Со стороны казалось, что Том изучает свое вино, но взгляд его обежал всех вокруг, проверяя, нет ли кого настолько близко, чтобы услышать их разговор. Искоса за менестрелем и Рандом наблюдали не только те три женщины, но и многие другие, причем всем своим видом стараясь показать, что заняты беседой, но каждая группка сохраняла свою обособленность и взаимную дистанцию. Тем не менее Том понизил голос:

— Говорить такое опасно, если это неправда, и еще опаснее, если наоборот. Подобное обвинение против самого могущественного в королевстве человека... Значит, Рог — у него? Видимо, вновь ты ищешь моей помощи, теперь, когда еще раз впутался в историю с Белой Башней.

— Нет. — Ранд решил, что Том прав, пусть даже менестрель и не знает почему. Больше никого нельзя втягивать в свои беды. — Я просто хотел отвязаться от тех женщин.

Менестрель дунул в усы, отступил:

— Так. Да. Ладно. Когда я помог тебе в последний раз, то заработал хромоту, а ты, похоже, опять позволил посадить себя на веревочки Тар Валона. На сей раз выпутываться тебе придется самому. — Говорил он таким тоном, словно убеждал самого себя.

— Да, Том. Самому. — Как только Рог будет в безопасности и Мэт вернет тот проклятый кинжал. Мэт, Хурин, где же вы?

Словно откликнувшись на мысленный зов, в зале появился Хурин. Взгляд его ищуще скользил по лордам и леди. Те смотрели сквозь него; слуг, пока те не понадобятся, для них не существовало. Когда нюхач заметил Ранда и Тома, то двинулся к ним, лавируя между небольшими группами благородных, и, приблизившись, поклонился Ранду.

— Милорд, меня послали сказать вам. Ваш слуга упал и вывихнул колено. Насколько с ним худо, милорд, я не знаю.

Какое-то время Ранд непонимающе смотрел на него, потом сообразил. Отдавая себе отчет в том, что сейчас все взоры устремлены на него, он громко — чтобы слышали рядом находящиеся знатные гости — сказал:

— Вот неуклюжий олух! Что толку мне от него, коли он ходить не может? Думаю, мне стоит посмотреть, как сильно он расшибся.

Похоже, сказанное оказалось уместным и верным. Хурин с облегченным видом опять поклонился и чуть менее напряженно сказал:

— Как милорду будет угодно. Не соблаговолит ли милорд последовать за мной?

— В лорда ты играешь очень хорошо, — тихонько произнес Том. — Но запомни: кайриэнцы могут играть в Даэсс Дей'мар, но первое место в Великой Игре — у Белой Башни. Будь осторожен, парень.

Окинув благородных взглядом исподлобья, менестрель поставил опустевший бокал на поднос проходящего мимо слуги и, перебирая струны арфы, прошествовал в сторонку. Чуть погодя он начал декламировать «Добрую жену Мили и торговца шелком».

— Веди, человек, — сказал Ранд Хурину, чувствуя себя круглым идиотом. Выходя следом за нюхачом из зала, он спиной ощущал устремленные на него взоры.

— Вы нашли его? — спросил Ранд, спускаясь за Хурином по узкому лестничному пролету. Внизу располагались кухни, и туда же отсылали слуг, сопровождавших прибывших гостей. — Или Мэт и в самом деле расшибся?

— О, с Мэтом все хорошо, Лорд Ранд. — Нюхач нахмурился. — По крайней мере, с головой у него все в порядке, и ворчит он не хуже любого здорового человека. Я не собирался волновать вас, но нужен был предлог, чтобы вы спустились. След я отыскал совсем легко. Люди, что подожгли гостиницу, вошли в огороженный стеной сад за манором. К ним присоединились троллоки и вместе с ними вошли в сад. По-моему, вчера днем. Может, даже позапрошлой ночью. — Он помедлил. — Лорд Ранд, обратно они не выходили. Они по-прежнему должны быть еще там.

У подножия лестницы из коридора доносились смех и пение — слуги тем временем развлекались сами. У кого-то нашелся биттерн, хрипло дребезжала мелодия, в такт ей хлопали, под нее с топотом танцевали. Здесь не было ни оштукатуренных стен, ни прекрасных гобеленов, только голый камень и простое дерево. В коридорах чадили тростниковые факелы, отстоящие довольно далеко один от другого — кое-где переходы скрадывал полумрак.

