— Лим!

— Думаете, мы хуже? Хуже… их?

— Лим! — резко окликнул оборотень. — Какая опасность угрожает Вейме?

— Она сама. И только.

Вампир резко отвернулся и вышел. Если нельзя летать, то гулять по ночам ему ещё никто не запрещал. А охотники в эту пору спят, обложившись «священными» предметами. Нужны они ему больно!

Ведьма и оборотень остались вдвоём. Какое-то время они молчали. Магда думала, Вир прислушивался к тому, как в соседней комнате спокойно дышит Вейма.

— Вир, — наконец позвала девушка. — Побудь пока здесь, я действительно пойду, поговорю с кем надо. А потом…

— Я уйду, — понял оборотень. — Как вернёшься, сразу уйду. Но ты запрёшься изнутри. Обещаешь?

Утра Магда ждала с опаской. Она боялась, что «болезнь» снова вернётся к подруге. А если не вернётся… как говорить с Веймой после всего этого? Как поступать? Лим так и не пришёл ночевать. Всю ночь бродил под дождём — который то лил как из ведра, то еле накрапывал. Ходил, думал, фальшиво насвистывал.

Оборотень зверем метался по своей комнате. В человеческом облике, но зверем. Магда просидела у изголовья подруги. Хотелось спать, ведьма ужасно устала и всю дорогу мечтала только о том, как бы улечься в сухую и тёплую постель… но боялась. Боялась отойти и потерять мерное дыхание, порозовевшие щёки… жизнь своей подруги. Правильно ли они скрывают правду от Вира? Вейма не хотела… не хочет ему ничего говорить — и они тоже молчат. Даже Ватар догадался. Вампирша не желала портить себе последние дни жизни. Что оборотень изменит?

Как страшно! Как страшно ночью.

Когда Вейма открыла глаза, ведьма дремала у её кровати, сидя на скамеечке для ног и положив локти на край постели.

— Магда! — позвала вампирша. — Магда, ау! Нельзя так спать, мышцы затекут.

— Вейма! Живая! — Ведьма бросилась вампирше на шею.

— Разумеется, я живая, — заворчала вампирша. — Какой мне ещё быть? Перестань меня душить только, а то я обратно умру.

Магда отстранилась и испытующе посмотрела на подругу. Вампирша слегка зарделась.

— Ну, прости. Виновата. Бей дуру! Ну, хочешь, бей!

— Вей, прекрати! — обиделась ведьма. — Бить тебя… делать мне больше нечего! Ты живая, какое счастье!

— Магда, — перебила вампирша. — Расскажи лучше, о чём вы вчера с Ватаром разговаривали, когда я уснула.

— А до того ты всё помнишь? — Этот вопрос ведьма задала с опаской. Не хотела бы она хранить в памяти такие воспоминания.

— Всё. Не смотри на меня так. Все живы, никто не умер, зачем страдать?

— Это было ужасно.

— Знаю. Магда, прости, пожалуйста, я не знала! Прости!

— Вей, какое «прости»? Это ты прости! Я тебя бросила, я уехала, я…

— Перестань, Магда! Ну, что ты могла сделать, а? Давай лучше рассказывай всё и подробно.

Разговор прервался, когда в дверь постучали: по просьбе Магды, в покои принесли бульон для вампирши. Слугам ведьма объяснила, что Вейма болела опасной и заразной болезнью, которая передаётся только от больного во время болезни к здоровому одного с ним пола на расстоянии в десять шагов. Поэтому Вир, которого они перед отъездом предупредили, самоотверженно выхаживал больную, никого к ней не подпуская. Человек он в лекарском деле неопытный, поэтому рассказать о болезни побоялся, вот и скрывал ото всех. Сейчас приехал преподаватель Университета и Вейму вылечил. Теперь девушка здорова, незаразна, только очень ослабла. Получилось даже почти правдиво. Эту байку съели очень неохотно, версия с развратом нравилась всем больше. Но когда служанка увидела вампиршу — страшно похудевшую, осунувшуюся, постоянно то бледнеющую до синевы, то безо всякой причины заливающуюся румянцем, — она поверила всему и сразу. Так и разнесла по замку. Авторитет Магды был настолько велик, что никто не боялся заразиться, раз сама ведьма сказала, что теперь всё в порядке. С его милостью бароном Фирмином девушка поговорила иначе. Она подробно рассказала обо всех событиях прошедших дней, о визите Ватара и догадках Вира. Барон выслушал ведьму молча, поблагодарил кивком, после чего заперся один в кабинете и всю ночь думал. Своих врагов среди людей он знал. Но откуда они в среде проклятых?

