Ранд побежал, пригибаясь и больше волнуясь об окнах, слепо уставившихся в сад, чем о торопящихся за ним друзьях. С огромным облегчением он прижался к стене рядом с Ингтаром.

Мэт продолжал тихо-тихо бубнить:

— Он — там. Я чувствую его.

— Где стражник? — прошептал Ранд.

— Мертв, — сказал Ингтар. — Он был слишком самонадеян. Он даже шум поднять не попытался. Я спрятал труп в кусты.

Ранд уставился на него. Это ШОНЧАН был самонадеян? Единственное, что не позволило Ранду немедленно вернуться, — страдальческое бормотание Мэта.

— Мы почти на месте. — Ингтар говорил тоже будто сам с собой. — Почти. Заходим!

Ранд вытянул меч, когда они впятером двинулись по ступенькам заднего крыльца. Он слышал, как Хурин достает короткоклинковый меч и зубчатый мечелом, как Перрин неохотно вытаскивает из петли на поясе свой топор.

Коридор внутри был узок. Из полуоткрытой двери справа пахло очень похоже на кухню. В той комнате ходили несколько человек; доносился неразборчивый гомон голосов и время от времени громыхала крышка кастрюли.

Ингтар жестом послал вперед Мэта, а после и все прокрались мимо двери. Ранд следил за становящейся все уже щелью, пока они не свернули за угол.

Из двери впереди шагнула стройная молодая темноволосая женщина, в руках она держала поднос с одной-единственной чашечкой. Все застыли на месте. Не посмотрев в их сторону, женщина повернулась и пошла в другой конец коридора. У Ранда округлились глаза. Ее длинное белое одеяние было совсем прозрачным. За углом женщина скрылась с глаз.

— Ты видел? — сипло спросил Мэт. — Все же видно через...

Ингтар зажал ему рот ладонью и прошептал:

— Не забывай, зачем мы здесь. Теперь ищи! Ищи для меня Рог.

Мэт указал на узкую винтовую лестницу. Они поднялись на один пролет, и он повел их в глубь здания, в сторону улицы. С обстановкой в коридорах было негусто, и вся мебель, казалось, состояла из кривых линий. Тут и там на стенах висели гобелены или же стояли вдоль стен ширмы, на каждой нарисовано несколько птиц на ветвях или один-два цветка. По другой ширме текла река, но, кроме подернутой рябью воды и узких полос берегов, больше на шелке ничего не было.

Повсюду вокруг Ранд слышал, как где-то ходят люди, шорох мягких туфель по половицам, негромкое бормотание. Он ничего не видел, но без труда мог представить себе: кто-то выходит в коридор и видит там пятерых крадущихся людей, с оружием в руках, кричит, поднимается тревога...

— Вон там, — прошептал Мэт, указывая на пару больших раздвижных дверей впереди, единственным украшением их были резные ручки. — По крайней мере, кинжал там.

Ингтар глянул на Хурина; нюхач отодвинул дверь, и Ингтар с мечом наготове ворвался внутрь. Там никого не было. Ранд и остальные поспешно вошли в комнату, и Хурин быстро сдвинул за ними створки.

Раскрашенные ширмы скрывали стены и двери и приглушали свет, льющийся через окна, что выходили на улицу. В одном конце просторной комнаты стоял высокий округлый шкафчик. В другом был маленький столик, к нему повернуто одинокое кресло, стоящее на коврике. Ранд услышал дыхание Ингтара, но это, видимо, был вздох облегчения. На столе золотом сверкал на подставке витой Рог Валир. Под ним кроваво-красно вспыхивал рубин, вделанный в рукоять разукрашенного кинжала.

Мэт рванулся к столу, схватил Рог и кинжал.

— Мы нашли его, — возликовал он, потрясая зажатым в кулаке кинжалом. — Они оба у нас.

— Не так ори-то, — поморщившись, заметил Перрин. — Мы еще их отсюда не унесли. — Руки его были заняты рукоятью топора; казалось, им хотелось держать что-то другое.

— Рог Валир! — В голосе Ингтара звучало безмерное благоговение. Он нерешительно коснулся Рога, робко провел пальцем по серебряной надписи, инкрустированной вокруг раструба, и одними губами перевел ее, потом отдернул руку. Дрожа от возбуждения. — Это он... Светом клянусь, это он! Я спасен!

Хурин сдвигал ширмы, за которыми скрывались окна. Сложив последнюю створку, он выглянул на улицу.

— Эти солдаты еще там, будто корни пустили. — Он содрогнулся. — И эти... твари, тоже там.

Ранд подошел к нему. Те две бестии точно гролмы; отрицать никак нельзя.

— Как они...