— Я рад, что ты опять разговариваешь со мной по-человечески, — сказал Ранд. — По тому, как ты раскланивался и расшаркивался, я стал подумывать, будто ты стал большим кайриэнцем, чем сами кайриэнцы.

Хурин покраснел:

— Ну, что к этому... — Он повернул на шум веселья, несущийся по коридору, и вид у него был такой, будто нюхачу захотелось сплюнуть. — Все они из кожи вон лезут, стараясь выглядеть приличными людьми, но... Лорд Ранд, из них каждый клянется, будто верен своему господину или хозяйке, все намекают, что готовы продать то, что им известно или о чем слышали. А когда вольют в себя пару-другую стаканов, то скажут вам шепотом, на ухо, о лордах и леди такое, от чего волосы встают дыбом. Я знаю, они кайриэнцы, но никогда не слыхал о подобном поведении.

— Скоро, Хурин, мы отсюда уйдем. — Ранд надеялся, что это правда. — Где этот сад? — Хурин свернул в боковой коридорчик, ведущий в глубь манора. — Ингтара и остальных ты уже привел?

Нюхач помотал головой:

— Лорд Ингтар позволил загнать себя в угол шести или семи особам из тех, кто называет себя леди. Я не смог пробиться к нему, чтобы поговорить. А Верин Седай была с Бартанесом. Она так на меня посмотрела, когда я подошел ближе, что я даже и не пытался ей сказать.

Они уже завернули за угол, где их поджидали Лойал и Мэт. Огир стоял немного пригнувшись — потолок был для него низок.

Улыбка рассекла лицо Лойала почти надвое:

— Вот и вы! Ранд, никогда я не был так рад от кого-то убраться, как от этих людей наверху. Они беспрерывно расспрашивали меня: возвращаются ли огир, согласился ли Галдриан заплатить что был должен. По-видимому, причина, почему ушли все огир, в том, что Галдриан перестал им платить, разве только одними обещаниями. Я все твердил, что не знаю об этом ничего, но половина из них, по лицам видно, думает, будто я лгу, а вторая половина — будто я на что-то намекаю.

— Скоро мы отсюда уйдем, — заверил его Ранд. — Мэт, ты как, в порядке?

Щеки у друга ввалились больше, чем помнил Ранд, даже по сравнению с тем, что было в гостинице, и скулы на лице Мэта выдавались еще больше.

— Я чувствую себя хорошо, — брюзгливо пробурчал Мэт, — но меня точно ничуть не огорчает, что я ушел от других слуг. Кто не расспрашивал меня, не моришь ли ты меня голодом, наверняка думал, будто я больной, и близко ко мне не подходил.

— Кинжала ты не чувствуешь? — спросил Ранд.

Мэт угрюмо качнул головой:

— Если я что и чувствую, так это то, что за мной почти все время кто-то следит. Эти неслышно шныряющие повсюду типы ничем не лучше Исчезающих. Чтоб мне сгореть, я чуть не обалдел, когда Хурин сказал мне, что напал на след Приспешников Темного. Ранд, я вообще кинжала не чувствую, а я излазил это, проклятое здание от чердака до подвала.

— Это не значит, что его тут нет, Мэт. Я ведь положил его в ларец вместе с Рогом, помнишь? Может, поэтому ты его и не чувствуешь. Вряд ли, по-моему, Фейну известно, как открыть крышку, иначе он не потащил бы с собой тяжеленный ларец, когда сбежал из Фал Дара. Даже такая уйма золота ничто по сравнению с Рогом Валир. Когда мы отыщем Рог, тогда же найдется и кинжал. Вот увидишь!

— Только чтобы мне недолго приходилось прикидываться твоим слугой, — пробурчал Мэт. — Только чтобы ты не спятил и не... — Он умолк, кривя губы.

— Ранд не сошел с ума, Мэт, — сказал Лойал. — Кайриэнцы никогда не впустили бы его сюда, не будь он лордом. Это они с ума посходили.

— Я не сумасшедший, — хрипло произнес Ранд. — Пока еще. Хурин, покажи, где этот сад.

— Сюда, Лорд Ранд.

Вчетвером они вышли в ночь через маленькую дверь — Ранду пришлось пригнуть голову, а Лойалу — сложиться вдвое и сгорбить плечи. Света в желтых лужицах из окон наверху хватало, и между прямоугольными клумбами Ранд различал выложенные кирпичом дорожки. По обе стороны в полумраке виднелись темные очертания конюшен и прочих пристроек. От веселящихся внизу слуг и от музыкантов, выступающих для их хозяев, с верхних этажей долетали случайные обрывки мелодий.