Силы возвращались к вампирше с невероятной для человека скоростью. Через час после бульона она потребовала «нормальный обед», который съела в своей комнате, хотя сердобольные служанки принесли ей по две порции от пяти блюд. Это зрелище — выздоровевшая Вейма обедает — наблюдали всей компанией. И Магда, и вернувшийся с прогулки Лим, и оборотень, все с восторгом и ужасом смотрели, как вампирша поглощает пищу. Даже Вир, способный пробудить у себя волчий аппетит, который очень пригодился в дни «заточения», даже он был вынужден признать, что столько ему за раз не осилить.

К концу трапезы вампирша перестала казаться такой истощавшей, как рано утром.

— Ещё бы! — полушутя возмущалась Магда. — Столько сожрать!

Насытившись, вампирша настояла на том, чтобы выйти на свежий воздух и «поглядеть на солнышко». Лим уловил дрожь в голосе начальницы: в глубине души она боялась дневного света и хотела доказать самой себе: жива.

«Выход в свет» решили обставить «торжественно».

Охотники в самом деле никуда не спешили. Заказчики полностью оплатили пребывание в этих владениях, причём сроков не ограничивали. Зато за каждый день пребывания тут платили звонкой монетой. Ешь, пей, дыши свежим воздухом! Очень скоро охотники обнаружили: в дни, проникнутые полным бездельем, местные жители с ними добры и приветливы, а в дни работы даже разговаривать не хотят. Ничего подозрительного в этом не усмотрели: известно, тёмное мужичьё терпеть не может нужного людям ремесла охотников на вампиров за то, что те тревожат могилы. Но раз никакой опасности нет, торопиться некуда…

Всё же усыпальницы и кладбища были осмотрены. И в дом ведьмы наведались — так, на всякий случай. От него остались одни головёшки — перед самым приездом охотников барон велел спалить его, чтобы поскорее. Ведьма тогда уже ехала со своей успокоительной миссией и старалась не думать о ревущем пламене, в котором сгорают три года жизни.

Все вассалы бароны, как один, от разговоров на вампирские темы уклонялись. Его милость не зря ручался за своих людей. Только мальчишка-оруженосец рыцаря Эфота рассказал, мол, ходили слухи о красавице в гробу, но госпожа психолог объяснила, дескать, это иллюзия, наведённая госпожой ведьмой для запугивания и развлечения гостей. Госпожа психолог, по слухам, то ли болела, то ли невесть чем занималась во дворце, ведьма была в отъезде, поэтому уточнить, какими такими иллюзиями барон развлекает гостей, охотники не могли. Спрашивать лично его милость постеснялись — очень уж он рассердился, когда сказал им, мол, нет здесь вампиров, а они его рыцарскому слову не поверили…

Вир хотел нести возлюбленную на руках, но Вейма протестовала со всей доступной ей энергичностью: она, мол, не новорожденная, чтобы «на ручках» передвигаться. Остальные подвергли её высказывание самой суровой критике и заявили: когда кто-то сначала умирает, потом снова оживает, вполне сойдёт за новорожденную. Вампирша заспорила, требуя ввести «чёткие критерии новорожденности», в которые необходимо включить эмоциональные, интеллектуальные и телесные показатели. По всем трём она выходила очень даже взрослой. А когда там первый вздох сделан — так это не имеет значения. И вообще, не первый же, а первый после перерыва — разница! Лим, в свою очередь, намекал, что интеллектуально она даже глупее младенца, так как они себя сознательно до смерти не доводят, но Вейма пригрозила не поставить зачёт, и вампирёныш отстал.

Силы действительно быстро возвращались к Вейме, но лестницу она одолела с трудом. А, может, это не слабость, а страх заставляли её идти с каждым шагом всё медленнее, всё тяжелее опираясь на руку Вира. Но на пороге дворца вампирша не остановилась, ничем не выдала своих опасений. Шагнула за дверь так же легко, как делала это сотни раз. Ничего не произошло. Всё было как прежде — и смешанный запах обитаемого замкового двора, и распогодившееся после ночи небо и яркое солнце над головой.