Кольцо с Великим Змеем на правой руке тускло блеснуло, когда Морейн коснулась тонкой золотой цепочки, обегающей ее волосы, что волнами падали на плечи. Маленький, чистой воды голубой камень свисал с цепочки в середине ее лба. Многим в Белой Башне было известно о тех уловках, на которые она была способна с помощью этого камня. Это был всего-навсего полированный голубой кристалл, нечто такое, что использует юная девушка при начальном обучении, когда рядом нет того, кто мог бы руководить ею. Та девушка вспоминала предания об ангриалах и о еще более могущественных са'ангриалах — этих легендарных предметах, оставшихся от Эпохи Легенд, позволявших Айз Седай направлять больше Единой Силы, с которой можно было бы совладать без риска для себя без посторонней помощи, — вспоминала и думала: чтобы вообще уметь направлять, нужен объект сосредоточения. Ее сестры по Белой Башне знали о нескольких ее трюках, о других — подозревали, в том числе и о тех, которых и не было вовсе, о тех, которые потрясли ее саму, когда она научилась им. То, что Морейн проделывала с помощью камня, было простым и незначительным, хотя порой и весьма полезным, — такое мог бы вообразить себе ребенок. Но если Амерлин сопровождают не те женщины, кристалл мог бы разбить их спокойствие — из-за слухов и толков.

Раздался отрывистый настойчивый стук в дверь комнаты. Ни один шайнарец не стал бы стучать так ни в чью дверь, тем более — в дверь к ней. Морейн продолжала смотреть в зеркало, пока ее взгляд не обрел вновь прежнего спокойствия, все мысли спрятав в темных глубинах глаз. Она провела рукой по кошелю из мягкой кожи, висящему у нее на поясе. Какие бы тревоги ни привели ее сюда из Тар Валона, она позабудет о них, едва я положу перед нею этот предмет тревог. Вторичный стук в дверь, еще более энергичный, раздался еще до того, как Морейн успела пересечь комнату и с безмятежной улыбкой открыть дверь перед двумя женщинами, что явились за нею.

Морейн узнала обеих. Темноволосая Анайя, в шали с голубой бахромой, и белокурая Лиандрин — с красной. Лиандрин, не просто молодо выглядящая, а молодая и привлекательная, с кукольным личиком и маленьким капризным ротиком, подняла уже руку, собираясь стучать вновь. Ее темные брови и еще более темные глаза резко контрастировали со множеством медового цвета кос до плеч, но такое сочетание не редкость в Тарабоне. Обе женщины были выше Морейн, хотя Лиандрин — не больше чем на ладонь.

Когда Морейн открыла дверь, грубоватое лицо Анайи расплылось в улыбке. Эта улыбка придала ей ту единственную красоту, которой она обладала, но этого было достаточно; почти каждый, когда ему улыбалась Анайя, чувствовал себя умиротворенным, утешенным, избранным из многих, чувствовал себя в безопасности.

— Да осияет тебя Свет, Морейн! Рада вновь видеть тебя. Здорова ли ты? Так давно мы не виделись.

— Ты рядом, и мне светлее на душе, Анайя. — Это была чистая правда; хорошо знать, что среди Айз Седай, прибывших в Фал Дара, есть по крайней мере один друг. — Озари тебя Свет.

Губы Лиандрин сжались, и она резко одернула свою шаль.

— Престол Амерлин требует тебя к себе, сестра. — Голос ее был столь же капризен, как и рот, и холодно колок. Не из-за Морейн, или не только из-за нее одной. Лиандрин всегда говорила недовольным тоном. Хмурясь, она попыталась заглянуть в глубь комнаты поверх плеча Морейн. — Эта опочивальня, она под стражей. Мы не можем войти. Почему ты поставила стражей против своих сестер?

— Против всех, — ровным голосом отметила Морейн. — Многие из женской прислуги проявляют любопытство к Айз Седай, и мне не хочется, чтобы они шарили в моих комнатах, когда меня нет. До сего дня нужды различать одну женщину от другой не было. — Она шагнула в коридор и потянула дверь, закрывая за собой. — Мы идем? Нельзя заставлять ждать Амерлин.