Он поднял было взор от улицы, и слова замерли на языке. Ранд смотрел поверх стены в сад большого дома, что стоял через улицу. Он видел, где были разобраны внутренние стены, после чего отдельные садики стали одним большим садом. Там на скамейках сидели или ходили по дорожкам женщины, все — попарно. Женщины были скованы: от шеи одной из пары к запястью другой тянулась серебристая привязь. Одна из женщин в ошейнике подняла голову. Ранд был слишком далеко и не различил отчетливо черты лица, но на какое-то мгновение ему показалось, что он узнал ее. Кровь отхлынула у него от лица.

— Эгвейн, — прошептал он.

— О чем ты? — сказал Мэт. — Эгвейн в Тар Валоне, в безопасности. Как бы я хотел там оказаться!

— Она тут, — сказал Ранд. Две женщины повернулись, направившись к одному из зданий на дальней стороне объединенного сада. — Она там, через улицу. О Свет, да на ней этот ошейник!

— Ты уверен? — спросил Перрин. Подойдя, он всмотрелся в окно. — Я ее не вижу, Ранд. А я... я бы узнал ее, если б увидел, даже с такого расстояния.

— Уверен, — промолвил Ранд. Две женщины исчезли в одном из тех домов, что выходили фасадом на соседнюю улицу. В животе вдруг скрутило. Она же должна быть в безопасности! Она должна быть сейчас в Тар Валоне! — Я обязан вытащить ее. А вы...

— Вот как! — Немного невнятный голос был тихим, как и шелест раздвигающихся дверей. — Не вас я ожидал.

Какое-то краткое мгновение Ранд смотрел во все глаза. Шагнувший в комнату высокий бритоголовый мужчина носил просторное длинное, волочащееся за ним одеяние нежно-голубого цвета, а ногти были такой длины, что Ранд засомневался, сумеет ли вельможа что-нибудь удержать в руках. Позади него застыли в подобострастных позах двое темноволосых мужчин, с наполовину обритыми головами, оставленные волосы спускались на правую щеку темной косицей. Один из них бережно держал в руках меч в ножнах.

Лишь мгновение Ранд смотрел на них, а потом ширмы опрокинулись, и в противоположных концах комнаты открылись дверные проемы, где толпились четыре-пять шончанских солдат, без шлемов, но в доспехах и с мечами в руках.

— Вы — в присутствии Верховного Лорда Турака, — начал мужчина, который нес меч, гневно глядя на Ранда и остальных, но едва заметное движение пальца с покрытым голубым лаком ногтем оборвало его речь. Второй слуга с поклоном шагнул вперед и начал расстегивать одеяние Турака.

— Когда был обнаружен мертвым один из моих стражников, — безмятежно заговорил бритоголовый, — я заподозрил человека, который называет себя Фейн. Я подозревал его с тех пор, как столь загадочно умер Хуан, а этот Фейн всегда хотел заполучить кинжал. — Он отвел назад руки, и слуга освободил его от голубого облачения. Вопреки негромкому, певучему голосу, под чистой кожей обнаженной груди и на руках проступали жгуты крепких мышц; голубой кушак стягивал просторные белые шаровары, которые казались пошиты в сотни складок. Говорил он без всякого интереса и был равнодушен к мечам в руках пришельцев. — А теперь я вижу незнакомцев не только с кинжалом, но и с Рогом. Для меня будет удовольствием убить одного или двух из вас за то, что потревожили мое утро. Оставшиеся в живых расскажут мне, кто вы такие и зачем явились. — Не глядя, он протянул руку — мужчина с ножнами вложил ему в ладонь рукоять меча — и вытянул тяжелый изогнутый клинок. — Я бы не хотел, чтобы Рог попортили.

Никакого сигнала Турак не подал, но один из солдат вошел в комнату и протянул руку к Рогу. Ранд не знал, смеяться или нет. Солдат был в доспехах, но на высокомерном лице ничто, как и у Турака, не говорило, что шончан замечает оружие в руках противников.

Конец этому положил Мэт. Когда солдат потянулся за Рогом, Мэт полоснул его по руке кинжалом, блеснул рубин в рукояти. С проклятьем солдат отшатнулся, на лице — крайнее удивление. А потом он закричал. Крик мертвенным холодом пронесся по комнате, все застыли на месте от неожиданности и шока. Дрожащая ладонь, которую солдат поднес к лицу, почернела, чернота расползалась от кровоточащей раны на ладони. Он широко распахнул рот и завыл, яростно терзая сначала руку, потом плечо. Лягаясь, дергаясь, солдат опрокинулся на пол, катаясь по шелковому коврику, вскрикивая и визжа, а лицо его чернело, темные, вылезающие из орбит глаза напоминали перезрелые сливы, и очень скоро багрово-черный распухший язык удавил раненого. Солдат дернулся, всхлипнул, всхрипнул, заелозил пятками по полу и больше не шевельнулся. Обнаженная плоть почернела, как перестоявший вонючий вар, и кожа, казалось, была готова лопнуть при малейшем прикосновении.