Он пытался идти естественной, небрежной походкой, но с седельными сумками на плече и узлами за спиной выглядел он тем, кем и был на самом деле — человеком, отправляющимся в дальний путь и не собирающимся возвращаться. Ранд прекрасно понимал, как выглядит со стороны, но поделать ничего не мог. Вновь взревели трубы, теперь, внутри крепости, звуча чуть глуше.

У Ранда была лошадь, высокий гнедой жеребец, в северной конюшне, прозываемой «Конюшня Лорда», рядом с воротами для вылазок, через которые Лорд Агельмар обычно отправлялся на верховую прогулку. Сегодня навряд ли Лорд Агельмар или же кто-то из его семьи решит прокатиться верхом, и в конюшне могут оказаться разве что двое-трое младших конюхов. До «Конюшни Лорда» из комнаты Ранда было два пути. Один вел в обход всей крепости, огибая личный сад Лорда Агельмара, потом по дальней стороне цитадели и через кузницу, теперь тоже наверняка опустевшую, и на конюшенный двор. Пока доберешься до лошади, уже сто раз успеют отдать распоряжения начать поиски. Другой путь был много короче: сначала через внешний крепостной двор-плац, где как раз сейчас вот-вот должна появиться Престол Амерлин, а в придачу к ней — дюжина или даже больше Айз Седай.

При этой мысли кожу защипало; с него уж хватит Айз Седай на всю жизнь здравомыслящего человека. Одной и так хватило по горло. Все сказания твердят об этом, и он твердо знал это. Но Ранд удивился, когда ноги понесли его к внешнему двору. Скорей всего, увидеть легендарный Тар Валон ему никогда не доведется — такого риска он себе позволить не мог ни теперь, ни когда-нибудь в будущем, — но можно напоследок одним глазком глянуть на Престол Амерлин до своего ухода. Все равно что повидать королеву. Нет ничего опасного в одном взгляде, да еще и издали. Останавливаться я не буду и уйду раньше, чем она успеет понять, что я был там.

Ранд потянул тяжелую, окованную железными полосами дверь, ведущую во внешний двор цитадели, и шагнул в тишину. Народ густо усеивал дорожки для часовых по верху каждой стены — солдаты с хохолками на макушках, слуги в ливреях, челядинцы, еще не успевшие отмыться от грязи, все плотно прижатые друг к другу, на плечах у многих сидели дети, глядя поверх голов старших, другие ребятишки протискивались вперед, вытягивая шеи между колен и под локтями у взрослых. На галереях для лучников было не протолкнуться, они казались забитыми, будто бочки яблоками, даже в узких бойницах стен виднелись лица. Плотная людская масса окаймляла двор крепости еще одной стеной. Все в молчании смотрели и ждали.

Ранд протолкался вдоль стены, мимо выстроившихся по краям двора кузниц и мастерских оружейников — Фал Дара был крепостью, а не дворцом, несмотря на свои размеры и суровое великолепие, и все тут подчинялось одной цели, — тихо извиняясь перед людьми, которых ненароком задевал. Некоторые оборачивались сердито, кое-кто бросал вслед недоуменный взгляд на седельные сумки и узлы, но никто не нарушил тишины. Большинство же даже не удосужилось полюбопытствовать, кто это там мимоходом толкнул их.

Поверх голов большей части собравшихся Ранд мог без труда наблюдать за происходящим во дворе крепости. Сразу за главными воротами, внутри цитадели, выстроилась шеренга мужчин, стоящих рядом со своими лошадьми. Юноша насчитал их шестнадцать. Ни у одного из них не было похожих доспехов или одинаковых мечей, и ни один не походил на Лана, но Ранд не сомневался, что все они — Стражи. Круглые лица, квадратные лица, узкие лица, у всех шестнадцати был такой облик, будто они видят то, что другим людям недоступно, слышат то, что другие услышать не могут. Стоя в непринужденных позах, они выглядели столь же смертоносно, как и волчья стая. Лишь одно у них было схоже: все, как один, носили меняющие цвета плащи, который Ранд впервые увидел на Лане, плащи, которые зачастую словно сливались с тем, что находилось позади. Глядя сразу на стольких воинов в этих плащах, нельзя было сохранить ни легкое сердце, ни безмятежный вид.

