лучше послушаться.

— Послушаться?!

— Да.

— Ну, смотри, — прошипела Вейма, уходя в дом. — Если это чья-то глупая шутка…

Совершенно точно, что это не выдумка слуг — они действительно получили приказ барона. Но что пришло в голову его милости…

Лим попросил Магду представить себе, как она бы собирала вещи, и за считанные минуты проделал многочасовую работу. Быстро и аккуратно Вынес всё и погрузил на первые две телеги и часть третьей, потом спустился за Веймой и помог ей закончить сборы. Вещи вампирши заняли меньше, так что пятая телега была наполовину свободной. Девушки уже усаживались, когда Лим, хлопнув себя по лбу, вынес из дома гроб.

— Гроб оставьте, — потребовал возчик. — Господин барон отдельно оговаривал — гроба не брать. В доме оставьте.

Вампирша пожала плечами. У неё эта вещь привязанности не вызывала.

— Думаешь, это серьёзно? — тревожно спросила ведьма.

— Понятия не имею.

Лим всю дорогу шёл пешком, а точнее, бегал вокруг телег, предотвращая падение отдельных предметов мебели. На лесной дороге не так уж сильно трясло и всё же за буфетом, кроватями и письменными столами надо было присматривать. А часть посуды вообще пришлось нести в руках — на первом же ухабе ведьма закричала, что любимый сервиз вот-вот разлетится в дребезги. Вейма не понимала подругу: когда ведьма только явилась в эти места, у неё была только дорожная котомка на плечах. «Сервиз» был по тарелочке приобретён в первое время после открытия «офиса» и появления клиентов и никакой особенной ценности в нём не содержалось. А, может быть, именно тем он и был Магде дорог?

Сами девушки с телеги не слезали. Из принципа, после того, как возчики запретили Вейме и Лиму лететь. То есть это вампирша из принципа, а Магда наотрез отказалась «сбивать ноги из-за чужой прихоти». Ведьмы очень привязаны к своим жилищам, какими бы они ни были, поэтому приказ оставить дом, даже не заперев, Магду очень обидел. Если бы не вампир, бросившийся выполнять распоряжение барона так, будто только его и ждал, ведьма вообще никуда бы не поехала, а, закрывшись изнутри, приготовилась защищаться до последнего. Глупо, конечно… Но переселяться со своим деревенским скарбом в замок барона не хотелось.

Вейму переезд тоже не радовал. Во-первых, она не привыкла подчиняться приказам, особенно бездумно. Во-вторых, её полностью устраивал подвал. В-третьих… это Магде обещали лабораторию, а вот Вейме — мужа! Даже не предупредили! Даже не спросили! Неужели это — серьёзно?! Вампирша нехорошо подозревала, что да. Господин барон как-то странно смотрел на них с Виром и в кабинете, и во дворе, когда услышал идиотские слова Рола насчёт жениха. Человек вполне мог решить, что для девушки самое лучшее завести мужа, а там и детей, остепениться, жить, как все люди…

Когда Вейма ещё не училась в Университете, ей всё это казалось вполне приемлемо. Не настолько, наверное, насколько это кажется людям, не имеющим отношения к образованию, потому что выбрала она всё-таки учёбу, а не поиски мужа. Перед самым поступлением девушка уже начала сомневаться, а удастся ли совмещать роль психолога и роль жены. После ночной встречи с Ватаром можно было уже не задумываться. Вампиры не вступают в брак. Вампирам не нужны постоянные спутники. Вампиры не ведают привязанностей. Иногда Вейме казалось, что это — ещё одна условность, такая же, как манера людей скреплять отношения бессмысленными обрядами. А иногда — что часть проклятья.

Подобные соображения отступили уже после аттестации, которую вампирша прошла незадолго до окончания Университета. У неё было три года на то, чтобы научиться пить людскую кровь иначе — смерть. И два с половиной — уже больше! — года она старалась забыть о приговоре клана. Есть вещи, которые невозможно сделать, как ни старайся, как ни уговаривай себя. Два с половиной года, пока не явился оборотень и не сказал, что будет заботиться о ней, так как она сама защитить себя не в состоянии. Дурак! Он и не подозревал, насколько близко к истине он подошёл! И не подозревал, насколько тщетными будут все попытки спасти её жалкую жизнь!

А потом пришло письмо от наставника, в котором подтверждался приговор клана.

Она обречена. Это несомненно. У неё осталось… сколько? День? Неделя? Месяц? Скоро, очень скоро её не станет.

Вейма не собиралась оставлять за собой долги.

Умирающие не вступают в брак, а она умирает.

Глупо всё. Глупо и бессмысленно. Слуги Защитника уверяют, что она была мертва в тот момент, когда согласилась стать вампиром. Как будто кто-то хотел считаться с её отказом! Нет, винить Ватара ученица ни в чём не собиралась. Он ведь не знал, как всё обернётся. Но и самой меняться — тоже. Это люди — обычные люди — верят, что где-то там, то ли на небе, то ли под землёй, то ли не пойми где живут Защитник и Враг, смотрят на мир и делают ходы. И судят людей, и отбирают любимых слуг для аргументов перед Творцом. Некоторые проклятые тоже в это верят, те же чернокнижники, они вообще убеждены, что заключили сделку лично с Врагом, и он будет следить за исполнением договора. Интересно, приём каких галлюциногенов входит в обряд? Или чернокнижниками становятся только сумасшедшие? Для большинства проклятых нет никого за пределами этого мира, есть только вселенские принципы — созидания, сохранения и разрушения. Душа — это не газообразная копия человека, а основная тенденция его жизни, его суть и основа. Продать душу — направиться по тому или иному пути, отсечь все другие возможности. Став теми, кем они стали, проклятые навеки присягнули принципу разрушения, обязались творить зло и вредить людям. Многие — искренне, кто-то — по необходимости, некоторые подневольно, а иные просто родились такими. Душу Веймы просто забрали, забрали насильно и жестоко. Но что-то осталось, потому что своей душой каждый распоряжается сам. Дело не только в том, что она боится одного только вида крови. Дело ещё в том, что согласиться на требование клана, значит, лишиться души окончательно.

Ну, вот, её уже понесло в богословие. Узнай инквизиторы её мысли, сожгли бы уже не как вампира — как еретичку.

Подавятся. Её ждёт совсем другое будущее. Другая смерть.

Вейма вернулась к странному приказу барона. Безумие-то оно безумие, и не стал бы барон… только вот в Университете среди прочих курсов преподавалось право. И вампирша точно знала — всякий феодал может на своей территории… то есть в своих владениях женить простолюдинов и даже рыцарей, если феодал ещё и титулованный. Просто так, по праву сюзерена. И, если желающие пожениться платят оброк ему, то соединённые волей сеньора, напротив, получают подарки на свадьбу и дальнейшую жизнь. К тому же сеньор должен заплатить компенсацию сюзерену брачующихся, если они принадлежали не ему. И ещё компенсацию родителям или опекунам девушки. Расходное дело — женить своей волей, особенно посторонних простолюдинов. Только её родные даже этого не дождутся — выпускницы Университета, как и Башен, вроде как принадлежали самим себе, а не кому-то ещё. Право феодала распоряжаться их жизнями это не отменяло. Проклятые, с одной стороны, никому не подчинялись, а с другой, в человеческих законах они и вовсе не упоминались — поэтому на снисхождение к себе рассчитывать не могли. Одним словом, ясно — пожелай сеньор их поженить, он это сделает.