Морейн двинулась по коридору, рядом с ней — непринужденно болтающая Анайя. Мгновение Лиандрин стояла, уставившись пронзительным взглядом в закрытую дверь, будто гадая, что же там прячет Морейн, потом быстрым шагом догнала двух других женщин. Она пошла по другую руку Морейн, вышагивая рядом с суровым и решительным видом, словно стражник, охраняющий преступника. Анайя просто шла рядом со своей спутницей. На толстых тканых коврах с незамысловатыми узорами приглушенно звучали шаги обутых в мягкие туфли ног. Женщины в ливреях приседали в глубоком реверансе перед проходящими Айз Седай, причем многие — гораздо ниже, чем перед самим Лордом Фал Дара. Айз Седай, сразу три вместе, и Престол Амерлин в цитадели — это казалось большей честью, чем любая женщина в крепости могла бы ожидать за всю свою жизнь. В коридорах встретились и несколько женщин благородных Домов, и они тоже склонились в реверансах, чего, несомненно, не стали бы делать перед Лордом Агельмаром. Морейн и Анайя улыбками и кивками вознаграждали выказываемые знаки почтения, равным образом от служанки и до благородной дамы. Лиандрин игнорировала всех.

Здесь, разумеется, были только женщины, ни одного мужчины. Ни один шайнарец старше десяти лет без разрешения или приглашения не посмел бы ступить в женские покои, хотя по коридорам и бегали, играя, несколько маленьких мальчиков. Они, когда их сестры низко опускались в реверансах, неловко преклоняли колено. Анайя, проходя мимо, улыбалась им и ласково трепала малышей по головам.

— В этот раз, Морейн, — сказала Анайя, — из Тар Валона ты ушла надолго. Очень надолго. Тебя не хватало в Тар Валоне. Твоим сестрам не хватало тебя. И ты нужна в Белой Башне.

— Нужно же кому-то из нас работать в мире, — мягко сказала Морейн. — Собрание Башни я оставлю на тебя, Анайя. Однако в Тар Валоне ты больше моего слышишь, что происходит в мире. Слишком часто что-то происходит там, где я была только вчера. Какие у вас новости?

— Еще три Лжедракона. — Лиандрин будто выплевывала резкие слова. — В Салдэйе, Муранди и Тире Лжедраконы опустошали страны. В то время как вы. Голубые, улыбаетесь, и болтаете ни о чем, и цепляетесь за прошлое.

Анайя приподняла бровь, и Лиандрин с резким звуком захлопнула рот, раздраженно фыркнув.

— Три, — задумчиво произнесла Морейн. На миг глаза ее блеснули, но она быстро опустила взгляд, пряча блеск глаз под ресницами. — Три за прошлые два года, и теперь сразу трое.

— Как и с другими, с этими так же разделаются. С этими мужчинами-паразитами и всяким разношерстным сбродом, что следует за их знаменами.

Морейн почти забавляла уверенность в голосе Лиандрин. Почти. Она слишком хорошо знала о реальностях, слишком хорошо осознавала возможности.

— Неужели хватило нескольких месяцев, чтобы ты забыла, сестра? Последний Лжедракон едва не разодрал Гэалдан на части, прежде чем его армия — разношерстный сброд или нет — была разбита. Да, Логайн сейчас в Тар Валоне, укрощенный и не представляющий опасности, я полагаю, но некоторые из наших сестер, чтобы одолеть его, погибли. Даже одна умершая сестра — большая утрата, чем мы можем перенести, но потери в Гэалдане оказались много тяжелее. Те двое, до Логайна, не были способны направлять, и все равно народы Кандора и Арад Доман хорошо помнят их. Спаленные деревни и люди, погибшие в битве. Так ли легко мир справится с тремя в одно и то же время? Как много стечется под их знамена? Никогда не бывало недостатка в сторонниках у любого мужчины, объявлявшего себя Возрожденным Драконом. Насколько мощно заполыхают войны на этот раз?

— Все не так зловеще, — сказала Анайя. — Насколько нам известно, способен направлять лишь один, в Салдэйе. У него нет времени, чтобы привлечь многих последователей, и сестры, должно быть, уже там и занимаются им. Тайренцы, не давая передышки, гонят своего Лжедракона и его сторонников через Хаддонское Сумрачье, а парень в Муранди уже в цепях. — Она коротко, удивленно усмехнулась. — Подумать только, чтобы мурандийцы, из всех народов мира, так скоро управились бы со своим. Спроси, и они даже назовут себя не мурандийцами, а лугардцами, или Инишлинни, или подданными того или этого лорда или леди. Но из страха, что один из соседей воспользуется предлогом и вторгнется в пределы их страны, мурандийцы набросились на своего Лжедракона чуть ли не в тот же миг, едва тот рот раскрыл, заявив о себе.