Впереди Стражей, в дюжине шагов от них, стояли, рядом со своими лошадьми, женщины, капюшоны их плащей были отброшены за спину. Теперь Ранд пересчитал их. Четырнадцать. Четырнадцать Айз Седай. Должно быть, они. Высокие и низкие, стройные и полные, смуглые и белокожие, волосы подстрижены коротко или нет, распущенные по плечам, свободно ниспадающие на спину или заплетенные в косы, одежды столь же различны, как и у Стражей, сколько женщин — столько же фасонов и цветов. Однако они тоже обладали сходством в одном — теперь, когда они стояли все вместе, оно стало явственным. Для женщин они выглядели лишенными всякого возраста. Издалека их можно было назвать молодыми, но, если подойти поближе, они, как знал Ранд, напоминали Морейн. Молодо выглядящие и в то же время нет, с гладкой кожей, но с лицами слишком зрелыми для столь юного возраста, глаза — знающие и повидавшие слишком многое.

Поближе? Дубина! И без того я слишком уже близко! Чтоб мне сгореть, надо было идти длинным путем! Ранд продолжал протискиваться к своей цели — к другой окованной железными полосами двери в дальнем конце двора, но оторвать взгляд от происходящего ему было не под силу.

Невозмутимые Айз Седай игнорировали любопытствующих, все внимание обратив на паланкин, находящийся теперь в центре крепостного двора. Несущие его лошади вели себя так спокойно, будто их держали под уздцы конюхи, хотя возле паланкина стояла лишь одна женщина, лицо ее было лицом Айз Седай, и она не обращала на лошадей никакого внимания. Перед собой обеими руками она держала вертикально жезл, высотой в ее рост, на жезле, выше ее глаз, было насажено позолоченное пламя.

В дальнем конце двора цитадели, обратившись лицом к паланкину, стоял Лорд Агельмар, выпрямив спину и развернув плечи, с невозмутимым лицом. На темно-синем кафтане с высоким воротом-стойкой алели три бегущие лисицы Дома Джагад и виднелся устремившийся вниз черный ястреб Шайнара. Рядом с Лордом Фал Дара — Ронан, высохший от прожитых лет, но высокий по-прежнему; высокий жезл шамбайяна увенчивали три лисицы, вырезанные из красного аватина. По рангу и полномочиям шамбайян Ронан был ровней шатайян Элансу, но Элансу оставляла ему лишь распоряжаться церемониями и секретарствовать у Лорда Агельмара. Кисточки прически обоих мужчин были белыми как снег.

Все они — Стражи, Айз Седай, Лорд Фал Дара и его шамбайян — стояли неподвижно, будто скала. Толпа зевак затаила дыхание. Вопреки самому себе, Ранд замедлил шаг.

Вдруг Ронан трижды громко стукнул о широкие плиты жезлом, выкрикнув в тишину:

— Кто идет сюда? Кто идет сюда? Кто идет сюда?

Женщина возле паланкина легко ударила своим жезлом в ответ, тоже трижды.

— Блюститель Печатей. Пламя Тар Валона. Престол Амерлин.

— Почему мы должны бдить? — вопросил Ронан.

— Ради надежды рода людского, — отозвалась высокая женщина.

— От чего мы охраняем?

— От Тени в полдень.

— Долго ли нам охранять?

— От восхода солнца до восхода солнца, пока вращается Колесо Времени.

Агельмар поклонился, его белый чуб шевелился на слабом ветерке.

— Фал Дара предлагает хлеб и соль и гостеприимство. Рады приветствовать Престол Амерлин, ибо здесь стоят на страже, здесь блюдут Пакт. Добро пожаловать.

Высокая женщина отдернула полог паланкина, и из него ступила на землю Престол Амерлин. Темноволосая, неопределенного возраста, как и все Айз Седай, женщина, выпрямляясь, обежала взглядом собравшихся. Ранд отшатнулся, когда ее взор скользнул по нему; он чуть ли не физически почувствовал его прикосновение. Но ее взгляд прошел дальше и остановился на Лорде Агельмаре. Слуга в ливрее опустился подле нее на колено, держа в руках серебряный поднос со сложенными полотенцами, над ними еще поднимался пар. Женщина церемонно промокнула лицо и вытерла руки влажной тканью.

— Я благодарю, сын мой, за ваш радушный прием. Пусть Свет осияет Дом Джагад. Пусть Свет осияет Фал Дара и всех в Нем.

Агельмар вновь поклонился:

— Вы оказываете нам честь, мать. — То, что она называла его «сыном», а он обращался к ней «мать», не прозвучало странным, хотя, если сравнить ее гладкие щеки с его резко очерченным лицом, скорее, он походил на ее отца, если не на деда. Ее осанка могла поспорить с его манерой держать себя. — Дом Джагад — к вашим услугам. Фал Дара — в вашем распоряжении.